Тени в апельсиновой роще - Мванги Меджа - Страница 22

— Тогда какой смысл держать лавку? — спросил он, словно думая вслух. — К черту, пусть эти мерзавцы сами становятся за прилавок.

— Даже этого мы не можем, — вздохнул дядя.

— Ты хочешь сказать, что и бросить лавку нельзя?

Старик покачал головой.

— Они подожгут дом. Им известно, что это моя собственность.

— А зачем ты его купил? — Кимати грохнул кулаком по прилавку. — Если бы я только знал...

Дядя смотрел на него с надеждой на понимание. И тут Кимати словно прозрел. Он увидел дядю как бы со стороны: усталый старик, ему хочется спокойно прожить остаток дней. Дядя сдал на глазах, он выглядит старше своих лет. Его расстроила резкость Кимати даже больше, чем налет гангстеров. — Ладно, извини, — сказал Кимати. — Это я со зла.

— Иногда полезно злиться, — мрачно отозвался старик. -Ты молод, кровь у тебя горячая. Но нельзя терять голову... Только все испортишь. Ты взгляни на это иначе... Им ведь тоже есть надо.

Кимати наотрез отказывался смотреть на вещи подобным образом. Хочешь есть — работай честно!

У дяди Едока был жалкий вид, он и не помышлял о том, чтобы воспротивиться шантажу.

— Все платят, — пожимал он сутулыми плечами. — Это как рента за помещение, что-то вроде патента на торговлю... Хочешь не хочешь — плати, а уж потом думай, чем брюхо набить.

— По-твоему, вся жизнь сводится к этому: работать, есть и спать! — возмущенно воскликнул Кимати.

— А что же еще?

Кимати, перегнувшись через прилавок, заговорил горячо и страстно:

— Жизнь для того дается человеку, чтобы жить, дядя! Мы вот тут, ты, я и София... она ждет ребенка. Так что, прикажешь мне работать на этих мерзавцев? Нет, мне надо о семье думать. Есть такая вещь, как достоинство. Мы не сможем расширить дело, если не будем хоть что-нибудь откладывать.

Дядя Едок пребывал в полном замешательстве и от смущения не мог вымолвить ни слова.

— Да уж скорее всего ничего не выйдет, — выдавил он наконец. — Я надеялся, что мы сумеем провести их, ты да я... Но теперь не верю в это. Думал, найдем способ, но сегодня, когда они. ввалились в лавку, у меня словно все обмерло внутри. Я даже пожалел, что втянул тебя в эту историю. Неправильно я поступил... Извини!

Кимати огляделся, в его мыслях царил полный разброд. «Как раз когда я начал гордиться делом своих рук», — подумал он.

— Может, переедем в другой город? — негромко предложил дядя.

Кимати прямо-таки испепелил его взглядом.

— И думать об этом не моги! Останемся здесь, с места не сдвинемся!

— Они снова пожалуют, — предупредил старик.

— Мы будем ждать их, — отчеканил Кимати. — Не в моих привычках бежать и бросать то, во что я вложил свой труд.

В тот вечер им всем было не до ужина, аппетит пропал. Когда Кимати поднялся в спальню, София уже дремала. Он присел на краешек постели, потрогал ее лоб.

Она зашевелилась и, проснувшись, взяла его руку в свою.

— Джонни, что нам теперь делать?

— Не тревожься, — успокоил он ее, — все будет хорошо. София помолчала, а потом призналась:

— Я слышала все, что они говорили.

Он поднялся, пожелал ей спокойной ночи.

— Мне еще надо поработать.

Со дна стенного шкафа он вытащил тяжеленный деревянный сундук и раскрыл его. В нем хранились памятные предметы, связанные с предыдущей профессией; трофеи, добытые в войне с браконьерами: ножи всевозможных размеров, мачете-панга, дубинки, луки без тетивы; колчаны со стрелами — среди них были с отравленными наконечниками. Он выбрал то, что ему было нужно, и разложил оружие на ковре. С серьезным видом проверил, насколько заточены стальные лезвия. Об одном пожалел — не догадался включить в коллекцию ни винтовки, ни револьвера.

Глава 12

В пятницу после обеда Курия привез Рикардо женщину: хорошенькая, двадцать с небольшим, сильные мускулистые ноги красивой формы, мощные бёдра.

