Опасные пути - Хилтль Георг - Страница 18

— Как это хорошо! — неожиданно воскликнула Атенаиса. — Но она, может быть, действительно любила короля?

— Весьма вероятно, — ответил маркиз, — во всяком случае со стороны дамы это — огромная победа, одержанная над самой собой. Оттолкнуть Людовика Четырнадцатого! Да, для этого надо больше мужества, чем для того, чтобы отличиться в самом жарком бою; ведь страсть к прекрасному королю всегда вернется — в этом я твердо убежден — и вернувшись обратится в болезнь, которая приведет жертву к могиле. Говорят, есть такие духи, которые в блестящей оболочке время от времени появляются на земле и смущают чувства смертных. Если они когда-либо прикоснутся губительным поцелуем к устам своей жертвы, чтобы после того исчезнуть навеки, она остается околдованной, погруженной в страстную, неутолимую печаль. Я почти готов считать короля таким неземным существом.

— Так, значит, король очень, очень красив? — простодушно спросила Атенаиса.

— Разве Вы не видели ни одного его портрета? — возразил Пегилан.

— Нет. То, что я видела, были скорее наброски.

— В таком случае я могу показать Вам один из лучших его портретов. — Маркиз вытащил из-за ворота своего камзола тонкую золотую цепочку, на которой висел дорогой, отделанный золотом медальон из слоновой кости, нажал пружину и, открыв его, произнес: — Взгляните, пожалуйста, это — портрет короля, сделанный Лебрен[5].

Атенаиса схватила медальон и стала рассматривать портрет. Король был изображен в простом костюме. Ослепительно прекрасное лицо юного монарха обрамляла масса золотистых локонов; полузакрытые глаза смотрели томно и в то же время властно; они словно требовали любви. Казалось, каждая, взглянувшая в эти глаза женщина должна была радостно повиноваться этому повелительному взгляду. Атенаиса не могла оторвать свой взор от портрета. Ей казалось, что лицо в тесной рамке портрета движется, оживает. Она отодвинула руку с портретом дальше от своего лица, но ей начало казаться, что лицо приближается к ней, и, хотя она крепко сжимала в руке медальон, лицо короля смотрело прямо в ее лицо, а его губы словно шевелились, шепча соблазнительные слова. Наконец она закрыла медальон и возвратила маркизу, просто сказав:

— Да, это прелестно.

— Ну, что же? Ведь, правда, король кажется очень опасным? — со смехом сказала маркиза.

— А я так боюсь за его собственное сердце, — любезно сказал Пегилан. — Когда прекрасная герцогиня Атенаиса появится при дворе, наш властелин, может быть, окажется ее пленником. Меня это нисколько не удивило бы.

Маркиза взглянула на Анри. Он был бледен и все время молчал. Его руки дрожали; он нервно кусал губы. Атенаиса бросила на него встревоженный взгляд.

Несколько мгновений прошли в глубоком молчании. Тишину внезапно прервал сам герцог, поднявшийся с места с полным бокалом в руке.

— “Благословение снизошло на дом мой”, — могу я воскликнуть словами Священного Писания, — начал он. — Я должен, хочу и могу повиноваться призыву моего короля и повелителя. Все мы слышали и много говорили о той оживленной, полной волнений жизни, которая в новое царствование начинает царить при дворе. И в это бурное море жизни мне придется теперь направить путь. Но на обязанности каждого хорошего командира лежит беречь свои корабли, поручая то, что есть у него лучшего и самого дорогого, верным заботливым рукам, охране и защите мужественных людей. Для меня этим дорогим сокровищем является моя дочь Атенаиса; но я знаю, что она не одинока; так как, если бы около меня даже не было помощи и раскрытых объятий любящих родителей, верной любовью к ней; есть честная рука, готовая помочь ей, поддержать ее, если ей понадобится помощь. Этому верному человеку я и хочу доверить мое дитя и потому я спрашиваю: маркиз Анри де Монтеспан, хотите Вы быть моим зятем?

От изумления и восторга ни Анри, ни Атенаиса не могли ответить ни слова. Наконец Монтеспан опомнился от своего оцепенения. Он бросился к герцогу и, схватив его руку, прижал ее к своему сердцу. Атенаиса с громким, радостным криком обняла своего доброго отца, предупредившего тайное желание ее сердца и создававшего теперь для нее новое счастье.

