Мастер убийств - Силва Дэниел - Страница 29

29

— Ну так как? Что вы решили? — спросила она.

— Мне все здесь нравится, — ответил мужчина, упорно продолжая смотреть в окно. — И эта квартира мне подходит.

— Когда же в таком случае вы переедете?

Габриель задернул шторы и сказал:

— Сегодня же.

* * *

Габриель наблюдал за ним в течение двух дней.

В первый день он видел его только раз. Когда тот где-то после полудня поднялся с постели и объявился на короткое время в окне, облаченный в одни только черные трусы-шорты. У него были темные курчавые волосы, угловатые скулы, полные, чувственные губы, стройное поджарое тело, но мускулатура — так себе. Габриель открыл оставленный ему Шамроном файл и сравнил лицо в окне с фотографией, приколотой с обратной стороны обложки.

Тот самый парень.

Изучая человека в окне, Габриель через некоторое время вновь почувствовал себя полноправным, приступившим к привычной работе оперативником. Он был холоден, собран и внимателен. Неожиданно пришло ощущение, что зрение и слух у него обострились. Все предметы стали как-то ярче и контрастнее, а звуки обрели большую индивидуальность, глубину и отчетливость. Он слышал, как во дворе хлопнула дверца машины, как ссорились любовники в соседней квартире, как где-то, надрываясь, неустанно звонил телефон и как выводил носиком рулады у него на плите закипевший чайник. Отметая один за другим возникшие в его восприятии дополнительные раздражители, он сосредоточил все внимание на человеке в окне через дорогу.

Юсеф эль-Тауфики — национальный палестинский поэт и по совместительству студент лондонского колледжа, официант ливанского ресторана «Кебаб фэктори» на Эдгар-роуд, а также действующий агент тайной армии Тарика.

Неожиданно на живот Юсефа легла бледная рука, которая, представляя резкий контраст со смуглой кожей парня, на этом фоне, казалось, светилась. Несомненно, рука принадлежала женщине: Габриель заметил мелькнувший в окне светлый локон. После этого Юсеф исчез за шторами.

Девушка вышла из дома часом позже. Прежде чем забраться в такси, она подняла глаза к окну, чтобы выяснить, наблюдает ли любовник за ее отъездом. Шторы были задернутыми, в окне никто не стоял. Девушка захлопнула дверцу машины чуть сильнее, нежели это требовалось, после чего такси уехало.

Габриель же сделал первое оперативное наблюдение: Юсеф не слишком любезен с женщинами.

* * *

На следующий день Габриель решил заняться уличной слежкой, обеспечивавшей непосредственный зрительный контакт с объектом.

Юсеф вышел из дома напротив в полдень. Он был в белой рубашке, черных брюках и черном кожаном жилете. Ступив на тротуар, он на секунду остановился, чтобы прикурить сигарету, а заодно оглядеть пространство вокруг и выяснить, нет ли за ним слежки. Помахав в воздухе рукой, он затушил спичку, после чего зашагал по направлению к Эдгар-роуд. Пройдя ярдов сто, он неожиданно остановился, осмотрелся, после чего пошел назад к подъезду своего дома.

Стандартный прием для обнаружения возможной слежки, подумал Габриель. Этот парень — профессионал.

Пятью минутами позже Юсеф снова вынырнул из подъезда и двинулся в сторону Эдгар-роуд. Габриель зашел в ванную, смазал волосы гелем для укладки и надел очки с красными тонированными стеклами. Потом, набросив на плечи куртку, вышел из дома.

* * *

Через дорогу от ливанского ресторана «Кебаб фэктори» находился небольшой итальянский ресторанчик. Габриель вошел в зал и уселся за столик у окна. Он хорошо помнил, чему его учили в академии. В одной из лекций говорилось: «Если вы следите за объектом из кафе, не делайте того, что может навести посторонних на мысль, какое задание вы выполняете. Другими словами, не сидите часами за столиком в одиночестве, прикрываясь газетой. При таком исполнении ваша миссия станет очевидной».

