Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 45

Когда с выражением своих верноподданнических чувств было покончено, Корсибар обратился к капитану:

— Где мы сейчас находимся, Линкамор?

— Севернее Терабессы, мой лорд, в пяти часах пути на юг от Палагата.

— Превосходно. Палагат вполне подходящее место для первого публичного выхода. Появление этой звезды — знак, что настало время предстать перед народом и провозгласить себя его властителем. Пошлите вперед, в Палагат, известие, что утром мы сойдем там на берег, чтобы даровать благословение местным жителям и принять добрые пожелания от них.

— Я вижу, он теперь именует себя во множественном числе, — негромко заметил граф Камба Мазадонский, обращаясь к стоявшему рядом с ним Кантеверелу Байлемунскому.

— Он король, — ответил Кантеверел, — а короли могут говорить так, как им хочется.

— Конфалюм, когда он был короналем, был вполне удовлетворен, говоря о себе «я», «мне» и «мой», а не «мы», «нам» и «наш».

Кантеверел возвел глаза к небу.

— Начало царствования Конфалюма не было отмечено появлением новых звезд. А Корсибар все еще испытывает гордость свежеиспеченного венценосца. У кого повернется язык обвинять его в том, что он переполнен ощущением собственной важности, после того как увидел знамение в небесах?

— Ну что ж, — хихикнул Камба, — пусть говорит как хочет, по крайней мере в эти первые дни. Сейчас он переживает самое приятное время. Настоящие обязанности, дела еще не свалились на него, и все, что он пока что видит, это триумф, романтика, коленопреклонение, пылающая звезда… Позднее ему еще предстоит познакомиться с такими вещами, как бесчисленные длинные унылые доклады напыщенных провинциальных губернаторов, которые он должен читать, управление поставками зерна в отдаленные провинции, о существовании которых он, как правило, и понятия не имеет, составление сметы на ремонт тракта и мостов, бюджета на предстоящий год, назначение гофмейстеров, церемониймейстеров, сборщиков налогов, министров, почтмейстеров, комендантов тюрем и пограничных фортов, статистиков погоды, чиновников палаты мер и весов и так далее и тому подобное — до бесконечности.

К ним подошел Мандрикарн и остановился рядом. — Звезда коронации, вот что это такое, — со смехом сказал он, не слушая слов Камбы. — Какая же она яркая, какая красивая! И подумать только, я решил, что это дурное предзнаменование. Посмотрите на меня: я весь облился вином от испуга, когда ее увидел! Но что я могу знать о таких вещах? — И он рассмеялся снова. — Взгляните на короналя! Его глаза сияют так же ярко, как и эта звезда.

А Корсибар долго еще стоял, не сводя со звезды пристального взгляда, как будто никак не мог насмотреться на нее. Но наконец он предложил руку леди Тизмет, и они вместе удалились с палубы.

Той ночью в нескольких тысячах миль к северу, на противоположной стороне озера Рогуаз, там, где по верхнему течению Глэйдж пролегал путь судна под названием «Фурия», Гиялорис тоже увидел появление новой звезды. Они с Септахом Мелайном непринужденно растянулись на досках палубы и забавлялись игрой в кости, за которой проводят время едва ли не большинство посетителей таверн. Стоял тихий приятный вечер, вдоль широкой долины веял легкий ветерок, сбегавший с Замковой горы. Ровно гудели двигатели, несущие узкое судно на север против стремительного потока, мчащегося по тесному для него руслу на юг.

Подошла очередь Септаха Мелайна. Он в своей обычной эффектной манере потряс чашкой, перемешав кости, размашистым движением пронес чашку вокруг себя и, элегантно изогнув руку, выкинул кости. Они, гремя, покатились по палубе — одна, вторая, третья — и выстроились в ровную, словно прочерченную по линейке линию.

— Глаза, рука, вилка, — объявил Септах Мелайн, довольно хлопнув ладонью по палубе. — Снова десятка, моя норма. Вы проиграли два реала, Гиялорис. Гиялорис? Куда это вы там смотрите?

— Вы знаете эту звезду, Септах Мелайн?

— Которая? Та яркая, на западе? А действительно, что это за звезда, Гиялорис?

— Эту звезду я еще ни разу не видел. Разве бывает так, чтобы в небе внезапно возникали новые звезды? А ведь эта, я уверен, именно из таких!

