Чужой (СИ) - Герман Сергей Эдуардович - Страница 7

- Жил в семье Усмановых, работал по дому, помогал по хозяйству. Бежать было некуда, горы кругом. Всё равно бы с собаками поймали. Тогда бы точно головы лишился. Выждал момент, бежал. Вот теперь у вас в яме сижу.

- Какова судьба остальной группы?

- Не знаю, я же говорю, без сознания был. Кроме меня больше никого не привезли. Может быть, кто-то раненый в лесу и остался. Чехи об этом ничего не говорили. Но оружие они всё собрали и с собой забрали.

- Кто совершил нападение?

- Братья Усмановы – Шамиль, Идрис, Аслан, Ризван. Старшего Мусу убили раньше. Я жил у их отца Ахмеда Усманова, он называет себя Ахмед- Хаджи.

- Где сейчас находятся Усмановы?

-Старик в селе живёт безвылазно, с невесткой и внуком. Младшего Идриса убили месяца два назад, Шамиля на прошлой неделе. Живы ещё Аслан и Ризван, но они сейчас в лесу, у отца почти не появляются. Зимой, как зелёнки не станет и в горах похолодает, тогда они на отдых спустятся.

- Ты лично принимал участие в операциях против российских войск?

- Нет, никогда. Я же вроде как батрак был, за харчи работал. Шамиль, правда, хотел в свой отряд забрать, но думаю, что он больше для смеха предлагал. Шутник был большой, пока не убили. Да и я желания не изъявлял.

- Почему у тебя на руках оружейная смазка?

- Это не оружейное масло, а автомобильное. Я Ахмеду технику ремонтировал, ну там генератор дизельный, трактор, движок у машины. Вот руки и были вечно в солидоле, да в автоле.

- Кроме Усмановых, кто ещё против нас воюет? С кем из боевиков знаком, имена, фамилии, позывные?

- Мы как-то с Шамилем в Яраш-Марды заезжали. Там у хозяина, его Умар зовут, забирали лекарства и продовольствие для боевиков.

- Адрес Умара?

- Не помню, да и ночью это было. Если в селе окажусь, то, наверное найду. У него вокруг дома забор интересный, из белого силикатного кирпича.

- Кто засаду на майора Селюкова организовал, знаешь?

- Да откуда мне знать, я же в яме сидел, когда Селюков погиб.

Сазонов встал из-за стола, прошёлся по кабинету. Несмотря на ночь и непролазную грязь на улице, капитан был чисто выбрит, выглядел бодрым и отдохнувшим. Он курил, стоя у окна, и о чём-то сосредоточенно думал, складывая в уме одному ему известную мозаику.

- В каких ты отношениях со старым Ахметом? – спросил внезапно Сазонов.

- Какие у нас могут быть отношения? Он хозяин, а я вещь, которую он может подарить, продать или выбросить за ненадобностью. Я русский солдат, взятый в плен, а у него русские троих сыновей убили. Хотя какое-то расположение с его стороны, наверное есть, я ему внука спас как-то.

- При каких обстоятельствах это произошло?

- Это когда мы с Шамилём за лекарством к Умару ездили, пацан тогда с нами был. На каком –то блоке нас обстреляли, мальчишку ранило и я дотащил его до дома.

- Что было дальше?

- Воспользовался переполохом и сбежал из села. Несколько дней плутал по горам, потом спустился на равнину и попал уже в вашу яму.

Капитан усмехнулся.

- Так ты, получается, жалеешь, что от чехов ушёл. Может быть, тебе у них лучше было? Между прочим, ты солдат давал присягу на верность Родине. А сам вместо того, чтобы сражаться с оружием в руках, служил врагу. В боевых условиях сам знаешь, чем это чревато. Я тебя просто бойцам своим отдам, и скажу, что ты наёмник, снайпер. Они тебя за минуту на ремешки порежут – Сазонов говорил негромко, пристально смотря Найдёнову в лицо.

Женька подавлено молчал, возразить было нечем. Капитан лишь озвучил мысли, которые каждый день крутились в Женькиной голове.

- Ладно, солдат, иди. Подумай над своей судьбой и над тем, как ты можешь облегчить свою судьбу. А я пока над твоим рассказом подумаю, проверю всё, и если не соврал, постараюсь помочь. Русский офицер своё слово держит. Давай иди. Конвой! – крикнул он негромко.

Ожидавший за дверью караульный, шагнул в дверь.

