Амнезия души - Коган Татьяна Васильевна - Страница 44

Улыбка окончательно приходит в себя, вырывает руку и поспешно удаляется, проклиная неуместное желание помочь гадалке. Много на земле ненормальных.

Удивительно, как он мог забыть об этом эпизоде? Странная встреча растворилась в прошлом, словно никогда не происходила в реальности. И вот теперь, спустя долгие годы, внезапно выплыла из небытия – предельно точная, живая. По прошествии времени иначе оцениваешь минувшие события. То, что раньше казалось не заслуживающим внимания вздором, впоследствии становится едва ли не откровением.

Иногда правильный ответ достигается путем ошибочных рассуждений. Но если на уроке математики важен процесс решения, то в жизни ценен итоговый результат. Улыбка понимал, что вывод, к которому он пришел, возник в результате непостижимого, немыслимого стечения обстоятельств. Но правдивость этого вывода почти не вызывала у него сомнений. Требовалось последнее, прямое доказательство, чтобы девяносто девять процентов достигли железных ста. И Улыбка принял решение.

Гончарова демонстрировала явные признаки нервного расстройства – сказывались последствия двухмесячного плена. Она бросалась в крайности, закатывала истерики и могла бы запросто угробить себя до того, как он, Улыбка, получит ответ. Чтобы план удался, Гончарова должна была оставаться живой и в здравом уме. Телохранитель Артем, парень циничный и не слишком усердный, поглядывал на напарника с легкой иронией, не разделяя его озабоченности.

– Наша работа – защитить клиентку от плохих парней. Мы не обязаны везти ее домой, если она напьется или накачается дурью до беспамятства.

Объяснять причины своей чрезмерной опеки Улыбка не собирался. Выжидал подходящего момента, чтобы осуществить задуманное. И такой момент не заставил себя ждать.

Улыбка умел ладить с детьми. Никаких специальных методик – само получалось. Сынишка сестры в дяде Мише души не чаял, повисая на нем обезьяной каждый раз, когда тот приходил в гости. Строгое выражение дядиного лица не смущало мальчишку. Дети смотрят глубже. Улыбка не изображал из себя умного взрослого, не требовал уважения по умолчанию. Возможно, поэтому детвора и липла к нему.

С дочкой Гончаровой проблем у него не возникло. Проблемы пришли с неожиданной стороны.

Улыбка планировал позвонить через двое суток после похищения ребенка, дабы безутешная мать в полной мере прочувствовала ситуацию. Он был уверен, что Гончарова выполнит его требования и не сообщит в полицию – неизвестный был довольно убедителен в своих угрозах. Кроме того, если подозрения Улыбки справедливы, Гончарова сама не захочет связываться с правоохранительными органами.

Расчет оказался верен. В полицию Гончарова не позвонила. Но на этом запланированные действия закончились, и начались сюрпризы.

Улыбке стоило немалых усилий сохранять невозмутимость, наблюдая за происходящим в ее квартире. Гончарова провела собственное расследование и нашла виновного. Факт причастности ее любовника к исчезновению дочери выглядел крайне правдоподобно, учитывая вскрывшиеся обстоятельства. Улыбка бы восхитился дедуктивными способностями Гончаровой, не знай он истинного положения дел.

Появление старого товарища стало неожиданностью даже для самой Елизаветы. Однако еще сильнее удивился Улыбка, подслушав их беседу в спальне. Собственно, напрягать слух не пришлось – они разговаривали так громко, что за дверью было все слышно. Гончарова объяснила Максиму ситуацию, но солгала о требованиях похитителя. Этот нюанс показался Улыбке интересным и усилил уверенность в своей правоте.

Война избавляет от впечатлительности. Учит смиряться с потерями и закрывать глаза на несправедливость. Впервые Улыбка заметил, что очерствел, после гибели Хана. Хан был любимчиком подразделения, умным и сдержанным псом. Собак для групп захвата тренируют по-особенному. Так как в большинстве случаев им приходится иметь дело с вооруженным противником, их обучают стремительно наносить множественные укусы, ползком преодолевать значительные расстояния, не пугаться вспышек и выстрелов. При зачистке дома на собаку цепляют камеру и пускают вперед, следя на мониторе за расположением комнат и бойцов.

