Познакомьтесь с Ниро Вульфом (сборник) - Стаут Рекс - Страница 55

– Мистер Кремер, ради бога! Я уже второй раз пытаюсь объяснить вам, что мисс Елена Фрост и мистер Луэллин Фрост сидят у меня в кабинете и я беседую с ними. Мы прекрасно пообедали.

– Как? Они у вас?!

– Да, приехали вскоре после вашего ухода.

– Черт побери! – В голосе Кремера проскользнули истеричные нотки. – Вы что, хотите один снять сливки? Мне надо срочно поговорить с ними! Попросите их подъехать сюда. Хотя погодите – позовите ее к телефону.

– Видите ли, мистер Кремер, – Вульф откашлялся, – я не имею обыкновения снимать сливки. Что же касается этих молодых людей, то их визит был для меня полной неожиданностью. Я ничего не имею против вашего разговора с мисс Фрост, но нет никакого смысла…

– Что значит «не имею против»? Шутите, что ли? С какой стати вам быть против?

– Ни с какой. Но я счел уместным отметить это, так как мисс Фрост является моей клиенткой, и следовательно…

– Ваша клиентка? С каких это пор? – Кремер уже кипел. – Что за штучки? Вы мне сами сказали, что вас нанял Лу Фрост!

– Да, действительно. Но тут все переменилось. Фигурально выражаясь, я меняю седоков на переправе. Теперь вот работаю на мисс Фрост. Так я хотел сказать, что нет никакого смысла дублировать наши действия. Она перенесла тяжелый удар и очень нервничает. Конечно, вы имеете право допросить ее, но я уже занялся этим сам и пока еще не закончил. Кроме того, маловероятно, что ее интересы не совпадут с вашими. Она также горит желанием найти убийцу мистера Макнейра, за этим меня и наняла. Говорю совершенно откровенно: ни она, ни ее двоюродный брат не имеют ни малейшего представления о красной шкатулке. Они ни разу не видели ее и даже не слышали о ней.

– Черт. – Трубка на мгновение замолчала. – Тем не менее я хочу поговорить с ней.

Вульф вздохнул:

– В вашей чертовой дыре? Она устала и ничем не сможет помочь вам. У нее два миллиона долларов, а к ближайшим выборам у нее уже будет право голоса. Почему бы вам не заехать вечером к ней домой? Или послать кого-нибудь из ваших помощников?

– Потому что я… Ладно, бог с ней. С вами бесполезно спорить. Значит, она не знает, где шкатулка?

– Она вообще ничего о ней не знает. И ее двоюродный брат тоже. Даю вам слово.

– Хорошо. Я, пожалуй, свяжусь с ней попозже. Если что всплывет, дадите мне знать, ладно?

– Непременно.

Вульф повесил трубку, отодвинул аппарат, снова откинулся в кресле, сцепив пальцы на животе, и проворчал, качая головой:

– Он слишком много говорит. Мисс Фрост, я уверен, вы не расстроились из-за отмены визита в полицейское управление. Должен признаться в своем глубочайшем предубеждении против того, чтобы мои клиенты посещали это заведение. Будем надеяться, что поиски шкатулки немного отвлекут мистера Кремера от вас.

– Похоже, – вставил Луэллин, – нам остается только ждать, пока найдут шкатулку. И вообще, если вы так заботитесь о своих клиентах, лучше бы сами поменьше их беспокоили.

– Напоминаю вам, сэр, что вы находитесь здесь исключительно благодаря моему долготерпению. А у вашей кузины, к счастью, хватает здравого смысла, наняв специалиста, соглашаться с его методами. Так на чем мы остановились, мисс Фрост? Ах да. Вы говорили, что мистер Джебер приехал в Нью-Йорк в тысяча девятьсот тридцать первом году. Вам тогда было шестнадцать лет. Сейчас ему сорок четыре, значит, тогда было тридцать девять, возраст далеко не преклонный. Я полагаю, что на правах старого друга он сразу же стал часто бывать у вас в доме?

Она кивнула:

– Да. Мы уже знали о его приезде – он написал заранее. Конечно, я его совсем не помнила. Ведь в последний раз я его видела, когда мне было всего четыре года.

– А вам никогда не приходило в голову, что он приехал в Нью-Йорк с какими-нибудь политическими целями? Насколько мне известно, он был членом организации «Королевские молодчики».

