Король снов - Сильверберг Роберт - Страница 49

И действительно, спустя лишь немного времени после того, как Гопах Семивинвор отдался сну, он ощутил в голове незнакомое тепло, которое расценил как предзнаменование послания. Он лежал совершенно неподвижно, расслабившись, в том состоянии, которое освоил еще ребенком, — оно было необходимо для того, чтобы сознание спящего оказалось полностью поглощено сном и в то же время было готово воспринять любое указание, которое могло прийти со сновидением.

Правда, нынешнее послание несколько отличалось от предыдущих. Прикосновение к его сознанию не было мягким и ласкающим. Он почувствовал контакт, определенно, контакт с чем-то внешним, но полностью лишенный нежности. Давление изнутри на его череп было куда сильнее, чем прежде, оно было даже болезненным; воздух, окружавший спящее тело, казалось, внезапно сделался холодным; Гопах Семивинвор не ощущал ни намека на тот покой и умиротворенность, которые, по его твердому убеждению, непременно должны овладевать сознанием после соприкосновения с благой волей Хозяйки. И все же он продолжал непроизвольно поддерживать восприимчивость к тому, что должно было последовать, держал разум открытым и позволил ему оказаться захлестнутым осознанием…

Чего?

Прерывности. Неравенства. Несовместимости. Неправильности.

Да, неправильности. Мощным осознанием того, что связи мира распадаются, что оси, на которых вращается космос, перекошены и искривлены, что врата ужаса распахнуты настежь и через них изливается черный поток хаоса.

Затем Гопах Семивинвор пробудился и сел, крепко обхватив свое хилое тело трясущимися руками. Он весь покрылся потом, его била дрожь, и дух его настолько ослаб, что он даже усомнился в том, что последние мгновения действительно имели место. Но постепенно он стал понемногу успокаиваться. А в мозгу все еще ощущалось странное давление, как будто что-то давило там извне, и это давление сопровождалось тревожным, даже пугающим чувством.

Потом прошло немного времени, и к нему начала возвращаться ясность мысли; душа ощутила некоторое облегчение, а с ним пришла и убежденность в том, что он понял смысл слов оракула: «Вы должны проследить, чтобы ложе короналя располагалось в должных взаимоотношениях с мощными звездами Ториусом и Ксавиалом». Ну конечно же, нынешняя конфигурация бамбукового дворца была негодной, неудачно выбранной, лишенной гармонии с движением космоса. Ну что ж. Здание было изначально спроектировано так, чтобы его можно было разобрать и вновь собрать, изменив оси конструкции. Именно это он должен сделать. Дворец необходимо повернуть на фундаменте.

То, что дворец не демонтировался и не перемещался на протяжении уже нескольких сотен, а может быть, и целой тысячи лет, обеспокоило главного распорядителя не больше чем разве что на мгновение. Правда, негромкий голос благоразумия где-то в глубине его рассудка напомнил, что дело может оказаться труднее, чем он предполагал, однако результатом этого смиренного возражения явилось еще более настойчивое стремление выполнить эту работу Стариком овладела отчаянная поспешность. Слова мага и тревожный сон многократно усилили его решимость; он во исполнение своих прямых обязанностей должен был привести дворец в полную готовность и не терять ни дня, ни часа. В этом он не имел ни малейшего сомнения. Сомнению просто не могло быть никакого места в том деле, которое он обязан был совершить

Его также нисколько не волновало, что он понятия не имел о том, какая ориентация здания окажется более благоприятной, чем нынешняя. Дворец следует переставить — вот что совершенно ясно. Если этого не сделать, то корональ не приедет. А у него были все основания верить, что он поймет, какое выбрать положение, после того, как приступит к работе. Он был главным распорядителем дворцов, был им почти пятьдесят лет; следовательно, его главной, нет, единственной обязанностью было заботиться об этом замечательном здании и всегда держать его в полной готовности для использования помазанным короналем. Можно было даже сказать, что судьба выбрала его, чтобы исполнить это необычное важнейшее задание. И он был уверен, что исполнит его правильно.