- Задержанного накормить, содержать на общих основаниях.

Женьку опять отвели в яму. Он так и не сомкнул глаз до самого утра. Было очень холодно. Мокрая одежда не грела, и Женька сворачивался как эмбрион, стараясь хоть немного согреться и заснуть. Утром в яму на верёвке опустили котелок с пшённой кашей, завёрнутый в газету кусок хлеба. Холодная каша не лезла в горло, но Женька запихивал её в рот, убеждая себя, что надо есть, что надо выжить.

Мысль ускользала, он никак не мог сосредоточиться и додумать до конца, зачем надо жить. Казалось, что всё уже кончено, из этой ямы не выбраться никогда. Прошлая жизнь виделась чем-то ирреальным, похожим на сон. Страха уже не было, появилось равнодушие к своей жизни, и к судьбам других. Женька спрашивал себя, почему же он так боялся умереть, ведь это совсем не страшно?

К вечеру следующего дня, на дно ямы опять упала верёвка. Его повели уже знакомой дорогой. Но на этот раз кабинет был пуст, Сазонова не было. Следом за конвоиром вошли двое солдат в пятнистых маскхалатах. Ни слова не говоря, один из них ударил Женьку в лицо. Каким - то звериным осязанием, он почувствовал, что будет удар, и поднырнул под кулак. Его руки мёртвой хваткой вцепились в воротник чужого маскхалата. Он нанёс удар коленом в пах и, падая на обмякшее тело, вцепился пальцами в чужое горло. Солдат захрипел.

Второй солдат ударил Женьку прикладом в затылок. И когда тот отвалился в сторону, пытаясь спрятать голову и закрыть её от ударов, его начали бить ногами, не давая подняться. Удары кирзовыми сапогами приходились в лицо и живот. Уже теряя сознание, он услышал стук двери и знакомый голос:

- Отставить мордобой! Иванцов, Карамышев я вам, что приказал? Доставить задержанного ко мне. А вы что сделали? Или под трибунал захотели? Я вам это быстро устрою. Марш в караулку и утру, чтобы объяснительные лежали у меня на столе.

- Товарищ капитан, он сам на Иванцова бросился, хотел автомат вырвать, чуть не задушил. Здоровый душок, еле угомонили. Мы ведь его слегка только расслабили, даже не сломали ничего.

- Я кому сказал шагом марш? Ещё одно слово и сами в яму сядете.

Женька услышал скрип закрываемой двери, стук каблуков в коридоре. Превозмогая боль, присел на корточки, прислонившись спиной к стене.

- Ну, что, Найдёнов, как ты себя чувствуешь? Говорить можешь? Тогда слушай и запоминай.

Капитан прошёл к столу, взял в руки какую-то бумажку.

- Я проверил всё, что ты мне рассказал. В большей части твоя информация подтверждается, но тебе это ровным счётом ничего не даёт. Да, ты военнослужащий российской армии. Да, попал в плен. Эти факты установлены, и не вызывают никаких сомнений.

Другой вопрос, при каких обстоятельствах ты попал в плен? Почему все твои сослуживцы убиты, а ты жив? Что ты делал у чеченцев несколько месяцев? Почему оказался в одной машине с полевым командиром Шамилем Усмановым, и самое главное. Почему, когда вас обстреляли на блок-посту, ты не убил Усманова, или не поднял руки и не заорал «Ребята, я свой»? Ведь ты же находился в плену у боевиков, и согласно логики должен был, как манны небесной ждать освобождения. Вместо этого ты опять оказался у ваххабитов, а потом неизвестно для чего, в расположении объединённой группировки российских войск. Я тебе скажу так, вопросов у особого отдела и военной прокуратуры будет много. У нас люди даже с меньшим количеством прегрешений навсегда остаются в яме. Скажу больше, для тебя было бы даже лучше, если бы ты был чеченским боевиком, а не российским солдатом. Те хоть периодически под амнистии попадают, или родственники их выкупают. А за тебя деньги никто платить не будет, потому что для всех ты предатель, и амнистия на изменников не распространяется. Ты всё понимаешь, что я говорю?

Женька молча кивнул головой.

-Тогда ты также должен понимать, что дела твои плохи. Выживешь сейчас, потом сам запросишь смерти. В России с клеймом предателя жить совсем не сладко.

Капитан замолчал, наблюдая за Женькиной реакцией. Найдёнов проглотил липкую слюну, прохрипел сдавленным голосом.