Нераздельные (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 44

Их следующая задача всем известна; Старки сделал объявление и настроил свою армию соответствующим образом. Правда, он еще не рассказал им об их истинной цели — уничтожении всех десятин Академии «Мышиный Обрыв». Возможно, аистята так никогда ничего и не узнают. Самому Хэйдену все стало известно, потому что Бэм поделилась. Хэйден подозревает, что Старки отобрал элитную команду — та и сделает грязную работу, как только лагерь падет. А может, он сгонит всех десятин в одно здание и расправится с ними сам с помощью массивного ручного ракетомета. У них наверняка найдутся бетонобойные снаряды, способные за пару секунд размолотить любое строение в пыль.

Но это завтра. А как объяснить, почему Старки нет на станции сегодня? Хэйдену известно почему — в конце концов, это был его план. Однако аистятам знать правду не стоит.

— Он отправился на разведку со специальной группой, — сообщает он массам, встревоженным отсутствием предводителя. Большинство довольствуются услышанным, обрадовавшись, что нападение на лагерь «Мышиный Обрыв» откладывается на день-другой. Само собой, есть и такие, в ком пробуждаются подозрения. Гарсон Де-Грютт засыпает Хэйдена вопросами:

— А почему он нам ничего не сказал? Почему хлопатели не делают разведку за нас, это же их работа? — И, конечно, вопрос, занимающий его больше всех прочих: — Почему он не взял с собой меня?

Хэйден с напускным безразличием пожимает плечами.

— Разве можно знать, что на уме у гения? — изрекает он. — Может, Старки просто хотел дать тебе больше времени с Абигейл? — Гарсон обезоружен. Не давая ему опомниться, Хэйден наносит второй удар: — Знаешь, — шепчет он, — офис, где Старки любит отдыхать, сейчас пуст… Уединенное местечко, если ты понимаешь, о чем я…

При этом предположении вся кровь отливает от мозга Гарсона и устремляется в другие части его организма, забирая с собой вопросы. Хэйден быстро находит Абигейл и усаживает шелушить кукурузные початки, не оставляя ей ни секунды для Гарсона. Даже когда парень присоединяется к ней и начинает лихорадочно выковыривать зернышки, Хэйден не сомневается: работы хватит на весь день. Он подозревает, что Абигейл с большей охотой будет возиться с кукурузными початками у него на кухне, чем с початком Гарсона в уединенной каморке.

Хэйден все утро меряет шагами цех, прислушивается к разговорам (или к отсутствию таковых) и пытается уловить сегодняшнее настроение людей. Он знает: толпа как семья — если один из родителей плохо выполняет свои обязанности, то вся семья идет вразнос. А есть ли родитель хуже, чем Старки? Наверно, в этом одна из причин, почему многие из ребят охотно последовали за ним: он напоминает им о доме.

— Ну и гадость эти ваши вафли! — недовольно бурчит один из аистят. Он говорил то же самое, когда им приходилось есть водянистые омлеты из плохого яичного порошка — вот то действительно была гадость. Теперь «клака» поставляет им продукты намного лучшего качества, чем те, что они могли добыть сами. И все равно находятся недовольные.

— Прошу прощения, — язвит Хэйден. — Завтра будет шведский стол с морепродуктами. Я лично прослежу, чтобы вам, сэр, достались крабовые ножки и черная икра.

Мальчишка показывает ему средний палец и дальше заглатывает свою вафлю.

Уже две недели, с того дня, когда они прибыли на заброшенную электростанцию, Хэйден не только заведует продуктовой кладовой, но и надзирает за приготовлением пищи — по той простой причине, что предыдущий шеф-повар погиб в атаке на «Лошадиный Ручей». Похоже, все последние должности Хэйдена переходят к нему от павших на поле боя.

С каждым «освобожденным» лагерем настроение аистят становится мрачнее и взрывоопаснее. Все больше угрожающих взглядов, все больше драк из-за пустяков; новые проблемы у ребят, у которых и до того проблем было выше крыши. Последняя боевая операция оставила после себя оцепенение и неопределенную ноющую боль, подобную фантомной боли в ампутированной конечности. Хотя число аистят выросло, новые люди не в состоянии заполнить вакуум, оставшийся на месте павших. И ни малейшей возможности предугадать имена и количество тех, кто не вернется со следующей операции.