Гопах Семивинвор выбежал из дома и неуверенными старческими шагами заспешил изо всех сил через парк к парадному входу в бамбуковый дворец. Ночь была теплой и бодрящей — климат Эртсуд-Гранда знал лишь один сезон — бесконечное лето. Под ногами старика ломались прекрасные ночные цветы миберилий и фассипов, большеглазые пугливые менагунгсы в страхе взбирались на верхушки деревьев. Задыхающийся, с трудом преодолевая головокружение, он прислонился к косяку входной двери и принялся всматриваться в небо, пока не нашел большую красную звезду Ксавиал, отмечавшую середину неба, ту великую ось, на которой вращался мир. А ее могущественный партнер, яркий Ториус, располагался невдалеке, чуть левее.

А теперь — как же определить правильное положение для здания, в котором ложе окажется в нужных взаимоотношениях с Ториусом и Ксавиалом?

Он крутился справа налево, слева направо, останавливался, крутился снова и снова… Голова у него кружилась, ноги подгибались. Гопаху Семивинвору вскоре начало казаться, что это он стоит на месте, а звездный купол неба с неистовой скоростью вращается вокруг него Восток, запад, север, юг — какое направление окажется верным? Если выбрать это, спальня короналя будет смотреть на ряд больших особняков, занимавших восточный берег озера, если это — перед окном окажутся пансионаты западного берега; а если поставить так, то из комнаты будет виден большой лес густолиственных кокапасовых деревьев, окаймляющих южный берег А если на север, то…

На севере, на равном расстоянии от Ксавиала и Ториуса, сверкала белая звезда Трината, звезда волшебников, звезда, висевшая в небесах над городом волшебников Триггойном.

Душой Гопаха Семивинвора овладела непререкаемая уверенность в том, что именно Трината была ключом к тому, что маг Добранда Телк назвал «должными взаимоотношениями». Он должен повернуть здание так, чтобы спальня короналя оказалась ориентирована вдоль линии, проходящей через середину расстояния между Ториусом и Ксавиалом и через священную Тринату, белую звезду колдовства, звезду, дающую мудрость и силу Добранде Телку.

Да! Да! К тому же сейчас полночь, Час короналей. Что может быть благоприятнее? Он схватил острую палку и начал процарапывать глубокие борозды в мягком бархате лужайки, окружавшей бамбуковый дворец, уродливые коричневые шрамы, указывавшие точную конфигурацию, которую должно было занять здание после перемещения Главный распорядитель работал с лихорадочной поспешностью, стараясь закончить набросок прежде, чем звезды, странствуя по ночному небу, сильно изменят свой рисунок.

Утром Гопах Семивинвор вызвал всю свою команду, всех двадцать мужчин и женщин, уже очень давно работавших под его началом; некоторые были рядом с ним почти все то время, на протяжении которого он служил главным распорядителем.

— Мы немедленно начнем разбирать здание и повернем его на девяносто градусов, ну, чуть больше или чуть меньше, чтобы оно стояло вот в этом направлении, — сказал он, размахивая руками вдоль линий, процарапанных на лужайке, чтобы показать, каким образом должен быть установлен дворец.

Рабочие были явно встревожены. Они переглядывались друг с другом, как будто желали сказать: «Неужели это всерьез? А может быть, старик спятил?»

— Ну! — прикрикнул Гопах Семивинвор, нетерпеливо хлопнув в ладоши. — Видите разметку в траве? Эти две длинные линии обозначают место, куда должно выходить окно спальни короналя, когда дворец будет вновь собран. — Кижель Бусьяк, — обратился он к десятнику, — ты немедленно начинай устанавливать колышки по тем линиям, которые я начертил, чтобы потом не было опасности перепутать. Горвин Дихал, отправляйся за новыми канатами для скрепления стен — боюсь, что старые не выдержат разборки. А ты, Войн Бетафар…

— Господин? — робко, вопросительным тоном окликнул его Кижель Бусьяк

Гопах Семивинвор, не скрывая раздражения, уставился на десятника.