Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 49

5

Начало ночи середины лета, волшебная ночь, когда солнце еще стоит высоко в небе, вместе с ним ярко сияет Великая луна и еще две меньшие луны, а в зените небосвода блистают три огромные красные звезды, образующие «пряжку» созвездия, именуемого Кантимпрейл, ясно видимые, несмотря на совместное сияние солнца и лун. Новая звезда тоже находится на своем месте, она глядит своим жестоким обжигающим бело-голубым глазом, не обращая внимания на свечение конкурентов, звезда, которая, по предсказанию Свора, является добрым предзнаменованием для Престимиона.

Престимион в этот поздний час в одиночестве расхаживал взад-вперед по палубе «Фурии»; его глаза настороженно сверкали, все чувства были обострены. Он не испытывал удовольствия от красоты ночи, озарявших ее несовместимых на первый взгляд огней и разбегавшихся в разные стороны теней. Жизнерадостность, которая всю жизнь была неотъемлемым качеством принца, похоже, покинула его. Яростное возмущение, порожденное событиями в Тронном дворе, сменилось устойчивым чувством разочарования, своеобразным постоянным внутренним холодом, вытеснившим прежний горячий гнев, но ценой этого абсолютного самообладания была, как могло показаться со стороны, полная утрата эмоций, потеря способности воспринимать удовольствие, равно как и боль.

Он взглянул на небо и увидел, что солнце решилось наконец скрыться за горизонтом. Великая луна пересекла небосвод, упала за гряду восточных холмов, и небом завладели звезды; к сияющей красным троице Кантимпрейла присоединились теперь мириады младших светил. И эта странная новая бело-голубая звезда из зенита упорно пронизывала мир своим яростным взглядом, напоминавшим сверкающий шип. На какое-то время, как ему показалось, всего на мгновение, он присел в шезлонг и закрыл глаза — это произошло через считанные секунды после заката — а когда он разомкнул веки, уже снова наступало утро и долина верхнего течения Глэйдж постепенно заливалась изумительной розовой медью рассвета.

Глэйдж здесь была очень широка. По левую руку от Престимиона, где все еще господствовала темнота, к реке сбегались жестоко изъеденные эрозией устья глубоких оврагов; они прятались в предутреннем тумане, а восходящее солнце раскрашивало завесы испарений в яркие цвета праздничных знамен. С другой стороны вдоль реки раскинулся большой город Пендивэйн; множество его конических красных черепичных крыш сияли в предутреннем освещении.

Невдалеке на севере, вверх по течению, на западном берегу реки можно было рассмотреть темное пятно. Это был, как Престимион хорошо знал, Макропросопос, центр текстильного искусства. Гобелены, драпировки и кружева, производимые там, пользовались постоянным, никогда не ослабевающим спросом во всем мире.

Капитан Димитаир Ворт быстро вела судно по реке. Вскоре они должны были уже увидеть на горизонте вершину Замковой горы, а еще через некоторое время предстояло начать подъем на эту неизмеримо огромную гору к расположенной на самой вершине королевской обители, где… где… Внезапно рядом с ним, как будто ниоткуда, появился Свор.

— Нынче утром вы очень рано поднялись, Престимион, — сказал он вместо приветствия.

— Я просто не уходил отсюда всю ночь.

— Навестили ли вас здесь добрые духи?

— Я видел только звезды и луны, Свор, — ответил Престимион, даже не пытаясь симулировать хорошее настроение, — и еще солнечный свет в необычно ранний час. И никаких духов, ни единого.

— Да, но они-то видели вас.

— Не исключено, — холодным тоном без каких-либо эмоций сказал Престимион, желая подчеркнуть полнейшее отсутствие интереса к этой теме.

— А потом они навестили меня, пока я спал. Могу я рассказать вам мой сон, Престимион?

— Расскажите, если это доставит вам удовольствие, — вздохнул Престимион.

