Лорд Престимион - Сильверберг Роберт - Страница 23

Когда дело было сделано, Гиялорис и Септах Мелайн отпустили Акбалика и других помощников и остались вдвоем.

— Как бы мы выиграли эту войну интересно, если бы Корсибару удалось напустить на нас весь этот кошмар? — с изумлением и ужасом глядя на зловещих тварей, которые метались и храпели в своих клетках, сказал Септах Мелайн.

— Можешь благодарить судьбу, что этого не случилось. Возможно, даже у Корсибара хватило здравого смысла понять, что, выпусти он этих чудовищ против нас, они бы разбежались по всей планете и представляли бы вечную угрозу для всех.

— Корсибар и здравый смысл?

— Да, ты прав, — согласился Септах Мелайн. — Но что все-таки удержало его от их использования? Полагаю, дело в том, что война закончилась раньше, чем он успел это сделать. — Он бросил взгляд на клетки и содрогнулся. — Уф! Как они воняют, эти твои звери! Какое стадо чудовищ!

— Тебе бы посмотреть на них, когда они бродили по всей Каркской равнине. Куда бы ни падал взгляд, везде он натыкался на какую-нибудь отвратительную тварь, рычащую на другую, еще более отвратительную.

Словно сцена из ночного кошмара. Нам повезло, что равнина с трех сторон ограждена гранитными скалами, так что мы смогли загнать их в ловушку и даже заставить уничтожать друг друга, пока мы атаковали их с флангов.

— Вы их всех перебили, надеюсь?

— Всех, которые оставались на свободе, — ни одного не осталось, — ответил Гиялорис. — Кроме этих. Их я привез в качестве сувениров для Престимиона. Но еще сотни чудовищ находятся в загонах — они никуда не убегали. Смотрители понятия не имеют, что это такое.

Да и откуда, если они не помнят ни о войне, ни о Корсибаре? Они знают только, что там, в Караксе, — и что за серое, уродливое место, мой друг, этот Каракс! — существует огромный загон ужасных зверей, которых надо сторожить, но что-то случилось, и некоторые из них вырвались. Хочешь услышать их имена?

— Имена смотрителей? — спросил Септах Мелайн.

— Имена зверей, — ответил Гиялорис. — У них есть имена, знаешь ли. Наверное, Престимион захочет их видеть. — Он достал из кармана туники грязный, сложенный клочок бумаги и стал старательно его изучать, так как умение хорошо читать не входило в число талантов Гиялориса. — Да. Вон тот — Он указал на длинное белое, костлявое существо, похожее на змею, состоящую из острых, как бритва, серпов, спаянных вместе, которое лежало в дальней клетке справа, извиваясь и яростно шипя. — Вон тот — зитун. А этот, с розовым мешковатым телом и всеми этими лапами, красными глазами и отвратительным волосатым хвостом с черными жалами на нем, — это малорн. За ним у нас сидит вурхейн — вон та зеленая, прыщавая, похожая на медведя тварь с изогнутыми, длинными, как мечи, бивнями, — а позади него — зейль, мин-моллитор, кассай… Нет, вон то кассай, с крабьими ногами, а этот — зейль, а там, если разглядишь, — вейхант, у него пасть такая громадная, что он мог бы проглотить трех скандаров за раз. — Тут Гиялорис сплюнул. — Ох, Корсибар!

Тебя бы следовало убить еще раз только за то, что ты замышлял выпустить этих зверей против нас. И нам следовало бы найти чародеев, которые их сотворили, и их тоже уничтожить.

С гримасой отвернувшись от чудовищ в клетках, Гиялорис продолжал:

— Скажи мне, Септах Мелайн, что нового и интересного произошло в Замке, пока я бродил среди зейлей и вурхейнов?

— Ну, — ответил воин, лукаво усмехаясь, — полагаю, су-сухирис — это нечто новое и интересное.

Гиялорис озадаченно посмотрел на него.

— Какого су-сухириса ты имеешь в иду?

— Его зовут Мондиганд-Климд. Мы с Престимионом встретили его на полуночном базаре в Бомбифэйле. Или, точнее, он с нами встретился: несмотря на нашу маскировку, узнал нас и приветствовал, назвав наши имена. — Он еще раз лукаво улыбнулся. — Тебя позабавит новость о том, что он теперь новый придворный маг Престимиона.

— Что? Ты говоришь, он су-сухирис? Я думал, что главным магом у нас должен стать Хезмон Горе.

