Последний Конунг - Северин Тим - Страница 26

– А не безопаснее ли и не легче ли прокопать подземный ход под основанием стены так, чтобы она рухнула? – спросил я.

Никифор кивнул.

– Тирдат прав. Тебе следовало бы стать механиком. Будь у армейских механиков девиз, он звучал бы так: «Подкапывай, подпирай и поджигай». Сделай подкоп под стену, своды его укрепи деревянными подпорами, а уходя, подожги эти подпоры, после чего жди, когда стена рухнет. Беда в том, что на подкоп требуется время, и нередко враг копает встречные ходы, устраивает подкопщикам засаду и убивает их, как крыс в водосточной канаве.

– Потому ли ты предпочитаешь строить осадную башню? – спросил я. – Мы видели ее верхушку с наших кораблей. И слышали звуки труб.

Никифор покачал головой.

– То была всего лишь уловка. Башню мы построили на скорую руку, только для видимости. В начале осады имеет смысл нашуметь как можно больше. Пусть враг думает, что войско у тебя многочисленнее, чем на самом деле. Устраивай ложные атаки, не давай врагу передышки. Таким образом ты приведешь его в уныние, и что важнее, сможешь увидеть, как он отвечает на каждый ложный выпад, насколько организован, каковы сильные стороны в его обороне, а где в ней прорехи.

Потом он показал мне настоящую осадную башню, каковую еще только строил. Сооружение это уже выглядело грандиозным. В конечном счете оно станет выше городских стен, пояснил Никифор, и настил на самом верхнем уровне, когда его опустят, образует мост, а ударный отряд по нему перейдет прямо к стене с бойницами.

– Вот работа как раз для твоих варягов, вооруженных секирами, – добавил он с усмешкой. – Но чтобы достроить башню, потребуется еще не одна неделя. Как видишь, я успел собрать только остов. Надо настелить пол на среднем уровне, где я намереваюсь разместить отряд метателей огня, а снаружи все следует обшить сырыми бычьими шкурами. Ведь сарацины примут свои меры, они, полагаю, как только мы приблизимся к стене, попытаются поджечь башню снарядами из горящей смолы или нефти. Я же задумал приладить к башне сеть труб с тем, чтобы мои люди, стоящие на самом верху с бочками воды, могли направить поток воды в нужное место и сбить пламя, коль башня загорится.

– Но в таком случае башня станет слишком тяжелой, ее трудно будет двигать? – возразил я.

– Да, это всегдашняя трудность, – согласился Никифор. – Но пользуясь рычагами и имея достаточное количество людей, мы все-таки сможем медленно продвигать ее вперед. Главное, что меня заботит, это то, что сарацины успеют подготовить западню, и башня опрокинется прежде, чем окажется на месте.

Мы уже поднялись по нескольким строительным лестницам и теперь стояли на опасной высоте – на верхней поперечине осадной башни.

– Видишь, вон там? – указал Никифор. – Тот ровный гладкий подступ к городской стене? Похоже, это лучшее место для башни, когда мы пойдем на приступ. Но у меня есть подозрения. Слишком уж заманчиво это место. Полагаю, защитники зарыли где-то там большой глиняный кувшин. Земля там достаточно плотная, пеших и всадников она выдержит, но коль скоро на то место накатить башню, амфора треснет, и земля провалится. Тогда башня накренится и упадет, и мало того, что погибнут люди, – наши многодневные труды пропадут втуне.

Однако сарацины не стали ждать, когда сработает их подземная западня, буде таковая имелась. Пока мы с Никифором стояли на недостроенной осадной башне, глядя сверху на подозрительный участок, труба пропела тревогу. Зоркий часовой заметил, что бронзовые ворота Сиракуз начали медленно открываться. Еще несколько мгновений – и проем расширился настолько, что через него смог выехать отряд конников. Их было по меньшей мере четыре десятка, и, похоже, они надеялись застигнуть имперские войска врасплох, явившись столь неожиданно. Им это почти удалось.

В имперском стане запела еще одна труба, и еще, и с каждым разом все тревожнее. Снизу до нас доносились крики и приказания, и отряд греческой тяжелой пехоты подбежал к основанию башни. Это были менавлаты, копейщики, вооруженные особенными длинными пиками для отражения конницы, их, должно быть, держали наготове именно для такого случая. Они выстроились вкруг основания башни и опустили свои пики, создав защитную изгородь, ибо теперь стало ясно, что именно осадная башня была целью вылазки сарацин.

