Пока светит солнце - Конторович Александр Сергеевич - Страница 31

Ремень…

Обычный тесьменный (брезентовый) ремень.

А гимнастерка у него подпоясана кожаным.

Алексей, не оглядываясь, мог сказать, что у вновь прибывшего лейтенанта ремень брезентовый. Как и у его бойцов.

Те же энкаведешники, что попали под бомбежку, имели нормальные кожаные ремни.

И ещё… «солдаты ещё подойти должны…» – так сказал Самсонов.

Должны подойти.

Солдаты.

Не бойцы – а ведь так у нас не говорят!

Подойти.

Они пришли издалека?

«…Далеко идем, вот и растянулись немного…»

А гимнастерки относительно чистые, даже и не запыленные.

«…я отправлю пару своих людей – пусть усилят оборону батареи…»

Какой?

Отбывший ранее в тыл Семенюк, знал – пушка всего одна! А снизу, с дороги, этого не разглядеть!

«…командир взвода специального назначения…» – нет таких взводов! И рот нет. Есть батальоны связи специального назначения – так это ни разу не НКВД! Даже эскадрилья такая вроде бы имеется, что-то он про них слыхивал. Так это – и вовсе ВВС! Армия. Опять лейтенант хреновину городит.

И только сейчас капитан понял, что же его беспокоило!

Удостоверение лейтенанта. Оно выглядело изрядно потасканным – а на бумаге ни одного ржавого пятна и скрепки поблескивали. Не заржавевшие! А ведь так не бывает. Ржавеют они, Алексей это по своим документам помнил хорошо.

Нет, подумал он, машинально поправляя складки гимнастерки, лейтенант не заблуждается. И не оговаривается. Просто, он совсем не тот человек, за которого себя выдает…

Старшина понял всё с нескольких слов. Кивнул, соглашаясь с мнением командира.

– Так я к ним подойду, товарищ капитан? Представлюсь, и попрошу обождать маненько. Мол, сей секунд бойцов к ним в помощь выделю. Скажу, мины мы здесь понаставили и провожатый надобен, чтобы сослепу не налететь.

– Давайте, старшина. А я бойцов ещё подниму, пусть рядышком будут.

Минут через десять, во главе полутора десятков красноармейцев, капитан подходил к мосту. По его приказу, один из пулеметов развернули и взяли на прицел место, где укрывался мнимый лейтенант.

Навстречу группе поднялся снизу Хромлюк.

– Ну как?

– Ждут, товарищ капитан. Тут вот какое дело… видел я одного из них.

– Где это?

– Так в деревне и видел. Когда за продуктами туда ходил. Он во дворе у того самого куркуля мне встретился. У сарая сидел, да деревяшку какую-то строгал.

– Точно?

– Ну, не в форме он был… У него шрам есть, вот тут, – показал старшина на левый висок. – Словно курица лапкой провела.

– Курица, говоришь? Ладно, сейчас глянем. Как скажу лейтенанту – фигушки, всем взять их на прицел. До того момента явной враждебности не показывать, разве что они сами на рожон попрут. С этой стороны заходить! На тот край моста пулемет нацелен – кто выскочит, всех положат враз! Так что туда не лезьте, от своих пулеметчиков схлопочем!

Оскальзываясь на крутом склоне, Ракутин спустился вниз. