Голос моей души - Куно Ольга - Страница 100

Я впервые оказалась в королевском дворце после своего тюремного заключения. И теперь внимательно осматривалась из-под скрывающей лицо вуали. Здесь все было как всегда – и одновременно неуловимым образом иначе. То же убранство, те же декорации. По большей части те же слуги; небольшая текучка в среде лакеев, камердинеров и горничных не в счет, это обычное дело для дворца. Но атмосфера изменилась. И изменения в среде придворных оказались очень значительными. Теперь их можно было с легкостью разделить на две основные группы: люди альт Ратгора и люди, далекие от политики, чьи амбиции лежат в совершенно иных сферах. Такие, как маркиза Эльванте. Впрочем, последней на приеме не оказалось. Вроде бы как она осталась дома по причине расшалившихся нервов. Правда, краем уха я уловила разговор, что лечить нервы маркизе помогает некий барон.

Поскольку я опасалась, что приемный зал может охраняться при помощи развеивающих заклинания чар, изменять внешность магическим способом мы не стали. Вместо этого воспользовались услугами сотрудничавших с подпольщиками специалистов. Парики, у Андре – накладная борода, у меня – основательный макияж и вуаль, каковые весьма удачно успели войти в моду. И приглашение на имя Артура Делла, позволявшее ему привести с собой одну спутницу. Все складывалось вполне удачно.

В ушах у меня висели две крупные круглые сережки. Одна из них, та, что на мочке правого уха, совершенно обычная. А вот вторая, левая, являлась замаскированным связничком. Причем не обычным, а позволявшим держать связь одновременно с несколькими людьми. Другой такой связничок был спрятан в густой шевелюре парика Андре, а еще несколько – у подпольщиков, расположившихся сейчас поблизости от дворца. Кто непосредственно за оградой, кто во дворе, а один человек даже нашел способ проникнуть внутрь здания и смешаться с многочисленными слугами.

Связнички новой модели успешно разработал Игнасио, проявив при этом немалый талант изобретателя. А помогла ему в этом Мелани. Девушка не обладала магическими способностями, но, как оказалось, всегда любила точные науки. Даже в монастыре она нередко прокручивала в голове различные формулы, что стало чуть ли не единственной ниточкой, связывавшей ее с прежней жизнью. Поскольку за такое увлечение мать настоятельница по головке бы не погладила, записывать вычисления было рискованно, и потому девушка научилась производить чрезвычайно сложные подсчеты в уме. И ее способности очень пригодились в работе Игнасио.

И вот теперь мы имели возможность опробовать результат в деле. Правда, некоторые из нас подошли к этой задаче чересчур творчески…

– Первый! Первый! Я четвертый! Доложите, как обстановка, – зазвучал у меня в ухе знакомый голос.

– Что за черт? – не замедлил вмешаться другой голос. – Это я четвертый! Ты не четвертый!

– Да? – бодро откликнулся первый голос. – Значит, я перепутал. Я не четвертый, я первый. Тогда докладываю: обстановка нормальная. Все спокойно!

– Это не ты первый, это я первый! – сердито прошипел еще один. – Это у меня обстановка нормальная!

– А у меня? – спросил первый голос, заваривший всю эту кашу.

– А у тебя сейчас запахнет жареным! – пригрозил другой. – Вито, помолчи, твой номер шестнадцатый.

– У нас строжайший запрет – не использовать в разговоре имен! – возмутился Вито. – Рональд, как тебе не стыдно?!

– Четвертый! Четвертый! – зашептал Рональд через несколько секунд. – Ты меня слышишь?

– Четвертый здесь! – последовал ответ. – Слышу нормально!

– Возникло важное дело. У тебя самая удобная позиция. Стукни Вито по шее и скажи, что это от меня!

В ухе стали раздаваться какие-то невнятные звуки.

– Эй, там, прекратите немедленно, – процедила сквозь зубы я, отходя к окну. – Вито, перестань всех путать.

– Есть перестать путать!

На некоторое время жужжание в ухе прекратилось. Но не надолго. Мы с Андре успели пригубить вино и немного присмотреться к гостям, когда в связничке снова послышался голос Вито, на этот раз звучавший серьезно и даже взволнованно:

– Первый! Полная готовность! Смотри внимательно! Сейчас пройдет мимо тебя!

