Кобзарь - Шевченко Тарас Григорьевич - Страница 42

42

VII Вошла в хату. Катерина Ей ноги помыла И полдничать усадила. Не до того было Старой Ганне. «Воскресенье Когда?»- вдруг спросила. «Через день». — «Молебен нужно Справить — помолиться Николаю-чудотворцу, Вынуть бы частицу, — Что-то долго Марка нету… Сохрани нас боже, — Он в пути не заболел ли, Вернуться не может?» Заплакала работница, Еле-еле встала Из-за стола. «Катерина! Не та уж я стала: Состарилась, силы нету На ноги подняться. Тяжко, Катря, в чужой хате Смерти дожидаться». Захворала, несчастная. Уж и причащали И соборовали Ганну, Да легче не стало. Возле хаты Трофим старый Как убитый бродит. Катерина ж от болящей На шаг не отходит; День и ночь она над Ганной Очей не смыкает, А сычи на крыше ночью Худое вещают. Ни минуты болящая Покоя не знает, Все расспрашивает Катрю: «Катруся родная! Что, Марко не воротился? Ох, если б я знала, Что дождусь его, увижу, Может, легче б стало». VIII Идет Марко с чумаками. Идет, распевает, Не спешит, волов пастися В степи отпрягает. Везет Марко Катерине Сукна дорогого. Шелком шитый пояс красный Для отца седого. Красный с белою каймою Платочек для Ганны, А еще ей на очипок Парчи златотканой. А для деточек сапожки, Фиг и винограду, А всем вместе им — красного Вина из Царьграда Ведра три везет в бочонке, Доброй икры с Дона, — Всего везет, да не знает, Что творится дома. Идет Марко, не горюет. Пришел — слава богу! И ворота отворяет, И молится богу. «Слышишь ли ты, Катерина? Марко воротился! Беги встречать. Скажи ему, Чтоб поторопился!.. Слава тебе, Христе-боже! Дождалась насилу!» — И Отче наш тихо-тихо, Как сквозь сон, твердила. Старик волов распрягает И ярма снимает Узорные. А Катруся Марка обнимает «Где же Ганна? Не спросил я Про нее ни слова… Да жива ли?» «Жива, Марко, Только нездорова, Худо ей. Пойдем скорее, Пока распрягает Отец. Давно тебя, Марко, Ганна ожидает». Пошел Марко с Катериной И стал у порога Испуганный… Ганна шепчет: «Слава… слава богу! Иди, Марко… Слышишь, Катря, Ты выйди, родная: Расспросить его должна я, Поведать, что знаю». Тихо вышла Катерина, А Марко к постели Подошел и наклонился. Ганна молвит еле: «Марко, в лицо погляди мне, Видишь, какой стала. Я не Ганна, не наймичка, Я…» И замолчала. Марко плакал и дивился, Вновь глаза открылись, Грустно, грустно поглядела — Слезы покатились. «Прости меня. В чужой хате Свой век прожила я… Прости меня… я, сыночек, Твоя мать родная». И умолкла… Марко обмер, Земля содрогнулась. Очнулся он… к ней — к родимой, А мать уж заснула!

13 ноября 1845 в Переяславе

КАВКАЗ

Искреннему моему Якову де Бальмену

Кто даст главе моей воду и

очесем моим источник слез,

и плачуся и день и нощь о побиенных.

