Японские пятистишия. Капля росы - Аривара-но Нарихира - Страница 2

2

В XII веке кровавые междоусобицы разрушили прекрасную, но хрупкую хэйанскую культуру. Власть захватили военные феодалы. Последняя из трех великих антологий — «Синкокинсю» («Новая Кокинсю», 1205 г.) проникнута тоской по прошлому. На смену красивой печали пришло трагическое мироощущение.

Ключевым словом эстетики средневековья стала «югэн» (буквально «сокровенное и темное») — извечное начало, согласно буддизму скрытое в явлениях бытия. В искусстве это сокровенная красота, требующая неспешного созерцания, отрешенности от мира суеты.

Замечательные поэты Сайгё, Садаиэ, поэтесса Сикиси Найсинно жили в смутное время (XII–XIII вв.).

Книга стихов Сайгё «Горная хижина» прославлена в японской поэзии. «Сайгё творил стихи, а другие их сочиняли», — сказал о нем поэт Садаиэ. Поэзия Сайгё ясна и проста, но вмещает в себе сложный и противоречивый мир чувств. Натура страстная, мятущаяся, он стремился к спокойному созерцанию, но понял, что это невозможно.

В стихах поэтессы Сикиси Найсинно, очень непосредственных, очень «личных», слышатся ноты обреченности и отчаяния. Садаиэ довел классическую танка до высокого совершенства, сохранив ее светлую гармонию.

Тревожные голоса, порой мягкие, умиротворенные, или пронзительные вопли скорби, как у поэта Сётэцу, — таков эмоциональный диапазон танка. Эта всеотзывчивость помогла ей дожить до наших дней и наполниться новым содержанием.

Исикава Такубоку — поэт начала нашего века, один из самых любимых в Японии. Демократ и гуманист, создатель новой японской поэзии, основоположник реализма в японской литературе, Исикава Такубоку прожил недолгий век и остался в памяти людей вечным юношей. Но его творческое наследие велико и многогранно: сборники стихов, романы, критические и публицистические статьи и очерки, дневники высокой художественной ценности, письма… Полные собрания сочинений Такубоку выходят во многих томах. Везде, в поэзии и прозе, он — новатор, устремленный в будущее, выразитель дум и чаяний передовой молодежи своего времени. Такубоку жил в эпоху реакции, полицейского террора, но в стихах его сквозь печаль пробивается свет ожидания лучших дней — не для себя (неизлечимо больной, он знал, что погибнет), но для своего народа. Поэт приветствовал революционное движение в России. Он любил великую русскую литературу и вслед за Толстым выступал против войны.

Такубоку писал танка, белые стихи в духе романтической поэзии конца XIX — начала XX века (синтайси) и «свободные стихи» (верлибр) под влиянием замечательного демократического поэта Уолта Уитмена. Но особенно знаменита книга танка «Горсть песка». Поэт рассказал в ней о своих скитаниях на север Японии, о своей родной деревне, прекрасной и нищей, о гибели многих лучших людей Японии, о мрачной жизни в трущобах Токио. Эта книга — гордость японской поэзии.

«Есть особые мгновения, они не повторяются дважды. Я с любовью вспоминаю эти минуты, — писал Исикава Такубоку. — Мне не хочется, чтобы они прошли напрасно. Лучше всего их выразить при помощи такого короткого стихотворения, как танка… Я пишу танка, потому что я люблю жизнь».

(Печатается в сокращении)

АРИВАРА-НО НАРИХИРА

Сочинено во дворце Нагиса-ин О, если б на свете Вовек не бывало вас, Цветущие вишни! Наверно, тогда бы весною Утишилось сердце мое. Нет, даже век богов Не ведал такого чуда! На реке Тацута Алые листья кленов Узором заткали волну. Насытить глаза Луною еще не успел я… Склонилась к закату. Бегите прочь, гребни гор, Чтоб негде ей было скрыться! Разве луна не та? Разве ныне весна иная, Чем в былые года? Но где же былое? Лишь я Вернулся все тот же, прежний. Ответ женщине Нынче я б не пришел, Завтра бы все облетело, Словно сыплется снег. Не тает он, но ужели Это вправду вишневый цвет? Охотника долгий путь. Сегодня к звезде Ткачихе[1] Я попрошусь на ночлег. В скитаньях моих непременно Пришел я к Небесной реке. Миякодори[2]… Верно, ты из столицы-мияко? Скажи, о птица, Та, о ком я тоскую, Жива еще или нет? Из песен скорби Если спросят люди: «Скажите нам, что это было? Драгоценный жемчуг?» Отвечайте: «Капля росы На заре спешила исчезнуть». Каждый раз я грустил, Что красой вишневых цветов Не упился вдосталь, Но ничто не сравнится С печалью моей в эту ночь. Послание женщине Сказать не могу я… Но слова, что тебе не скажу, Бурей волнуют грудь. Им не дано исхода. Остались лишь в сердце моем.

ФУНЪЯ ЯСУХИДЭ

Он дыханьем своим Губит осенние травы, Ветки деревьев крушит. Буйствуя, имя «бури» Горный вихрь заслужил.

СУГАВАРА-НО МИТИДЗАНЭ

Перед тем как отправиться в изгнание, сказал, глядя на сливу, растущую возле дома: