Песни черного дрозда (сборник) - Пальман Вячеслав Иванович - Страница 107

Дальше следы рассказали ему о совместном переходе Хобика с медведем через крутой и скалистый перевал, о встрече с рысью и короткой драке.

Архыз забрался на скалу, чтобы осмотреться. Тотчас раздался свист, и с нижнего луга в кусты прыснуло небольшое стадо туров.

Некоторое время овчар разглядывал противоположный склон. Туда косо падало солнце, тогда как Архыз оставался в тени. Там, под солнцем, гордо и спокойно прошествовали олени — самцы, больше десятка.

Архыз разглядывал их без малейшего желания погнаться, напугать или поохотиться. Волчья кровь дремала в нем, подавленная служением человеку и той атмосферой добра, которая, наверное, и являлась главной пружиной в развитии его характера.

Рогачи почему-то насторожились, и все, как один, обернулись к негустому леску чуть выше пути их следования. Архыз не без интереса тоже вглядывался в тот лесок. Что заставило оленей остановиться?

Раздвинув берёзовый подлесок, на освещённый склон осторожно вышел Хобик. Он как-то принуждённо, извиняясь, что ли, переступал с ноги на ногу и продвигался к стаду так медленно и так нехотя, будто шёл на заклание. И почему-то все время оглядывался.

Надо полагать, что у Хобика были самые добрые, искренние намерения: он просил принять его, одинокого скитальца, в здоровый, сплочённый коллектив, он хотел набраться у опытных стариков уму-разуму. Старые рогачи, со своей стороны, не имели никаких оснований для отказа. Стояли, рассматривали новичка и ждали, пока он подойдёт поближе. Новенький приближался.

Для своих неполных двух лет Хобик выглядел очень хорошо. Оленуха не зря потратила на него столько внимания и заботы. Он уже вылинял. Свежая коричневая шёрстка атласно блестела; этот здоровый, приятный цвет оттенялся белой шерстью живота, белым пятном сзади и чистыми ножками с блестящими, полированными копытами. Грудь Хобика прямо распирало от узловатых мышц, ровная спина говорила о молодости, а рост… О, ростом он уже подравнивался под лучшего из этого стада. Правда, ещё не отросли полностью рога, но ветвились они хорошо, и всякий мог угадать, какие они получатся в скором времени: отличные рога!

Существует ли у диких зверей понятие зависти, столь распространённое в обществе разумных? Надо полагать, имеется, может быть не так остро осознанное и не такое жгучее, но именно оно, это чувство, неожиданно внесло коррективы в поведение стада эгоистичных рогачей. Дружески настроенный, Хобик ещё издали почувствовал перемену и начал обходить стадо по кругу. А члены здорового, сплочённого коллектива вдруг оттопырили губы и стали проделывать рогастыми мордами покачивающие движения отнюдь не миролюбивого толка. По-человечески их можно понять. Ведь каждой особи, уже отвоевавшей себе место под солнцем, всегда приятно иметь при себе помощника, готового бескорыстно поддержать в трудную минуту, оказать какую-нибудь услугу. Но не всякий примет и обласкает другого, если этот другой с первого взгляда выглядит лучше шефа и подаёт большие надежды. Это уже не помощник. И не приятель. Скорее, соперник, чаще всего потенциальный, сам этого ещё не осознавший, однако опасный. И подобную особь лучше не придерживать возле себя, а, поелику возможно, отогнать или, так сказать, выдвинуть на другое, не смежное с твоим пастбище…

Хобик показался опасным. Он подавал надежды. Осенью, в период рёва, такой мог не только постоять за себя, но и оттеснить признанные авторитеты.

Вожак, приземистый красавец с отличными рогами, на которых виднелась не одна боевая отметина, неожиданно нагнул морду с короной, ощетинился остриями и, вытаращив глаза, пошёл на Хобика. Тот резво отпрыгнул, посчитав такой приём за ритуальную игру. И ещё один рогач, отмахнув передним копытом траву и землю, бросился вперёд, считая, что ему лично достаточно одного соперника — вожака. Хобик отбежал, но все ещё не уходил. Вожак хотел ткнуть его ещё не совсем острым надглазьем, но Хобик увернулся, однако рога больно ударили по ляжке. Ясно, что игра получилась не дружеская. И вовсе не игра. Хобик умчался к исходным рубежам, но рогачей его бегство только раздразнило. Они преследовали беднягу до самого леса, и тут произошло событие, которого нападающие никак не ожидали.