Видеокамеры не всегда имелись в наличии. Обычно Хана пускали одного, без техники. Он здорово облегчал работу штурмовой группы. Когда проверяешь дом за домом, не зная, чего ожидать, устаешь и теряешь концентрацию. В таких условиях помощь собаки, быстро обследующей помещения и реагирующей на людей, как нельзя кстати.

Во время одной из операций Хан исчез в доме и долго не появлялся. Когда послышался выстрел, стало ясно, что в здании враг. Зачистка прошла успешно, если не считать убитого Хана. Кинолог вынес овчарку из дома и молча положил на землю. В Хана выстрелили в упор, прямо в черно-серую морду.

Толька тогда сильно расстроился. А Улыбка подумал, что смотрит на изувеченный труп овчарки с каким-то философским равнодушием. Изматывающая усталость притупляет чувствительность и обостряет здравомыслие. В конечном итоге Хан выполнял свой долг. Он спас не одну человеческую жизнь.

За избиением незадачливого любовника Гончаровой Улыбка наблюдал с отстраненным спокойствием. Зрелище было неприятное, но терпимое. Убивать пацана никто не собирался, а пару тяжелых минут он переживет, только крепче станет.

Когда минуло два часа, а допрос с пристрастием даже не приблизился к логическому завершению, Улыбка забеспокоился. Он давно научился читать по лицам. И то, что он видел на лице Максима, говорило красноречивее слов. Тот планировал любой ценой выбить из жертвы признание.

Улыбка не сомневался: любой способен на убийство. Один – в целях защиты себя и близких, другой – из корысти, третий – по неосторожности. Максим убил бы, не задумываясь, ради идеи. И этой идеей являлась Елизавета Гончарова. Ему нравилось происходящее. Улыбка неоднократно встречал таких на войне: они убивали с наслаждением, осознавая собственную исключительность. Воспринимали убийство как святой долг, благое дело во имя родины. Они выглядели героями. Примером для подражания. Но за напускным пафосом и патриотической бравадой скрывалось низкопробное, животное желание истреблять себе подобных.

Мальчишку нужно было вытаскивать.

В квартире присутствовало слишком много свидетелей. Улыбка бы не смог незаметно позвонить. Он рисковал, выходя на лестничную клетку, сильно рисковал. Но другого варианта не видел.

Глава 22

– Что ты сказала?

– Я сказала, это не он!

– Как не он? Что ты несешь? – Макс отказывался понимать Лизины метания. Он привык доверять ее решениям, но за последние пару часов эти решения менялись дважды. – Ты же сама доказывала мне…

– Я ошиблась! – прокричала Лиза. – Я тоже иногда ошибаюсь! Дай сюда ключи от наручников! – Она метнулась к прикованному к стулу любовнику и освободила его руки.

Дима выглядел ужасно. Лицо разбито, светлая рубашка и джинсы в красных разводах. Парень находился в сознании, но все силы тратил на то, чтобы не завалиться на бок и не рухнуть на пол. Лиза опустилась перед ним на колени и прижалась лицом к пропитанной кровью рубашке. Она хотела сказать, что сожалеет и просит прощения. Хотела произнести тысячи слов. Но не смогла выдавить ни звука.

Дима пошевелился. Лиза подняла взгляд и встретилась с его глазами – некогда яркими и улыбчивыми, а теперь мутными и пустыми. Прикусила губу, чтобы не зарыдать в голос от нахлынувшего чувства потери. Лиза отчетливо поняла, что утратила что-то важное, по-настоящему ценное, чудом пересекшее ее жизнь. И больше не будет ни заразительной белозубой улыбки, ни глупых возбуждающих разговоров, ни деревянного кулона, скользящего по ее подбородку. Останется только привычное и утомительное. Те же знакомые лица, те же старые шутки, испытанные эмоции. Все возвращается на круги своя.

– Ты больна, – тихо пробормотал Дима, предпринимая попытку встать. Дышал он с трудом, любое движение отзывалось болью в груди – вероятно, треснула пара ребер. Поборов головокружение, Дима удержался на ногах и медленно двинулся к двери.