Амнезия души - Коган Татьяна Васильевна - Страница 42

– Сделай ему больно, – Лиза достала из холодильника водку и лимон, а из ящика стола – длинный нож.

– С удовольствием, – осклабился тот и, обернувшись назад, крикнул: – Темыч, ты со мной. Миха, оставайся с женщинами.

Лиза прошла в гостиную. В дальнем углу, вжавшись в угол дивана, сидела Вера. Михаил с серьезным видом застыл у окна. Лиза встала рядом с ним, отпила пару глотков водки и поставила бутылку на подоконник. За стенкой послышались глухие удары. Вера прикусила кулак и заплакала. Лиза скосила на нее злобный взгляд:

– Не реви! А то сейчас к племянничку присоединишься, овца!

Вера затихла. Она беззвучно глотала слезы, уставившись в точку на полу. Лиза разрезала лимон. В одну руку взяла дольку, в другую – водку и протянула няне. Та молча приняла бутылку, отказавшись от лимона, отхлебнула из горлышка и отдала обратно.

– Хочешь? – предложила Лиза телохранителю.

Тот отрицательно помотал головой. Он явно осуждал методы работодателя, но открыто выражать свое мнение не решался: речь шла о жизни маленького ребенка, а компромиссы в подобном вопросе зачастую невозможны.

– Что, не нравится происходящее? – хмыкнула Лиза. – Мне тоже. Но еще больше мне не нравится, когда мужик, с которым я трахаюсь, угрожает моему ребенку!

– Разве я что-то сказал? – сдержанно ответил Миша.

– У тебя на лице все написано. Как ты вообще такой положительный поперся в охрану? На этой работе сложно не запачкаться. Ты вообще хоть раз дрался, ручки марал? Или в качалку походил и сразу крутым стал? – Лизу понесло. Спиртное ударило в голову, и доселе сдерживаемая горечь прорвалась наружу. Ей не доставляло удовольствия избивать своего любовника – хорошего любовника, между прочим. Дима радовал ее, как никто не радовал очень давно. Лиза испытывала к нему симпатию гораздо большую, чем изначально задумывала. И тем больнее ранило его предательство.

Почему? Почему она, всегда с такой легкостью управлявшая мужчинами, стала малодушно поддаваться их разрушительному влиянию? Нелепая страсть к Джекилу едва не загнала ее в могилу, а легкомысленный роман с Димой обернулся сущей катастрофой. Существовал лишь один мужчина, худо-бедно удерживавший ее на плаву. И этот мужчина сейчас махал кулаками в кухне.

Самое обидное, что она и ошибок как таковых не допускала. Тысячи женщин напиваются и бродят по вечерним улицам, утирая сопли от неразделенной любви, однако маньяк выбрал именно ее. Тысячи женщин заводят любовников для необременительных отношений, но именно Лиза напоролась на мстителя. Патологическое невезение? Стечение обстоятельств? Но разве разумный человек не творит реальность по своему усмотрению? Разве здравомыслие – не прямой путь к счастью? В Лизиной теории рационализма образовывалась заметная трещина.

Время тянулось медленно. Лиза успела еще пару раз приложиться к бутылке, но алкоголь больше не пьянил, лишь слегка притуплял нервозность. Хотелось разбить бутылку о стену, закрыться в другой комнате и прибегнуть к единственному действенному средству.

– Чего они там так долго возятся, – не выдержала она и выбежала из комнаты.

При виде окровавленного Диминого лица Лиза почувствовала дурноту. Макс ходил из угла в угол, разминая шею, – то ли давая несчастному короткую передышку, то ли генерируя растраченную ярость.

– Еще рано, принцесса, – сказал он, увидев ее.

– Ты его полчаса избиваешь, а толку не добился? – Лиза подошла к Диме и приподняла его подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. – Я обещаю. Как только ты скажешь, где моя дочь, тебя больше никто не тронет. Я забуду о твоем существовании. Живи как знаешь.

Разбитые губы дрогнули в слабой усмешке.

– Если Настя пропала… почему ты не обратишься в полицию? – Дима с трудом шевелил языком и совсем не походил на мерзавца, решившего скорее сдохнуть под пытками, нежели признаться в содеянном. Это разительное несоответствие – между тем, как он выглядел и как себя вел, и тем, кем являлся на самом деле, – сводило Лизу с ума. Интуиция вопила о его невиновности, тогда как разум твердил обратное.