Маркиза де Бренвилье была почти так же взволнована, как и обрученные. Выслушав речь герцога, она тихо покачала головой. От нее не укрылось странное настроение, овладевшее юной герцогиней, пока она рассматривала портрет короля. Ей показалось, что восторженная девочка уже попала в таинственные оковы, налагаемые духами тщеславия и высокомерия на свои жертвы, — и вдруг маленькая Атенаиса отворачивается от этого опасного света и бросается в объятия любимого человека. Ее любовь защитит ее от пагубной близости сильных и властных людей, блеск и могущество которых отуманивают чувства и толкают неразумных на опасные пути, которые ведут их к погибели.

Бокалы весело звенели в руках чокавшихся хозяев и гостей.

Среди общей радости и пожелания счастья герцог не забыл произнести краткую молитву за упокой души духовника, который сегодня в первый раз не принимал участия в радостном событии, посетившем дом его любимых и любивших его друзей. Атенаиса и маркиза молча переглянулись, и молодая невеста судорожно сжала руку своего возлюбленного, который, в свою очередь, сжимая ее тонкие пальчики и склоняясь к ее уху, прошептал:

— Атенаиса! Обожаемая! Как я счастлив!

Обрученные расстались поздно.

Герцог проводил Пегилана в приготовленные для него покои; Анри также ушел к себе. Атенаиса взяла мать под руку и в сопровождении маркизы обе пошли наверх.

Когда молодые женщины остались одни в своей комнате, маркиза громко зевнула и бросилась в кресло. Атенаиса боялась какого бы то ни было разговора с ней, но Мария по-видимому не имела ни малейшей охоты разговаривать. Однако молчание тяготило юную герцогиню, и она сама начала разговор:

— Неужели ты так устала сегодня, Мария? Как ты страшно зеваешь!

— Устала? — переспросила маркиза, — нет, я не устала. Я зеваю от предвкушения той скуки, которая предстоит мне.

— От скуки? Но ведь ты едешь в Париж! Не ты ли говорила мне всегда, что Париж — настоящий лабиринт всевозможных удовольствий и развлечений?

— Это — правда, — сказала Мария, — но для меня ужасно то, что в Париже живет существо, с которым я должна буду встретиться и одно присутствие которого заставит меня умирать от скуки. И это существо — мой муж.

Атенаиса вскочила.

— Твой муж? Его присутствие тебе неприятно?

— Как нельзя быть неприятнее, дорогая моя! Так всегда бывает — с течением времени. Но не обращай на это внимания. Ты — счастливая невеста Анри де Монтеспана, оставайся при своем счастье. Какое тебе дело до несчастного брака маркизы де Бренвилье!

Прошло две недели. На высокий горный кряж поднимался поезд, состоявший из четырех тяжелых дорожных экипажей, окруженных вооруженными людьми. В первой карете сидели герцог, герцогиня и Атенаиса, в других размещались остальные члены герцогской семьи и прислуга. В последнем экипаже ехала маркиза со своим отцом, заехавшим за ней на обратном пути своей поездки.

Когда экипажи достигли самой высокой нагорной точки, герцог приказал остановиться и путешественники вышли.

Под ними в голубоватом тумане спускающегося вечера виднелся вдали замок Мортемар, кровли и башни которого еще горели в лучах заката; далекие темные леса окружали его подобно зеленому морю; черные линии, прорезывавшие зеленые массы, указывали на направление дорог.

Герцог со всей семьей подошел к обрыву и, протягивая руку, сказал:

— Смотрите, вот наш милый, старый Мортемар. Мы расстались с ним надолго, может быть, навсегда. Простимся с ним еще раз! Прощай, замок моих предков! Дай мне Бог снова увидать тебя таким же счастливым человеком, каким я теперь покидаю тебя! Прощай!

Дети нарвали цветов и бросили их вниз с горы, как прощальный привет родному замку.

— А теперь вперед! — воскликнул герцог, и путешественники отправились дальше.

5

Елизавета Лебрен — знаменитая французская портретистка, побывавшая и в России. Здесь в течение шестилетнего ее пребывания ею написаны портреты многих высокопоставленных лиц, сохранившиеся до сих пор в сокровищницах нашей живописи.