– Вряд ли. Я даже уверена, что нет, хотя, конечно, я говорю глупости – откуда же мне знать наверняка. Но думаю, что нет.

– Во всяком случае, вы знаете, что он нигде не служит, и это вам не нравится.

– Мне это ни в ком не нравится.

– Интересная мысль для богатой наследницы. И тем не менее, если мистер Джебер женится на вас, это и будет его служба. Но давайте сохраним надежду, что он исправится. Скоро четыре часа, и мне придется покинуть вас. Хочу только спросить вот о чем. Вчера вы сказали, что ваш отец умер, когда вам было несколько месяцев, и поэтому вы не знали его. Потом вы произнесли «то есть» и умолкли. Я просил вас закончить мысль, но вы сказали, что это несущественно. Вполне вероятно, что это действительно так, но мне хотелось бы все же знать, что вы имели в виду. Помните?

Она кивнула:

– Но это и правда несущественно. Даже, пожалуй, глупо.

– И все-таки. Я же говорил, что нам приходится искать иголку в стоге сена.

– Это действительно пустяк. Однажды, когда я была маленькая, мне приснился сон.

– Пожалуйста, расскажите.

– Ну, хорошо. Первый раз он приснился мне лет в шесть, когда мы жили на Бали. Потом я не раз пыталась вспомнить, что было накануне, чтобы понять, почему мне это приснилось, но ничего не вспомнила. Мне снилось, что я маленькая девочка, но уже умею ходить, наверно, мне года два. Рядом со мной на стуле на салфетке лежит очищенный апельсин, разломленный на дольки. Я беру одну дольку – и в рот, а другую даю мужчине на скамейке и говорю: «А это папе». Хорошо помню, что это был мой голос, только совсем детский. Потом съедаю еще дольку, беру новую и опять говорю: «Это папе». И так до конца, пока весь апельсин не кончился. Я проснулась и заплакала. Это было на какой-то террасе. Мама спала на соседней кровати. Она подошла и спросила, в чем дело, а я говорю: «Я плачу, потому что мне очень хорошо». Я матери никогда не рассказывала об этом сне. Потом он часто повторялся. Последний раз – когда мне было уже лет одиннадцать и мы жили в Нью-Йорке. И каждый раз я плакала.

– А на кого был похож этот мужчина? – спросил Вульф.

Елена покачала головой.

– Я же говорю, что все это глупости. Может быть, вовсе и не мужчина, просто мне так показалось. У мамы сохранилась только одна папина фотокарточка, но я не видела ее тогда и не знаю, похож ли он на того, во сне. Я просто называла его папой.

– Вот как… – Вульф вытянул губы трубочкой, помолчал и наконец заметил: – Довольно знаменательно, тем более что имела место определенная картина. А вы в детстве ели апельсины?

– Кажется, да. Я всегда их любила.

– Ладно. Может быть, вы и правы – ничего существенного в этом нет. Вы упомянули о карточке отца. У вашей матери осталась всего одна фотография?

– Да, она сохранила ее для меня.

– А себе – ничего?

– Ничего, – помедлив, тихо сказала Елена. – Тут нет никакой тайны. Мама была жестоко оскорблена папиным завещанием, и ее можно понять. Да, у них произошла серьезная размолвка, я толком не знаю какая. Это давно было, когда я еще только родилась. И все равно… Он ничего ей не оставил. Вообще ничего, даже скромного пансиона не назначил.

Вульф кивнул:

– Понимаю. Все состояние было завещано вам с передачей под опеку до вашего совершеннолетия, а опекуном он назначил дядю Дадли, своего брата. Вы сами-то читали завещание?

– Один раз, очень давно. Дядя показал мне его вскоре после нашего приезда в Нью-Йорк.

– И вы, девятилетний ребенок, разобрались в условиях завещания? Неплохо. Как я понимаю, ваш дядя наделялся исключительным правом распоряжаться вашим состоянием по своему усмотрению, причем какой-либо контроль со стороны вас или третьего лица не предусматривался. Насколько мне известно, принятая в таких случаях юридическая формулировка звучит следующим образом: «Абсолютная и неподотчетная свобода действий». То есть, в сущности, вы не знаете, каким состоянием будете располагать по достижении двадцати одного года. Может быть, миллионами, а может, и ничем. Более того, вы даже рискуете получить в наследство одни долги.

– На что вы намекаете? – возмутился Лу Фрост. – Если вы хотите сказать, что мой отец…