— Дух, посетивший меня, — начал Свор, — был похож на манкулайна, обитающего у нас в Сувраэле, маленького жирного манкулайна с красной спиной, утыканной тысячей острых кинжалов, из гущи которых печально выглядывают два больших желтых глаза. Я шел по огромной пустынной равнине, и вдруг рядом со мною возник этот клубок, грозно ощетинившийся длинными иглами. Но я понимал, что это существо не хочет причинить мне никакого вреда, что это просто его естественный облик, и тут оно по-дружески спросило меня: «Вы что-нибудь ищете, Свор? И что же вы потеряли?» Я сказал манкулайну что я искал корону, не для себя, нет, а ту корону, которую вы потеряли в Лабиринте и которую я должен снова найти для вас. И он ответил на это… Вы слушаете меня, Престимион?

— Конечно. Я весь внимание.

Свор не обратил внимания на иронию.

— Он сказал мне: «Если вы на самом деле хотите найти ее, то спросите о ней в городе Триггойне».

— В Триггойне?

— Вам доводилось слышать что-нибудь о Триггойне, Престимион?

Тот кивнул с мрачным видом.

— Согласно легенде, это город, населенный одними волшебниками, где кишат бесчисленные маги, образующие единый ковен5 , где практикуются все стили и манеры колдовства, а в воздухе ночью и днем витают светящиеся голубым светом огненные духи. Насколько я себе представляю, он должен находиться где-то на дальнем севере, за непреодолимыми пустынями, в Синталмонде или Мичиманге. Вообще-то я никогда не думал о том, чтобы посетить это место.

— Это место бесчисленных чудес и красот.

— Неужели вы были там, Свор?

— Лишь в сновидениях. Мое спящее сознание смогло три раза побывать в Триггойне.

— Тогда, может быть, вы будете настолько любезны, что будущей ночью, когда закроете свои проницательные глаза, предпримете еще одно, четвертое, путешествие туда? И по совету любезного манкулайна расспросите там насчет того, как вернуть мою потерянную корону. А, Свор? — Престимион громко рассмеялся, но в его глазах не было и малейшего проблеска жизнерадостности. — И, подозреваю, вы узнаете у любезных волшебников Триггойна, что корона, которую мы ищем, находится всего лишь в нескольких тысячах миль позади нас, на реке Глэйдж, и нам достаточно отправить вежливое и милое послание лорду Корсибару, а он пришлет ее нам сюда на корабле.

— Что это вы говорите насчет Триггойна? — с живым интересом спросил появившийся в этот момент на палубе Гиялорис.

— Наш добрый герцог Свор во сне узнал, что нам следует обратиться туда в поисках путей возвращения короны; что там мы узнаем, где ее найти, — объяснил Престимион. — Но видите ли, Свор, мы же не на самом деле потеряли корону, потому что никогда ею не владели, и вряд ли можно говорить о возвращении того, что нам не принадлежало. Мне говорили, что такая небрежность в использовании слов может быть опасной для волшебника.

Поставьте не туда в своем заклинании одно-единственное коротенькое словечко или даже слог — и вы с удивлением обнаружите, что подвластный вам демон раздирает вас на части в полной уверенности, что вы сами приказали ему это сделать.

Гиялорис бесцеремонным взмахом руки отмел неуклюжую попытку Престимиона пошутить.

— Я послушался бы Свора. Раз ему во сне было сказано, что мы сможем получить помощь в Триггойне, значит, нужно отправиться в Триггойн.

— А если ему во сне прикажут вести поиск среди метаморфов в Илиривойне или просить помощи у диких племен в снежных горах Граничья Кинтора, вы с такой же готовностью кинетесь туда? — осведомился Престимион, и в голосе его прозвучала неприкрытая насмешка.

— Во сне говорилось о Триггойне, — упрямо твердил Гиялорис. — И я думаю, что, если мы не найдем в Замке той поддержки, на которую надеемся, нам стоит отправиться в Триггойн.

Он буквально вцепился в эту идею, бесконечно разъясняя ее и вдаваясь в подробности, а «Фурия» тем временем быстро проскочила Пендивэйн и уже приближалась к Макропросопосу, где Димитаир Ворт намеревалась ненадолго остановиться, чтобы пополнить судовые припасы. Сон Свора о Триггойне вернул Гиялорису энтузиазм и надежду, его глаза от одной лишь мысли об этом месте, затерявшемся где-то в просторах севера, вновь обрели блеск и страсть.