Септах Мелайн, нахмурившись, поднялся на ноги. Вынув из висевших на поясе ножен небольшой декоративный кинжал, он повернул его острием вверх и, прищурив глаз, начал вглядываться в западную часть небосвода, словно что-то измерял.

— Что вы делаете? — осведомился Гиялорис.

— Уточняю расположение звезд. Видите, вот это Ториус, а эта большая красная звезда — Ксавиал, и расстояние между ними равно длине одного кинжала, такое, как должно быть. Но почти точно посередине между ними, там, где никогда не было никаких звезд, возникла новая звезда. Та самая, о которой вы говорили, Гиялорис. Звезда возникшая из ниоткуда.

— Ведьмовская звезда, иного быть не может!

— Я скорее сказал бы, что это звезда, охваченная пламенем.

— Но ведь звезды сами по себе и есть огонь, или я слышал что-то не то? — спросил Гиялорис, недоуменно взглянув на Септаха Мелайна.

— Ведь бывает, что одни костры горят слабо и тускло, а другие очень ярко. То же самое и со звездами: иногда тусклая звезда по собственной воле мощно вспыхивает и горит в десятки раз ярче, чем прежде, а может быть, и в десять тысяч раз. Именно это, я думаю, произошло с той звездой. Она всегда находилась на этом месте, но светилась слишком слабо, для того чтобы мы могли заметить ее, а теперь взорвалась, обратившись в раскаленный добела пламенный шар, и, вероятно, превратила в пепел все находившиеся поблизости миры. А здесь, у себя, мы воспринимаем это как огонь маяка, внезапно засветившийся в ночи над нашими головами. Надо поговорить со Свором: он разбирается в таких вещах. — И он громко позвал Свора, находившегося под палубой в своей каюте: — Эй, философ! Идите-ка сюда! Посмотрите на эту тайну небес!

— Это ведьмовская звезда, — мрачно повторил Гиялорис. — Демоническое знамение.

— И что же оно, по вашему мнению, предвещает? — спросил Септах Мелайн. — Скажите мне, о чем эта звезда говорит вам, потому что я ничего в таких вещах не понимаю и не могу разобраться в этом самостоятельно. О, разгадайте мне эту загадку, милый Гиялорис! Какое известие несет нам эта звезда, если она и в самом деле являет собой предзнаменование?

— Вы опять по своему обыкновению дразните меня, Септах Мелайн?

— Нет-нет, — возразил тот. — У меня и в мыслях не было насмехаться над вами.

— Конечно же было, — раздался голос показавшегося из люка Свора, — Вы играете с бедным Гиялорисом, как будто считаете его простаком, которым он, по правде говоря, не является, хотя я полагаю, что ему сильно недостает вашей хитрости — как, впрочем, и подавляющему большинству людей. Но сыграйте лучше со мной, господин мой Септах Мелайн. Это будет не так легко.

— Ну что ж. В небе появилась новая звезда.

— Да, я ее вижу. Неподалеку от зенита, немного на запад от Ториуса, горит ярким и ровным светом.

— И что, по вашему мнению, означает это явление, Свор? Вы так глубоко верите в колдовство! Поведайте мне, ведь я устроен совсем по-другому и не в состоянии самостоятельно постичь такие вещи. Гиялорис называет это демоническим знамением. Как вы считаете, что именно пытается сообщить нам таинственный демон? Неужели нас ждут впереди новые, еще более тяжелые потери — нас, уже и так утративших столь много?

— Ах, как раз наоборот, — сказал Свор, лукаво улыбаясь и расчесывая пальцами курчавые завитки своей бороды, — я вовсе не одарен божественным даром провидения, о великолепный Септах Мелайн, но, даже несмотря на это, считаю, что могу достаточно хорошо для любителя понимать небесные письмена. Звезда, которая явилась к нам сегодня вечером, была зажжена, чтобы показать, что дух разгневан тем злодеянием, которое совершил Корсибар. Эта звезда — наше спасение. Она означает гибель Корсибара и возвышение Престимиона.

— И что же вам сказало об этом? — спросил Септах Мелайн.

— Если вам приходится задавать этот вопрос, мой дорогой друг, то вы никогда не сможете понять ответ.