Из-под самана - Хаидов Юсуп - Страница 5

— Ваши земляки мучаются, им не спастись от этих ран. А вы им можете помочь. Выстрел в голову — и муки прекратятся.

Проявляя фальшивую человечность, фашисты стремились сделать пленных своими соучастниками. Если бы им это удалось, из расставленных сетей было бы уже не выбраться.

— Нет, господин офицер, мы не можем убивать невиновных людей, — проговорил Джумабай, в душе готовясь к худшему.

Гестаповец крикнул солдатам:

— Обоих всю ночь пытать, а утром — расстрелять.

Немца, который хотел проверить мужество Джумабая и Пирджана, вызвал к себе прибывший в командировку из Берлина штурмбанфюрер. Он сидел в кабинете с подполковником.

Гестаповец, затворив дверь, шагнул вперед, резко поднял руку и прокричал:

— Хайль Гитлер!

Штурмбаннфюрер, пренебрежительно махнув рукой продолжал тихий разговор с подполковником. Лишь через несколько минут он взглянул на гестаповца и молча указал ему на стул.

Полный штурмбаннфюрер напоминал мешок с песком. Круглая его лысина, окруженная редким венчиком волос, блестела от пота.

— Как идет запись в «туркестанский легион»? Гестаповец вскочил со стула:

— Мой штурмбаннфюрер. Все пленные из советской Средней Азии готовы преданно служить великому фюреру.

Этот ответ не понравился штурмбаннфюреру, и он злобно скривился:

— Вы пустослов! Отвечайте толком на заданный вопрос.

— К сожалению, мой штурмбаннфюрер, в этом вопросе у нас иногда бывают некоторые недоразумения,— произнес гестаповец.

— Точнее.

— Двое туркменов, которые были рекомендованы в легион, отказались сегодня выполнить приказ.

— Они коммунисты?

— Не исключено. Это подтверждают и диктофон-ные записи. Разговор, который они вели между собой, перевели на немецкий. Может быть, хотите ознакомиться с материалами?

— Не беспокойтесь. Что вы потом сделали с этими двумя пленными?

— Сейчас ими занимаются наши люди. Завтра мы их вычеркнем из списка живых.

— Немедленно прекратите их пытать, а завтра отдайте их в распоряжение господина подполковника, — штурмбаннфюрер сделал жест в сторону сидевшего рядом с ним человека.

— Дайте нам возможность еще немного потолковать с ними! Эти двое туркмен заслуживают смерти.

— Выполняйте приказ.

— Слушаюсь, мой штурмбаннфюрер.

— С завтрашнего дня они оба переходят в распоряжение абвера — военной разведки.

* * *

Начальником лагеря абвера был пятидесятилетний капитан Зиммер. Он был среднего роста, худ, от его волос, зачесанных назад, крепко пахло одеколоном.

Работая в своем кабинете, разбирая почту, читая поступившие секретные донесения и отвечая на некоторые из них, Зиммер время от времени любовался собой, бросая взгляды в большое зеркало, стоявшее возле стола. Иногда, прерывая работу, он бархоткой до блеска натирал и без того сверкающие сапоги.

В кабинет быстро вошел молодой низкорослый обер-лейтенант. Положив на стол толстую тетрадь, он отступил назад и вытянулся по стойке «смирно».

— Садитесь, обер-лейтенант, — не поднимая головы, проговорил капитан.

Обер-лейтенант, аккуратно усевшись на стул, положил левую руку на тетрадь и стал ждать, когда капитан уделит ему внимание.

Капитан скосил глаза на обер-лейтенанта и пренебрежительно улыбнулся:

— Вы уже ознакомились с материалами, которые в тетради?

— Ознакомился, господин капитан.

— У вас готовы предложения о том, как для пользы Великой Германии будут работать Курбанмедов и Векилов?

— Простите, господин капитан, но на этот счет у меня нет готовых предложений.

— А когда они будут?

— Я думаю, у меня их вообще не будет.

— Ну-ну, обер-лейтенант, ведь вы награждены за храбрость Железным крестом, — насмешливо проговорил Зиммер и, смерив лейтенанта суровым взглядом, продолжил. — Вы написали заключение, что оба туркмена негодны для службы в абвере...

Обер-лейтенант не успел ответить, так как в кабинет стремительно вошел подполковник Кинцель, по требованию которого из гестапо для работы в абвере были взяты Курбанмедов и Векилов.