По-прежнему сохраняется группа преданных сторонников Верховного Аистократа. Когда Старки взвинчивает толпу речами до градуса, при котором и сам впадает в экстаз, эти ребята стараются компенсировать общий упадок духа, крича во всю мочь, но их усилия все менее и менее эффективны.

— Где они, Хэйден?

Он поворачивается и видит девочку — та швыряет тарелку на стоящую рядом тележку для грязной посуды; тарелка падает с сердитым стуком — этакий вопросительный знак в конце реплики. Хотя это не вопрос, а явное обвинение. Девчонка — бывшая обитательница лагеря «Холодные Ключи», того самого, директор которого убедил всех и каждого, будто Хэйден работает на юновласти. Эти ребята до сих пор придерживаются мнения, что он предатель. Но в их ненависти есть и позитивная сторона: она держит его начеку, не дает расслабиться.

— Где что? — переспрашивает Хэйден. — Ты имеешь в виду сосиски? Закончились. Зато бекона хоть отбавляй.

— Не прикидывайся дурачком. Ты сказал, что Старки ушел с группой, но я поспрашивала и выяснила, что нет только его, Бэм и Дживана. Это не те люди, с которыми он пошел бы в разведку. Сдается мне, ты как-то связан с их исчезновением.

Стычка привлекает внимание других ребят. Один парнишка встречается с Хэйденом взглядом и закатывает глаза, будто говоря: «Я на твоей стороне. Эти типы из «Холодных Ключей» — сплошь придурки». По мере вливания в батальон новых сил голоса ненавистников из «Холодных Ключей» становятся все менее и менее слышными. Хейден уверен, что даже присутствие этих ребят не помешало бы ему стать здесь лидером, если б он захотел. К счастью, он не хочет.

— Любой, у кого сохранилась хотя бы половина мозгов, сообразил бы, что Старки нужен командир штурмовой группы, чтобы определить масштабы операции, и хакер, чтобы взломать систему безопасности; иначе при атаке погибнет больше наших людей. — Хэйден подчеркивает слово «погибнет». Что оказывает нужный эффект. Ребята, сидящие с девчонкой за одним столом, беспокойно ерзают, как будто к ним в штаны налезли пауки.

— А на кой ляд нам еще один лагерь? — задает вопрос Элиас Дин, парень из тех, кто режет правду-матку. — Мы что — мало их понаосвобождали?

Хэйден улыбается. Ребята озвучивают свои сомнения вслух! Очень хороший знак.

— Старки говорит, что будем освобождать, пока не исчезнет одно из двух: либо лагеря… либо мы.

Нашествие пауков ширится и охватывает другие столы. Пауки из тех, что больно кусаются.

— Не сегодня-завтра они подготовятся как следует, — бурчит кто-то. — Мы и в ворота войти не успеем — одно мокрое место останется…

— Старки, конечно, гений, и все такое, — говорит Элиас, — но это немного слишком, а, как думаешь?

— Думать — не мое дело, — отвечает Хэйден, — хотя время от времени это со мной случается. Кстати, рад, что и с тобой тоже.

На этом он замолкает — сказанного достаточно. Не хватает еще, чтобы его обвинили в подстрекательстве к неповиновению.

«Разведывательная» группа возвращается около полудня.

— Вернулись! — кричит часовой, оставляя свой пост у ржавых ворот и вбегая внутрь станции. Поначалу Хэйден решает, что их план дал осечку или, возможно, Бэм с Дживаном отменили его, поняв, что дело не выгорит. Может, садовник, их сообщник, не явился — а его роль очень важна: его присутствие придает всей акции ощущение подлинности. Но когда Бэм с Дживаном входят в помещение, Старки с ними нет — на сей факт часовой, парнишка не слишком наблюдательный, не обратил внимания.

— Где Старки? — звучит закономерный вопрос, и не от одного аистенка, а от многих. Народ перешептывается, не осмеливаясь спросить Бэм или Дживана. Аистята перепуганы. Полны надежды. Разозлены. Словом, в них кипит слишком много разных эмоций, сразу не разберешься.

Хэйден осторожно приближается к прибывшим, зная, что за ним наблюдают. За всей их троицей в этот момент следят особенно пристально.