– Кто? – насторожился первый.

– Блондинка, высокая, в голубом платье, – принялся перечислять приметы Вито.

– Так, вижу ее, – конспиративно зашептал первый. – И что?

– Какого размера у нее грудь – четвертого или пятого?

Дальше мой связничок покраснел, потому что в него выматерились несколько человек одновременно. Нас с Андре удержало исключительно присутствие на приеме знатных гостей.

– Я уже начинаю жалеть, что придумала эту идею, – пожаловалась своему спутнику я. – Что с ними делать? Уволить? Так они у нас вроде и не работе…

– Ничего, привыкнут к новой игрушке и успокоятся, – абсолютно спокойно заметил Андре.

– Мне бы твою уверенность, – проворчала я.

– Даже не сомневайся. – Он, подбадривая меня, дотронулся до локтя. – У меня есть опыт руководства такими ребятами.

– Четвертый! Четвертый! – неугомонно вещал между тем связничок. – Слушай анекдот! Бежит тушканчик по степи…

– Вито! – резко оборвала я, буквально-таки высунувшись для этой цели в окно. Андре даже придержал меня сзади, испугавшись, что я вылечу наружу. – Немедленно прекрати использовать служебное имущество не по назначению! Услышу еще одно слово не по существу – превращу в ящерицу и оторву хвост.

– Понял, – быстро сказал Вито. – Можно вопрос по существу?

– Ну? – опасливо отозвалась я.

– Почему именно в ящерицу?

– Потому что у нее, в отличие от мыши, хвост можно отрывать не единожды, а с завидной регулярностью, – зловеще процедила я.

В связничке воцарилось напряженное молчание, причем понятливым, похоже, оказался не только шатен, но и остальные.

– Вито! – позвала я затем.

– Шестнадцатый слушает! – рявкнули в самое ухо.

– И еще одна важная вещь. У нее третий размер, – сказала я, глядя на рослую светловолосую гостью, шедшую под руку с импозантным мужчиной лет на десять старше ее. – Никакой не четвертый и тем более не пятый. Отчего это тебе стало мерещиться все большое?

Но в тот момент, когда в зал вступил король, все шутки закончились. Голоса в связничке разом стихли. Болтовня сменилась сосредоточенным ожиданием.

Филипп, в предназначенной для торжеств короне и традиционной мантии, вошел в сопровождении десятка придворных, первым из которых шагал альт Ратгор – высокий, подтянутый, ступавший неторопливо и одновременно деловито, взирающий вокруг холодным, не лишенным высокомерия взглядом. По внешнему виду главы магического ведомства никак не скажешь, что он пережил серьезное потрясение не далее как несколько дней назад.

Интересно, что он думает о нашем недавнем разговоре? Вздрагивает при каждом шорохе или уверил себя, будто ему приснился кошмар? Собирается ли идти на назначенную мною встречу? Впрочем, я отвлеклась от более насущного вопроса.

Мой взгляд оторвался от альт Ратгора и сосредоточился на Филиппе. Тот сидел в кресле и тихо переговаривался со склонившимся к самому его лицу магом. На первый взгляд все как обычно. Никаких признаков подавленной воли. Все тот же Филипп… только предавший.

Я продолжала наблюдать за королем в течение всего мероприятия. За тем, как он общается то с тем, то с другим гостем. Как вместе со всеми поднимает бокал в память погибших героев Пятилетней войны. Как молча выслушивает сообщение своего личного слуги. К слову сказать, слуга сменился. В мое время это место занимал другой человек. Очень преданный и проверенный временем. Что заставило Филиппа отказаться от его услуг?

Все как обычно, но что-то неуловимо изменилось. Что именно? Трудно так сразу это сформулировать. Может, появилось чуть больше высокомерия в его взгляде? Определенная доза высокомерия – норма жизни для короля на подобном мероприятии. Можно даже сказать, дань этикету. И тем не менее – его чуть больше, чем прежде. Как будто появилось нечто наигранное. Так и в других мелочах. В выражении лица. В жестах. Во взгляде. Вроде бы все то же самое, но что-то заставляет меня насторожиться. Хотя не исключено, что если бы я специально не искала нечто подобное, то не заметила бы изменений. Или ничего подозрительного нет, а я просто накрутила сама себя?