— Хезмон Горе вскоре вернется в Триггойн, где будет помогать отцу править тамошними чародеями, а потом станет его преемником. Нет, Гиялорис, другой су-сухирис получил место при дворе. В ту ночь на базаре Бомбифэйла он произвел на короналя большое впечатление. А через два дня по приказу Престимиона его вызвали в Замок. И теперь они стали большими друзьями. Дело не только в том, что он мастер своего дела, а, надо признать, он действительно мастер. Престимион им просто очарован, он, кажется, любит его не меньше, чем любил герцога Свора. Ясно, Гиялорис, что ему нужен рядом человек с более черной душой, чем твоя или моя. И теперь он его нашел.

— Но су-сухирис… — Гиялорис изумленно вскинул руки вверх. — Чтобы эти мерзкие, змеиные головы все время смотрели на тебя сверху вниз… и эти холодные глаза! А если принять во внимание предательскую натуру этой расы… Как мог Престимион так быстро забыть Санибак-Тастимуна?

— Должен тебе сказать, что он вовсе не такой, как Санибак-Тастимун. Того окружал запах зла. Он исходил от его бледной кожи, словно ядовитый пар.

Мондиганд-Климд производит впечатление существа уравновешенного и откровенного. Внутри он темен, полагаю, и его речи весьма зловещи, но такова их природа. И все же невольно возникает искушение довериться ему. Он даже открывает Престимиону секреты своих всепланетных чар.

— Неужели? И это возможно?

— Да, и у него они выглядят настолько математически выверенными, что даже на Престимиона произвели впечатление, несмотря на скептицизм короналя, скрываемый притворным почитанием магии. Собственно говоря, я и сам должен признать, что я…

— Су-сухирис в числе приближенных, — ворчливо перебил его Гиялорис. — Мне это совсем не нравится, Септах Мелайн.

— Сначала познакомься с ним, а потом уже суди о нем. Ты запоешь по-другому — Но потом Септах Мелайн нахмурился и сказал, достав из ножен меч и в задумчивости рисуя его концом на земляном полу старой конюшни узоры, немного напоминающие мистические символы геомантов его родного города Тидиаса. — Должен сказать, он уже дал Престимиону один совет, который меня немного тревожит. Они вчера обсуждали проблему Дантирии Самбайла, и маг предложил вернуть прокуратору воспоминания о войне.

Гиялорис изумленно посмотрел на него.

— На что, — невозмутимо продолжал Септах Мелайн, — корональ отреагировал вполне благожелательно — согласился, что, возможно, так и надо поступить.

— Клянусь Повелительницей! — взвыл Гиялорис, воздев руки и лихорадочно делая один за другим десяток священных жестов, так что они почти слились в один. — Я покидаю Замок всего на несколько недель, и в нем тут же пускает корни безумие! Вернуть память прокуратору? Престимион свихнулся! Этот чародей, должно быть, совершенно лишил его рассудка!

— Ты так думаешь? — в этот момент гулко раздался голос короналя из противоположного конца огромной конюшни. Стоя у входа, Престимион поманил их к себе. — Ну, Гиялорис, подойди поближе и посмотри мне в глаза! Ты видишь в моем взгляде признаки безумия?

Подойди, Гиялорис! Подойди, дай мне обнять тебя и поздравить с возвращением в Замок, а потом скажешь, мне, считаешь ли ты все еще меня сумасшедшим или нет.

Только подойдя к Престимиону, Гиялорис заметил су-сухириса, маячившего за спиной короналя: высокая, внушительная фигура в пурпурных, богато расшитых блестящими золотыми нитями одеждах придворного мага. Его длинная, белая, раздвоенная шея и две безволосые продолговатые головы на ней возвышались над тяжелым, отделанным драгоценными камнями воротом, словно причудливо вырезанная из льда колонна.

Бросив на чужака быстрый враждебный взгляд, Гиялорис раскрыл Престимиону объятия и крепко прижал невысокого короналя к груди.

— Ну? — произнес Престимион, делая шаг назад. — Что скажешь? Ты по-прежнему видишь перед собой безумца или все же того самого Престимиона, которого ты знал до того, как отправился в Каракс?

— Я слышал, что ты хочешь вернуть Дантирии Самбайлу воспоминания о войне, — сказал Гиялорис. — Мне это кажется очень похожим на безумие, Престимион. — И он снова бросил мрачный взгляд на су-сухириса.