Амнезия души - Коган Татьяна Васильевна - Страница 46

Прежде чем Надя успела задать вопрос или позвать к телефону мужа, собеседник отключился. Недоумевая, она зашла в спальню и остановилась напротив мужа.

– Тебе звонил Глеб. Попросил немедленно приехать в офис. Он ждет тебя возле гаражей.

Макс буквально подскочил на кровати – столь неожиданной была новость.

– Когда он звонил?

– Только что. На домашний.

– Почему меня не позвала?

Надя плотнее запахнула разъехавшийся на груди халат:

– Не успела. Он торопился. Выпалил, чтобы ты срочно приехал, и повесил трубку.

Макс подозрительно уставился на жену.

– Больше он ничего не сказал?

– Сказал, дело чрезвычайной важности.

Макс нахмурился, сосредоточенно размышляя. Звонить на домашний номер товарищи избегали, чтобы не вовлекать семью в свои дела. Но, похоже, Глеб не видел другого выхода, не сумев дозвониться на сотовый. Телефон-то остался в машине, будь он неладен. И уже наверняка разрядился. Это понятно. Непонятно, почему Глеб выложил все Надьке, а не поговорил напрямую с Максом. Неужели настолько сильно спешил? Да что за день такой ненормальный?

Макс метнулся к телефону, проверил последний входящий номер. Высветился мобильный Глеба. В течение десяти минут он пытался дозвониться до товарища, но абонент находился вне зоны действия сети.

– Ты поедешь? – мягко спросила Надя, испытующе глядя на супруга. Звонок показался ей странным, но она предпочла оставить свое мнение при себе. Макс бесился, когда она заводила речь о его друзьях.

– Конечно, поеду, какой базар? – Макс ринулся в прихожую. Прихватил с вешалки куртку, натянул туфли и уже взялся за ручку двери, но внезапно остановился. Вернулся в спальню, обнял притихшую Надьку.

– Не волнуйся, цыпа. Я скоро вернусь, – подмигнул он, ощущая растущее беспокойство. Необъяснимая тревога поднималась внутри, заставляя сердце сжиматься от недоброго предчувствия. Захотелось забраться под уютное одеяло и провести ночь дома, с теплой женой под боком. Никуда не ехать. Ни сегодня, ни завтра. Не решать никаких вопросов. Не спешить. Просто предаваться безделью и наслаждаться маленькими семейными радостями. Заниматься любовью с женой, вкусно есть, смотреть телевизор, играть с собакой. На какое-то время умереть для остального мира.

– Все будет путем, – скорее убеждая себя, чем Надьку, произнес Макс. – Ты же знаешь, что я тебя люблю?

Надя кивнула, слабо улыбнувшись.

– Ложись спать. А я нарушу твой сон самым вульгарным образом. Когда вернусь, – пообещал Макс.

Когда за ним захлопнулась дверь, Надя долго стояла на месте, не в силах пошевелиться. В голове крутилась нелепая, жуткая мысль, что Макс больше никогда не переступит порог их квартиры.

Глава 23

Яркое синее пятно отчетливо выделялось на фоне желтеющих листьев. Воздушный шарик, наполненный гелием, зацепился за ветви и упрямо стремился в небо, натягивая прочную нить. Глеб представил, как плакал малыш, упустивший нарядный подарок, и как сетовала мама, что не найдется ни одного прохожего, готового забраться на дерево и вернуть ребенку вожделенную игрушку.

Глеб шумно выдохнул. В недалеком будущем на месте несчастного малыша может оказаться его родной сын, если у отца не получится добиться права на совместную опеку. И хотя адвокат утверждал, что оснований для проигрыша нет, Глеб все равно нервничал, считая дни до суда. Галя не только отказалась решить вопрос мирным путем, даже не подпускала Глеба к ребенку на пушечный выстрел.

Глебу становилось тошно от одной мысли, что его сынишке скоро исполнится полгода, а он до сих пор не видел настоящего папу. Он отдавал себе отчет в том, что практически не думает ни о чем ином, не замечает происходящего вокруг, сосредоточившись на единственной и главной цели. Наверное, это было неправильно, но по-другому не получалось.