Предводитель нападающих сразу бросался в глаза. Поверх кольчуги на нем был плащ с зеленым и белым узором, и шарфом того же цвета повязан был шлем, он реял по ветру, когда всадник галопом мчался вперед. Само великолепие его скакуна, гнедого жеребца, четко выделяло его среди его людей, и он кричал им, призывая, следовать за ним. Даже стойкие копейщики дрогнули под столь уверенным натиском. Наездник вклинился в прорыв между копьями. Двойным умелым поворотом своего ятагана – сначала ударом справа, а потом назад – он зарубил двоих наших, прежде чем конь, ловко повернувшись, не унес его благополучно прочь.

Увидев, что осадная башня уже защищена, большая часть наступающих изменила направление удара и помчалась к рядам пехоты, где легко вооруженные воины вылезали из своих палаток, поспешно надевая латы и шлемы. Сарацины успели проскакать среди них, сразив около дюжины наших людей, развернуться и направиться вспять к городским воротам.

Вся эта вылазка длилась очень недолго. Имперские конники не успели ничего предпринять, за исключением одного человека. Сарацины уже были готовы проскользнуть обратно в городские ворота, когда одинокий всадник выехал из нашего стана. На нем была кольчуга и шлем, он сидел на самой обыкновенной лошади, которая, даже скачи он во весь опор, никогда не настигла бы удаляющихся сарацин. Но он выкрикнул вызов, и одетый в зеленое предводитель, должно быть, услышал его крик, ибо обернулся через плечо и повернул своего жеребца. Затем сарацин застыл на месте, лицом к пославшему вызов. Оценив расстояние, дабы не промахнуться, он пришпорил своего скакуна, и он ринулся вперед.

Лошадь и всадник были великолепны. В левой руке сарацин держал маленький круглый щит, а в правой – ятаган. Пренебрегая поводьями, он правил лошадью при помощи одних только коленей и мчался навстречу противнику. В последний момент он подался вперед в седле и слегка переместил тело вбок. Жеребец в ответ изменил шаг и промчался мимо лошади противника, так что она отшатнулась и чуть не сбросила седока. В тот же момент сарацин махнул ятаганом. Только по случайности удар был принят на длинный щит, бывший в руках у противника.

С запозданием я понял, что человек, бросивший вызов сарацину, – один из франкских наемников. Громоздко и неуклюже он выглядел на своей лошади, и оружием ему служил длинный стальной меч, а не тяжелая булава имперского конника. Едва сарацин проскакал мимо, как его резвый жеребец тут же развернулся и мгновение спустя галопом вновь помчался на франка. И снова ятаган разрезал воздух, и франк только и успел, что поднять меч и отразить удар.

Теперь уже на стенах Сиракуз стояли ряды зрителей, глядевших на неравный поединок и оглашавших воздух ободряющими криками, а под стенами, внизу, наше войско смотрело и ждало неизбежного конца. Сарацин тешил зрителей. Он играл с франкским всадником, налетал, нанося ложные удары ятаганом, проскакивал мимо, поворачивал и снова налетал галопом. Приземистый франк уже и не пытался воспользоваться прытью своей лошади. Он только и мог, что натягивать поводья, стараясь повернуть ее так, чтобы вовремя стать лицом к противнику.

Наконец сарацину, судя по всему, надоело забавляться, и, отъехав немного дальше прежнего, он повернулся и с криком торжества бросился на свою жертву. Ятаган нацелен, готов разить, но вдруг франк резко откинулся назад на круп лошади. Удар сарацина рассек пустой воздух, и в этот миг франк приподнял свой тяжелый меч. Это был безобразный, неизящный удар, нанесенный вытянутой вдоль земли рукой, и к тому же человеком, почти лежащим на крестце своего коня. Это был неловкий режущий мах, требующий необыкновенной силы. Длинный клинок просвистел над ушами мчащегося жеребца и ударил всадника прямо в живот, почти разрубив сарацина надвое. Плащ в зелено-белую полоску обмотался вкруг клинка, сарацин сложился пополам, силой удара его выбило из седла, и тело, рухнув на землю, замерло. Шлем с зелено-белым шарфом покатился по ровной площадке.