Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Монтвила Витаутас - Страница 69

69

229. В ПОЛНОЧЬ

Мы у окна, А за окнами — белое Поле, и в поле — метет метель. Видишь,              в сугробы звезда полетела И одинокая вздрогнула ель. Где-то умолк колокольчик, — То кони               сбились с дороги… О, мне в этот час Хочется взять твои щеки в ладони И никогда Не сводить с тебя глаз! 1940

230. ПРИЗНАНИЕ

Ни песни, ни шума, ни ветра. Взойду на щербатый утес. Отрадно смотреть до рассвета На россыпи млеющих звезд. Мне хочется просто и ясно Признаться кому-то порой, Что я проживу не напрасно, Но буду не понят тобой. Любуясь сиянием лунным, Один поджидая зарю, Я часто и старым и юным В стихах нараспев говорю: Что верю и в счастье и в дружбу, И пусть был отвергнут не раз, В жестокую синюю стужу Больших с поволокою глаз. Они мне — всегда и отныне — Нужнее немеркнущих звезд… Туман. Тишина. По равнине Я тихо иду на утес. 1941

231. РОДИНА

Шумная, Бескрайная, как море, Все твои дороги в Кремль ведут. И в твоих долинах и на взгорьях Труд и доблесть Запросто Живут. Ты такая, Что не сыщешь краше, Хоть всю землю трижды обойди. Ты — как море, Нет, как сердце наше, Вечно с нами, Родина, В груди! <1941>

232. У ПЛЕТНЯ

Ну что же, прощай, И коня вороного Ко мне подведи от плетня, Я скоро вернусь, И у камня седого В долине ты встретишь меня. Никто, моя радость, Тебя не осудит — Ни добрый, ни злой человек, Обнимемся, что ли, Как близкие люди, И будем друзьями навек. Я скоро вернусь, Но зачем ты прикрыла Глаза голубые? Рассвет… Ведь ты же сама И коня напоила, И в гриву вплела горицвет. 1941

233. У МОГИЛЫ БОЙЦОВ

Отдав салют, Товарищей останки Торжественно мы предали земле, И по команде Боевые танки Пошли вперед к сверкающей заре. И я подумал вслух: Не на чужбине — Под сенью звезд далеких и родных Друзья лежат… Когда-нибудь долине Присвоят имя одного из них. 1941

234. «Пусть враг коварен…»

Пусть враг коварен — Это не беда. Преград не знает русская пехота. Блестят штыки, Грохочут поезда, К победе рвутся вымпелы Балтфлота. А в небе, Сделав круг и высоту Набрав, вступают в бой орлы. И сразу Мы слышим сердца учащенный стук, Но действуем — спокойно, По приказу. Мы знаем все, Что нет таких врагов, Чтоб волю русских преклонить и скомкать. Мы — это мы. Да будет наша кровь Такой же чистой и в сердцах потомков. 1941?

235. «Только фара мелькнет в отдаленье…»

Только фара мелькнет в отдаленье Или пуля дум-дум прожужжит — И опять тишина и смятенье Убегающих к югу ракит… Но во тьме, тронув гребень затвора, От души проклинает связист Журавлиную песню мотора И по ветру чуть слышимый свист. Ну а я, прочитав Светлова, Загасив в изголовье свечу, Сплю в походной палатке и снова Лучшей доли себе не хочу… 1941

236. В РАЗВЕДКЕ

Во фляге — лед. Сухой паек. Винтовка, пять гранат. И пули к нам наискосок Со всех сторон Летят. Быть может, миг — И Тронет сердце Смерть. Нет, я об этом не привык Писать стихи И петь. Я говорю, Что это бред! Мы всех переживем, На пик немеркнущих побед, На пик судьбы Взойдем! А то, что день И ночь — в бою, Так это не беда. Ведь мы за родину свою Стоим горой Всегда! Винтовка, пять гранат. Пурга. Рвет флягу синий лед. Непроходимые снега, Но путь один — Вперед! 1942