После смерти брата и разрыва с женой Глеб словно выпал из привычного мира, очутившись в ином измерении. Обстановка, предметы, люди – все напоминало знакомое с детства. При поверхностном взгляде он почти не замечал отличий, но чем дольше Глеб находился в новой реальности, тем отчетливее осознавал: сходство с истинным миром было исключительно внешним. Самое главное – что наполняет жизнь и придает ей ценность – отсутствовало. Не существовало ни удовольствий, ни надежд, ни смысла. Не было ничего, за что он мог бы ухватиться, чтобы перевести дух и справиться с отчаянием. Ничего, что помогло бы приглушить яркие вспышки прошлых грехов, мешавших двигаться дальше.

Глеб не умирал. Он уже давно ощущал себя мертвым. И даже воспоминания об убийствах, завершивших пятый круг, не будили больше в нем чувство вины. Все чувства исчезли, оставив после себя лишь унылую, тупую тоску. Глеб уже не надеялся, что когда-нибудь вернется из небытия. Пока не узнал о рождении сына.

Это было нечто большее, чем отцовский инстинкт. Это был шанс начать все заново. Шанс вновь почувствовать вкус жизни. Разве утопающий откажется от спасения? Вот и Глеб не собирался отказываться.

Паспорт на прежнее имя восстановил быстро. Кирилл Смирнов канул в Лету, чтобы никогда не возвращаться. Прежде Глеб не испытывал столь острого удовольствия от созерцания собственного паспорта, где значилась его истинная фамилия.

Солнце клонилось к закату, опуская на город красноватую дымку. Впервые за последний месяц Глеб никуда не спешил, медленно шагая по суетливым вечерним улицам и разглядывая лица прохожих. Ему казалось, он впервые по-настоящему открыл глаза. Он долго смотрел внутрь себя, в серую бездонную пустоту, и почти свыкся с отсутствием цвета. И вдруг по счастливой случайности поднял остекленевшие от бездействия глаза и обнаружил яркую, многоцветную действительность. Глеб осознавал, что не является ее частью и вряд ли когда-то ею станет – слишком глубоко увяз, слишком привык к одиночеству – но, по крайней мере, он получил возможность отвлечься, отдохнуть от себя самого.

– Красивый закат? – Молоденькая девчушка со смешными косичками и в нелепом хипповом наряде остановилась рядом и улыбнулась. Глеб понял, что стоит прямо посреди тротуара и смотрит в алеющее небо.

– Красивый закат, – подтвердил он и двинулся дальше, избегая знакомства. Лет десять назад – когда не было ни Гали, ни убийств, ни иссушающего душу раскаяния – он не упустил бы возможности пофлиртовать с коммуникабельной студенткой. Сейчас же он ощущал себя стариком, утратившим интерес к плотскому и поверхностному.

Жутко захотелось позвонить Гале – просто услышать ее голос. Она наверняка не возьмет трубку, да и что бы он сказал? Что соскучился? Что тоскует по тем дням, когда они любили друг друга? Она и так знает – и это знание ничего не меняет. Галя счастлива с новым мужчиной, который, конечно же, лучше, честнее его и никогда не заставит ее страдать. В спутники жизни Галя выбрала полную противоположность Глебу.

Сумерки плавно растекались по улицам, он неторопливо брел мимо загоравшихся фонарей и сверкающих витрин. Город – такой родной и знакомый с детства – исподволь наблюдал за унылым путником, деликатно избегая вмешиваться в его тоскливое одиночество.

Глебу почудилось: еще до того как закончится угасающий день, случится что-то непредвиденное. Словно подтверждая его мысли, в кармане завибрировал мобильный.

Макс прислал sms, прося срочно подъехать по указанному адресу. Глеб перезвонил, но товарищ сбросил звонок и написал новое сообщение:

«Не могу говорить. Жду тебя через час, объясню на месте».

Такая загадочность была не в характере Макса, но Глеб научился ничему не удивляться. Как показывала практика, объяснение обычно гораздо прозаичнее предположений.

Когда Глеб подъехал к месту, где его ждал друг, уже стемнело. Старые офисные здания возвышались над переулком серой безмолвной громадой. Основная часть народа разошлась по домам, лишь в редких окнах горел свет. Прохладный осенний воздух пробирался под одежду, освежая и бодря. Глеб снова ощутил острое желание во что бы то ни стало поговорить с Галей. Огляделся по сторонам, ища глазами Макса. Вероятно, тот куда-то отошел. Глеб достал телефон и набрал номер бывшей жены. Длинные гудки равнодушно били по нервам. Он сжал пальцами переносицу, мысленно умоляя Галю поднять трубку.