Аль Хаджи велел раздобыть девицу помоложе и с темпераментом, так чтобы Рикардо охладил свой пыл, на какое-то время угомонился. Рикардо довольно осклабился, услышав от Аль Хаджи долгожданную новость, потом пристально рассмотрел девицу, обошел ее кругом, все время одобрительно кивая. Потом повел ее наверх в отведенную ему комнату и не выходил оттуда до следующего утра. Он велел, чтобы им обоим подали плотный завтрак, и снова запер дверь.

Когда еще через три часа девица спустилась вниз, она шла пошатываясь, еле волоча ноги, словно протанцевала кунг-ору всю ночь напролет без передышки.

Эл наблюдал за ней из окна своего кабинета. Кое-как она доковыляла до машины, которой предстояло довезти ее туда, где Курия ее нашел.

Рикардо продрых у себя до самого вечера. Его благодетель, Курия, прибыл в пять часов с месячным оброком. Он направился прямо в кабинет Аль Хаджи и шмякнул на стол пухлый портфель из коричневой кожи.

Аль Хаджи предложил ему сесть, а сам погрузился в изучение сопроводительных бумаг. Он штудировал их с пристальным вниманием, иногда одобрительно кивая, порой недоверчиво щурясь, жуя потухшую сигару.

Дойдя до конца, он нахмурился и вскинул глаза:

— Как было, так и осталось.

— Чуть лучше, чем в прошлый раз, — попытался оправдаться Курия.

— Вот именно что чуть! — Аль Хаджи рассердился. — Обещал, все будет иначе. А на поверку?

— Дело в том, — запинаясь, сказал Курия, — что кое-кто из клиентов задолжал нам за прошлый месяц, кроме того...

— Докладывай про Гроген-роуд, — перебил Аль Хаджи. — Судя по списку, в других районах не осталось должников. Что же с этой улицей происходит?

— Это не... — Курия пожал плечами. — Это вам не центр, не то что Гавернмент-роуд. Многие торговцы на Гроген-роуд прогорают и закрываются — покупателей нет. Другие же, я подозреваю, нас дурачат, с умыслом не завозят товары, чтобы сбить нас с толку...

— Нельзя судить по внешнему виду о том, как идут дела в лавке, — сурово сказал Аль Хаджи. — Мы им всем обеспечиваем страхование и защиту, пусть и они выполняют свои обязательства, платят что положено. Мы не банк и не оказываем услуги в кредит. Чтобы к концу месяца не осталось ни одного неплательщика!

Он швырнул бумаги поверх портфеля.

— Хватит твоим парням отсиживаться без дела, — продолжал он. — Прибегни к наглядным методам убеждения, пусть У кого-нибудь хрустнут косточки... Что я, должен вас учить? Когда вы последний раз пускали красного петуха?

— Пять месяцев назад, — ответил Курия.

— Ну так пора это повторить, любая лавка подойдет...

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Рикардо. Аль Хаджи осекся на полуслове и так посмотрел на итальянца, словно видел его впервые в жизни.

— Ты когда-нибудь научишься стучаться? — прорычал он. Рикардо беспечно пожал плечами.

— Какого черта тебе нужно? — негодуя, спросил Аль Хаджи. У Рикардо был свежий, умиротворенный вид, на щеках играл здоровый румянец, ворот голубой шелковой рубашки расстегнут. Аль Хаджи впервые видел его таким. Итальянец перевел взгляд с Эла на Курию, скользнул глазами по лежавшему на столе между ними пухлому портфелю, и в его глазах отразилось любопытство.

— У нас дела, ты мешаешь,— нетерпеливо буркнул Аль Хаджи, Губы Рикардо искривились в презрительной улыбке.

— Я только хотел сказать спасибо. За... за эту женщину.

— Можешь меня не благодарить, — отмахнулся Аль Хаджи. — Я вычту пятьдесят долларов из твоих карманных денег.

— Ничего, она заработала их до последнего цента, — осклабился Рикардо. — Нельзя ли привезти ее сюда завтра?

— Ты что, жениться на ней решил? — Аль Хаджи потерял всякое терпение. — Убирайся отсюда вон!

Рикардо снова повел глазами с одного мужчины на другого, пытаясь докопаться до причины ощутимого в кабинете напряжения. Потом вышел, хлопнув за собой дверью. Однако в коридоре остановился и прислушался.

— Где ты ее раскопал? — разобрал он слова Аль Хаджи.

— В городе, — ответил Курия.

— Сможешь снова ее доставить? Для меня.

Шрам на лбу у Курии дернулся и засверкал, губы растянулись в улыбке.