По этой причине Габриель превратился в Седрика — автора, который писал статьи по вопросам культуры для одного из парижских интеллектуальных журналов. Он говорил по-английски с сильным французским акцентом, объясняя всем и каждому, что сочиняет эссе на тему о том, почему Лондон в наши дни поражает пестротой и оживлением на ночных улицах, в то время как Париж стал смертельно скучным. Он курил французские сигареты «Житан», пил много красного вина и напропалую болтал с двумя шведскими туристками, сидевшими за соседним столиком. Более того, он даже пригласил одну из них в свою комнату в отеле. Девушка отказалась, и он сделал аналогичное предложение ее подруге. Когда и вторая девушка отвергла его приглашение, он позвал в гости обеих. Потом он, основательно захмелев, уронил и разбил бокал с кьянти. Менеджер ресторана синьор Андреотти подошел к его столику и предложил держать себя в рамках, угрожая в противном случае вывести его.

При всем том Габриель продолжал держать под наблюдением Юсефа, обслуживавшего столики ресторана через дорогу. Он видел, как Юсеф, покинув на короткое время свое заведение, прошел вверх по улице к киоску с периодикой, чтобы купить арабские газеты. Кроме того, он заметил, как некая темноволосая девушка, написав на салфетке номер телефона, сунула ее в нагрудный карманчик на рубашке Юсефа. Не оставил он без внимания и одного непрестанно оглядывавшегося араба, с которым Юсеф имел весьма продолжительную беседу. Именно в тот момент, когда у него разбился бокал с кьянти, он запечатлевал в памяти номер японского автомобиля «ниссан», в который садился араб. Когда же к его столику подошел Андреотти, чтобы сделать выговор за слишком шумное поведение, он наблюдал за тем, как Юсеф разговаривал по телефону. «С кем он разговаривает? — задавался вопросом Габриель. — Со своей девушкой? С кузеном из Рамаллаха? Или с одним из агентов Тарика?»

Через час Габриель пришел к выводу, что мозолить глаза посетителям итальянского ресторанчика больше не имеет смысла. Он заплатил по счету, оставил щедрые чаевые и извинился за причиненное им беспокойство. Синьор Андреотти лично проводил его до выхода, после чего, распахнув перед ним двери, отправил в плавание по волнам бурного житейского моря.

* * *

В тот вечер Габриель, усевшись в гостиной у окна, стал дожидаться возвращения Юсефа. На улице шел дождь. Проехал мотоциклист с подружкой на заднем сиденье. Девушка громким голосом просила мотоциклиста ехать потише. Возможно, это пустяк, но Габриель отметил это событие в своем дневнике наблюдений и аккуратно проставил время: одиннадцать часов пятнадцать минут.

От выпитого кьянти разболелась голова. Квартира, которую он арендовал, ему не нравилась, и ее стены уже начинали на него давить. Сколько у него было таких же вот бессонных вечеров и ночей? И не сосчитать... Когда он вел наблюдение, ему приходилось сиживать и на стерильной конспиративной квартире службы, и у окна арендованного им ветхого жилья. Его душа жаждала прекрасного, и он, чтобы скоротать время, вставил диск с записью оперы «Богема» в стоявший у его ног стереоплейер, прикрутив звук до минимума. В основе работы разведчика лежит терпение, учил Шамрон. А еще он говорил, что работа разведчика — дело скучное, нудное и утомительное.

Поднявшись с места, он прошел на кухню и принял от головной боли аспирин. В соседней квартире начали переругиваться на арабском языке с ливанским акцентом мать и дочь. Послышался звон бьющегося стекла, потом хлопнула дверь и кто-то пробежал по коридору.

Габриель вернулся к окну, сел на стул, прикрыл глаза и перенесся мыслями на двенадцать лет назад, в Северную Африку.

* * *

Резиновые надувные лодки подошли с прибоем к берегу в районе Руада. Габриель спрыгнул в теплую воду, достигавшую в этом месте до середины икры, и вытащил лодку на песок. Группа израильских коммандос, держа оружие наизготовку, устремилась по пляжу вслед за ним. Где-то залаяла собака. В прохладном апрельском воздухе ощущался запах дыма и жарившегося на открытом огне мяса. В скором времени Габриель и его люди увидели микроавтобус «фольксваген», за рулем которого сидела девушка. Четверо коммандос во главе с Габриелем погрузились в «фольксваген». Остальные забрались в два микроавтобуса «пежо», стоявших рядом. Через мгновение моторы автомобилей пробудились к жизни, маленький караван сорвался с места и устремился вперед.