Почему Дима не признается? Почему упорно делает вид, что непричастен к похищению ребенка? Ради чего эти мучения? Если Настя у него, он мог начать торговаться и, без сомнений, преуспел бы. Лиза бы сделала что угодно, пообещай он немедленно вернуть дочь!

Она наклонилась к самому его уху и прошептала:

– Я назову тебе имена. Только верни мне дочь.

Дима поднял на Лизу потухшие, полные отчаяния глаза:

– Я клянусь… я не знаю… где Настя… Останови это безумие…

Лиза резко распрямилась, почувствовав, что если услышит еще хоть слово, произнесенное этим искренним, вызывающим доверие голосом, то попросту не выдержит. Неужели она стареет и становится сентиментальной? Раньше она относилась к жизненным потрясениям, как опытный репортер, обозревающий события и передающий информационную сводку: «Жители приграничных районов встревожены участившимися обстрелами». Сейчас же события стали просачиваться внутрь, задевая ее за живое, будоража эмоции.

Максим осторожно взял ее под локоть и вывел из кухни.

– Лизка, родная, потерпи, – он прислонил ее к стене и ласково погладил по щеке, пачкая кожу мокрыми от чужой крови пальцами. Лиза находилась на грани нервного срыва; Макс понимал, что любые слова утешения сейчас бесполезны. Здесь требовались действия – жесткие и конкретные. И он намеревался вышибить из похитителя дух, но добиться правды.

Макс мельком глянул в зеркало на стене прихожей и не без стыда отметил, что любуется собственным отражением. Ему нравилось выступать в роли защитника. Помогая Лизе, он становился сильнее, смелее, лучше. Он остро чувствовал свою нужность, и это чувство окрыляло, вдохновляло его на подвиги.

– Я в лепешку расшибусь, но верну тебе малую, – убежденно вымолвил Макс и исчез за дверью кухни.

Пошатываясь, Лиза вернулась в гостиную.

– Ой! – вскрикнула Вера. – У вас кровь!

Лиза вытерла щеку ладонью:

– Не переживай. Это не моя.

У Веры было такое глупое лицо, что Лиза разразилась нервным хохотом. Она смеялась и смеялась, задыхаясь, корчась от боли в животе, не замечая обращенных на нее взглядов. Смеялась над Вериной растерянностью, над ситуацией, в какую попала, над тем, что Макс убьет Диму и она больше никогда не увидит родную дочь…

– Миша, у тебя… случайно… нет паяльника? – еле выговорила Лиза. – А то у нас там крепкий… орешек…

Телохранитель не ответил, молча наблюдая, как ее истеричный хохот превращается в рыдания. Он обошел сползшую на пол Лизу и скрылся в коридоре, играя желваками.

Сквозь слезы Лиза видела, что Вера обращается к ней, но никак не могла разобрать слова. Утратив надежду достучаться до хозяйки, няня встала с дивана, взяла на подоконнике трезвонивший мобильный и протянула Лизе.

Номер не высвечивался.

Слезы мгновенно кончились.

Лиза жестом выгнала Веру из комнаты и, нажав на кнопку «принять вызов», поднесла телефон к уху. Знакомый мужской голос, звучавший неестественно низко и глухо, сообщил:

– Ты отвечаешь на мой вопрос, и я возвращаю тебе дочь.

Глава 21

Отслужив по контракту и вернувшись домой, Улыбка несколько месяцев слонялся без дела, приспосабливаясь к мирной жизни, от которой успел отвыкнуть. Заработанные на службе деньги постепенно заканчивались и нужно было думать, чем заниматься дальше. Поступать в институт Улыбка не планировал – ботаником он никогда не являлся, склонностей к наукам не имел, да и время уже упустил. Сидеть за одной партой с юнцами, свысока поглядывающими на великовозрастного однокурсника, – удовольствие не для гордых. Эту идею Улыбка сразу отмел.

Так бы и стоял на распутье, если бы друг Толька не выручил, предложив пойти в охранное агентство. Бывших спецназовцев там охотно берут, заработок неплохой, и делать особо ничего не нужно. Скучноватая работенка, если сравнивать с боевыми действиями. Но товарищи решили: с авантюризмом пора кончать. Нужно привыкать к нормальной жизни, найти хороших девчонок, жениться, родить детей. Друзья успешно прошли собеседование и вместе устроились в одну контору.