Смертный страж. Тетралогия - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 86

— Отчего же не получится? Приезжай, выпьем чаю, поболтаем. Так давно тебя уже не видели! Вот и Вячеслав Сергеевич справляется…

Много лет назад Тамара Георгиевна Гедониева едва не стала для Дамиры свекровью. Археологиня уже почти вошла в их очень приятную семью — но Виктор, ее жених и сын Тамары Георгиевны, ухитрился сбить на пешеходном переходе какого-то мужика. Причем Виктор был абсолютно трезв, а мужик — пьяный в стельку, выскочил внезапно, да и травмы оказались средней тяжести. И тем не менее суд приговорил водителя к двум годам колонии-поселения. Дамира честно его ждала, оставаясь в семье почти своей, но после отбытия срока Витя со своими новыми знакомцами неожиданно отправился вахтовым методом варить трубы. Теперь он показывался в Москве всего на пару месяцев в году, дарил Дамире цветы, целовал в ресторанах и… И все, исчезал еще на целый год.

Впрочем, теперь и сама Дамира не особо рвалась выходить за мужа, больше похожего на мифическую птицу Сирин, нежели на опору семейства. Однако отношения с его семьей по-прежнему оставались близкими. Возможно, родители разгульного молодца все еще надеялись на благополучный финал затянувшегося романа.

Но сегодня Дамиру больше влекло к ним другое. Ведь поначалу она заинтересовалась взбалмошным лохматым пареньком не просто из-за его веселого характера, но еще и потому, что мамочка его оказалась доцентом с биофака, да еще и с хорошими связями в институте Миклухо-Маклая.

Поговорив о здоровье и о том, что Витька ленится включать «скайп», хотя ему и был подарен ноутбук с предустановленной программой, археологиня все же решилась на вопрос:

— Тамара Георгиевна, вы знаете, мне тут с полной серьезностью сказали, что человек произошел от дельфина. Ну, как минимум наполовину.

— Ну и что?

— Да вот, думаю — разыгрывают, или на это ссылаться можно?

— Ой, милая моя, от кого он только не произошел, — рассмеялась маловероятная свекровь. — Если считать строго по генотипу, человек на пятьдесят процентов банан, на шестьдесят он есть муха дрозофила, на девяносто процентов — мышь. Если тебя это успокоит, то от дельфина у него, на глазок, процентов девяносто пять. От обезьян нас отделяет и вовсе всего один процент. Короче, у всех животных планеты почти все гены совершенно одинаковы. Так что, с одной стороны, мы к макакам заметно ближе. Но с другой — с дельфинами мы тоже почти одинаковы. Это если не учитывать злобной морфологии, вечно ломающей самые красивые теории.

— Значит, это возможно?

— Милая, если тебе это действительно интересно, то посмотри в библиотеке работы Яна Линбланда, Кусто, Майоля или профессора Алистера Харди — эта тема у них хорошо проработана. Да и вообще, таких исследований масса. В конце концов, на сегодня эта теория происхождения человека является наиболее перспективной и активно прорабатывается уже лет шестьдесят, если не восемьдесят.

— Странно, я про это вообще первый раз услышала… — Дамира пальцем написала на подоконнике последнее услышанное имя.

— Ну, ты же понимаешь, милая, — явно смутилась ее собеседница. — У нас сформировались целые дисциплины, институты, музеи, образовательные курсы, библиотеки, посвященные именно обезьяньей точке зрения. Что же их все теперь — на слом пускать? В помойку? А что мы скажем людям, которых учили в школе? А как станут выглядеть ученые, прославившиеся на этом поприще? В конце концов, какая разница для уличной гопоты, кого называть своими предками? Поверь, всем, кроме настоящих ученых, на эту тему глубоко наплевать. А специалисты и так все знают.