Иеремии, глава 9, стих 1 За горами горы, тучами повиты, Засеяны горем, кровию политы. Спокон веку Прометея Там орел карает, Что ни день долбит он ребра, Сердце разбивает. Разбивает, да не выпьет Крови животворной — Вновь и вновь смеется сердце И живет упорно. И душа не гибнет наша, Не слабеет воля, Ненасытный не распашет На дне моря поля. Не скует души бессмертной, Не осилит слова, Не охает славы бога, Вечного, живого. Не нам с тобой затеять распрю! Не нам дела твои судить! Нам только плакать, плакать, плакать И хлеб насущный замесить Кровавым потом и слезами. Кат издевается над нами, А правде — спать и пьяной быть. Так когда ж она проснется? И когда ты ляжешь Опочить, усталый боже, Жить нам дашь когда же? Верим мы творящей силе Господа-владьши. Встанет правда, встанет воля, И тебя, великий, Будут славить все народы Вовеки и веки, А пока — струятся реки… Кровавые реки! За горами горы, тучами повиты, Засеяны горем, кровию политы. Вот там-то милостивцы мы Отняли у голодной голи Все, что осталось, — вплоть до воли, — И травим… И легло костьми Людей муштрованных немало. А слез, а крови? Напоить Всех императоров бы стало. Князей великих утопить В слезах вдовиц. А слез девичьих, Ночных и тайных слез привычных, А материнских горьких слез! А слез отцовских, слез кровавых! Не реки — море разлилось, Пылающее море! Слава Борзым, и гончим, и псарям, И нашим батюшкам-царям Слава! Слава синим горным кручам, Подо льдами скрытым. Слава витязям великим, Богом не забытым. Вы боритесь — поборете, Бог вам помогает! С вами правда, с вами слава И воля святая! Чурек и сакля — все твое, Не выпрошенное мольбами, За хлеб, за жалкое жилье Не окуют тебя цепями. У нас же… Грамотеи мы, Читаем господа глаголы!.. И от казармы и тюрьмы Вплоть до высокого престола Мы ходим в золоте — и голы. К нам в обученье! Мы сочтем, Научим вас, хлеб-соль почем, Мы христиане; храмы, школы, Вся благодать, сам бог у нас! Глаза нам только сакля колет; Зачем она стоит у вас, Не нами данная; и то, Что солнце светит нам бесплатно, Не нами сделано! зато Чурек не кинем вам обратно, Как псам! И хватит. Мы не турки — Мы христиане. В Петербурге Мы малым сыты!.. А зато Когда б вы с нами подружились, То многому бы научились! У нас же и простор на то, — Одна сибирская равнина… А тюрем сколько! А солдат! От молдаванина до финна На всех языках все молчат; Все благоденствуют! У нас Святую Библию читает Святой чернец и поучает, Что царь свиней когда-то пас, С женой приятеля спознался, Убил его. А как скончался, Так в рай попал! Вот как у нас Пускают в рай! Вы не учены, Святым крестом не просвещены. Но мы научим вас!.. Кради, Рви, забирай — И прямо в рай, Да и родню всю приводи! Чего мы только не умеем? Считаем звезды, гречку сеем, Браним французов. Продаем Или за карточным столом Проигрываем крепостных — Людей крещеных… но простых. Мы не плантаторы! Не станем Мы краденое покупать, Мы поступаем по закону! По апостольским заветам, Любите вы брата, Суесловы, лицемеры, Господом прокляты! Возлюбили вы не душу — Шкуре братней рады. И дерете по закону: Дочке на наряды, На житье сынкам побочным, Жене на браслетки, А себе на что, не знают Ни жена, ни детки! За кого же был ты распят, Сын единый божий, В искупленье нам? За слово Истины?… Иль, может, Чтоб глумленье не кончалось? Так оно и сталось! Часовни, храмы, да иконы, И жар свечей, и мирры дым, И перед образом твоим Неутомимые поклоны. За кражу, за войну, за кровь Ту братскую, что льют ручьями, — Вот он, даренный палачами, С пожара краденный покров!.. Просветились! И решаем Свет открыть и этим Показать им солнце правды — Сим незрячим детям! Все покажем! Только дайтесь В руки нам, и тут же — Как прочнее строить тюрьмы, Плесть нагайки туже, Кандалы ковать, носить их В сибирскую стужу, — Все поймете, лишь отдайте Родимые взгорья. Остальное мы забрали — И поле и море! И тебя загнали, друг и брат единый, Яков мой хороший! Не за Украину — За ее тирана довелось пролить Столько честной крови. Довелось испить Из царевой чаши царевой отравы! Друг мой незабвенный, истинный и правый! Ты на Украине душою витай, Вместе с казаками мчись над берегами, Старые курганы в степи озирай. Закрепи слезами дружбу с казаками, Меня из неволи в степи поджидай. А покуда — мои думы, Лютые невзгоды, Буду сеять я. Пусть крепнут В споре с непогодой. Украинский тихий ветер Принесет с росою К дорогому другу думы Братскою слезою. И когда на них ты взглянешь И читать их станешь, Вновь курганы, степи, горы II меня помянешь.