Оба офицера вскочили, одернув мундиры.

Кинцель сел в кресло возле окна и хозяйским взглядом окинул кабинет и стоящих перед ним навытяжку офицеров.

— Садитесь, господа, — сказал подполковник, выстукивая марш на подлокотнике кресла.

Капитан сел рядом с обер-лейтенантом. У Кинцеля было превосходное настроение. Некоторое время он молчал, а затем спросил:

— Сейчас вы говорили о каком-то письменном заключении. О каком же?

Капитан хотел встать со стула.

— Нет, нет, сидите. Мы будем беседовать, — остановил его подполковник.

— Я дал личные дела Векилова и Курбанмедова обер-лейтенанту, чтобы он, изучив их, сделал письменный вывод об их пригодности для работы в абвере. Обер-лейтенант считает, что эти два субъекта для ра боты в абвере непригодны.

Подполковник произнес:

— Мнение обер-лейтенанта для меня ясно. А ваша точка зрения?

Капитан потер лоб и промолчал.

— Капитан Зиммер, встаньте! Выскажитесь по этому вопросу.

Густо покраснев, капитан вскочил со стула.

— Господин подполковник, я присоединяюсь к выводам обер-лейтенанта. Ничего нового по этому вопросу я сказать не могу.

— Тогда почему же вы не хотите, чтобы этот вопрос решил обер-лейтенант?

Опустив голову, капитан не ответил.

Кинцель был рад, что его подчиненные не могут прийти к общему мнению относительно этих пленных—Курбанмедова и Векилова.

Зачастую гитлеровские руководители были о себе высокого мнения, и если подчиненный был умнее своего начальника, он должен был это скрывать. Только таким путем он мог войти в доверие своего начальства и пользоваться привилегиями службы.

Поэтому Кинцеля не разозлила, а скорее развеселила нерешительность его сотрудников. Подполковник был рад, что может блеснуть перед ними своим умом, такие моменты бывают нечасто.

Он встал с места, оба офицера вытянулись перед ним.

— Садитесь, господа офицеры. Я хочу с вами доверительно побеседовать.

— Господин подполковник, разрешите взять рабочие тетради и занести в них ваше указание, — произнес капитан Зиммер.

— Пожалуйста, господа офицеры, я не против. Это даже лучше для дела, — добродушно согласился Кинцель.

Подполковнику не приходило в голову, что действия капитана диктовались подхалимскими побуждениями, поэтому он был доволен собой и сотрудниками.

Оба офицера сели за стол, раскрыв тетради и уставились на подполковника. Они напоминали прилежных учеников.

Подполковник, собираясь с мыслями, склонил голову набок и, заложив руки за спину, начал прохаживаться по кабинету.

— Обер-лейтенант, — промолвил Кинцель, — Допустим, что вы строитель и попадаете в лес для поиска материалов, необходимых строительству. Скажите, найдете вы его в лесу? Отвечайте, не вставая.

— Конечно, можно будет найти необходимый материал, господин подполковник.

— Правильно, обер-лейтенант. В лесу есть все материалы, необходимые для строительства. Однако, если их употреблять не по назначению, то здание выстроить будет нельзя. Люди для нас — тот же строительный материал. Только их надо правильно использовать. Подчеркните последнюю фразу.

Офицеры подчеркнули фразу красными чернилами. Кинцель, рисуясь, продолжал расхаживать по кабинету.

— Внимание, господа офицеры! То, что я сейчас скажу, будет для вас особенно полезным.

«В августе 1941 года я получил приказ захватить стратегически важный мост. По полученным сведениям, через этот мост войска русских должны были отступать. В подразделении, обеспечивающем движение наших войск, было 360 солдат и офицеров. Но даже если бы их было в десять раз больше, задача была бы невыполнимой. Русские обороняли бы этот мост до последней капли крови.

Мы долгое время обдумывали, как захватить мост в целости и без потерь.

Наконец я, взяв с собой 60 солдат, переодетых в советскую военную форму, перешел линию фронта. Замаскировавшись в удобном месте, мы стали наблюдать за дорогой, ведущей к передовой. Долго ждать не пришлось. Дозорный солдат сообщил, что со стороны едут две нагруженные машины. Я рассмотрел их в бинокль. На каждой машине было не более трех сопровождающих солдат.