— Вы меня разыгрываете, Тамара Георгиевна…

— Как ты можешь, Дамирочка? Ну, вот посуди, какой следует вывод, если у человека мозг, как у дельфина, если кожа человека жестко прикреплена к мышечному каркасу, что свойственно только морским млекопитающим; если у людей молочные железы расположены, как у самок дельфина, на груди, а не на животе, как у наземных животных; если у людей, как и у морских млекопитающих, во время пребывания в воде рефлекторно уменьшается частота сердечных сокращений, а у «сухопутных» животных в подобной ситуации частота сердечных сокращений увеличивается; если человек умеет рожать детей в воде, как дельфин, если он умеет произвольно задерживать дыхание, надолго нырять; если его сексуальное поведение аналогично дельфиньему; если человеческие дети имеют рефлекс на задержку дыхания при попадании на него воды… В общем, список совпадений по морфологии уползает куда-то за три сотни позиций, всего не перечислишь. Так что, если ты раскопала полурыбу-получеловека — не пугайся. Ты обнаружила то самое звено эволюции, за которое можно получить нобелевскую премию. Мазать дегтем тебя никто не станет… Но только сперва покажи находку мне, чтобы я составила правильное описание и экспертное заключение. Без меня ничего не публикуй! А то какие-нибудь упертые марксисты-дарвиновцы могут и не сообразить, что находка согласована.

— Спасибо, Тамара Георгиевна… А еще мне сказали, что и от медведя человек тоже происходит…

— Врут! — категорически отрезала собеседница. — Чисто морфологическое сходство, и только в строении нижней части скелета.

— В какой? — вяло уточнила Дамира.

— Можно сказать, совпадают только ступни. Но зато тютелька в тютельку. Обезьяньи ступни не способны обеспечить вертикального хождения: у всех приматов опорный палец в сторону торчит. А с медвежьими таких проблем нет. Но это наверняка случайная похожесть, вызванное сходными условиями окружающей среды. Параллельный перенос генов тут крайне маловероятен.

— Спасибо большое, Тамара Георгиевна. Я попытаюсь найти научные работы из этой области.

— Джон Лили в этой области еще работал, Элен Морган. Ну, специалистов много.

— Спасибо. — Дамира повесила трубку, отступила к подоконнику и уселась на него, нервно прикусив губу.

Как историк она была твердо уверена, убеждена целиком и полностью, что творит благо, скрывая от необразованной толпы истинные реалии прошлого. Ведь рассказы о том, было на самом деле Иго или не было, кто, когда и с кем воевал, и с какой жестокостью, о том, кто где жил изначально, а кто пришлый, кто предавал, а кто клал головы за соседей — все это, узнай про истину обыватели городов и весей, не принесет никому никакой пользы. Но вот споры, былые обиды, претензии всколыхнет наверняка. А если так — зачем отказываться от сложившейся реальности, зачем менять привычные анекдоты и россказни? Мифология укоренилась, достигла равновесия, стала привычной и обыденной — и зачем ее трогать, коли всем и во лжи живется спокойно и комфортно?

Однако Дамира никак не ожидала, что и в других научных дисциплинах царит точно такая же конспирология, и что там точно так же жестко обороняют от обновления гнилые, отжившие мифы, что точно так же изучают реальность узким кругом специалистов, отсылая ничтожных дилетантов читать глупые, устаревшие и поверхностные сказки. И вдвойне обидным оказалось то, что на этот раз в толпе «ничтожных дилетантов» оказалась она сама.

— Еще немного, и мы превратимся в касту египетских жрецов, — пробормотала она. — Горстка посвященных мудрецов, изучающих исключительно тайное знание предков, среди необразованной толпы, которой запрещено даже читать и приказано только верить.

Ей очень хотелось считать, что этот миг еще не наступил.

Она разогрела сковороду, выложила на нее мясо, с двух сторон обжарила, закрыла стеклянной крышкой. Поколебалась, перешла в соседнюю комнату.

— Шеньшун, пусти ненадолго, хочу проверить один забавный слух.

Нуар, интересующийся только картинками, подвинулся, и Дамира набрала в поисковике нужное имя. И негромко чертыхнулась, прочитав краткую биографию британского ученого:

«Сэр Алистер Клэверинг Харди, родился в тысяча восемьсот девяносто шестом, скончался в девятьсот восемьдесят пятом, эксперт по зоопланктону и морским экосистемам. Профессор естествознания в Абердинском университете, с сорок шестого года профессор зоологии в Оксфорде. Священник, член научного Королевского общества. Автор гипотезы „водной обезьяны“. В пятьдесят седьмом году был посвящен в рыцари за выдающиеся заслуги в развитии науки. Лауреат Темплтоновской премии. Основал Религиозный научно-исследовательский центр в Оксфорде».