Хобик влетел в берёзовую заросль, рогачи по инерции пробежали ещё несколько шагов, кусты зашевелились, и на месте молодого претендента перед ними выросла лохматая фигура медведя. Не очень крупного, но достаточно лохматого и грозного, с поднятым со злости «воротником» и слегка сощуренным носом, открывшим белые, ужасные клыки, всегда готовые вонзиться в шею и плечи не к месту развоевавшихся вожаков.

Лобик только показался им во всей своей хищной красе. Однако и этого хватило, как говорится, за глаза. Дико скакнув в сторону и заложив рога почти на спину, воинственная парочка, а следом за ними и все стадо, наблюдавшее за неравным сражением, понеслось назад, через ручей, как раз под той скалой, где лежал всевидящий Архыз. Он выждал, пока стадо окажется прямо перед ним, поднялся и плотоядно потянулся, издав при этом тягучий звук, буквальный перевод которого на языке хищников означал не что иное, как: «Поесть бы сейчас…»

Оленей сдуло с горы за две секунды.

Наконец-то приятели увидели друг друга! Лобик даже на задние лапы встал, пытаясь получше разглядеть — точно ли это Архыз укрывается в тени. Олень выскочил из леска и, грациозно подпрыгивая, будто и вовсе не касаясь земли, понёсся навстречу Архызу.

И Лобик, опустившись на все четыре, боком-боком побежал за ним, подбрасывая зад.

Шли они с остановками, время которых привело бы в ужас инструкторов по туризму. Питались. Хобик рвал траву, медведь собирал ежевику и чернику, исследовал гнилушки, а овчар бесцельно бегал вокруг и слушал, как бурчит в пустом животе. Несколько мышей и несчастные глухариные птенцы позволили ему стоически выдержать затянувшийся пост, а расстояние до приюта тем временем уже сократилось наполовину.

Спали врозь, но в пределах видимости; и вообще, за часы, проведённые вместе, никто из трех ни разу не прикоснулся до шерсти другого. Тут действовал какой-то строго уважаемый нейтралитет, дань изменившемуся характеру. Очень разные натуры.

Лобик проснулся раньше всех и поохотился в предрассветной мгле, но неудачно. От него ушли барсучата, выбежавшие из норы поиграть. Не очень переживая, он принялся за траву. Потом подождал, пока набьёт желудок Хобик. Что ел Архыз — неведомо, но он опять обогнал друзей и повёл по звериной тропе к смутно выплывающему из тумана Эштену.

Лишь в километре от приюта сперва Хобик, а потом и медведь заупрямились. Слишком резко запахло чужими людьми и ружьями. Они достаточно знали, что случается с доверчивыми, и решили не рисковать без нужды. Лениво ходили по лугу, не удаляясь от кромки спасительного леса, лежали на солнце и вообще ждали, что им предложит деятельный овчар.

4

Приют успокоился поздно, в двенадцатом часу.

На чёрное небо из-за гор выползла ущербная жёлтая луна. Она скупо осветила домики с погасшими окнами, тлеющие под пеплом угли, развешанную на жердях одежду и двух собак недалеко от входа в балаган.

Архыз лежал, свернувшись в кольцо. Колли дремала, устроившись с комфортом. Она лежала на боку, откинув остроносую мордочку.

Знакомство Архыза и Леди, начатое ещё весной в Жёлтой Поляне, прошло спокойно. Когда овчар увидел её, то остановился и некоторое время приглядывался, а узнав, легонько помахал толстым хвостом. Леди с достоинством отвернулась. Архыз приблизился, полный благоговения и рыцарства, обнюхал Леди. Она и тут не проявила особой заинтересованности. Возможно, её смущали люди. Подняв мордочку, Леди посмотрела на Таню так, словно спросила: «Что он хочет от меня?» Архыз, несколько озадаченный холодным аристократизмом, растерянно поморгал азиатскими глазами и отвернул свою тупоносую крупную морду — «Не навязываемся».

Саша не стал привязывать овчара, вполне резонно считая, что он никуда не убежит. Людей Архыз не трогал, даже немного сторонился. Обошёл все домики приюта, дважды с очень независимым видом прошёлся мимо Леди, задрав кверху колечко пушистого хвоста, но она лишь повела вслед равнодушными глазами и зевнула.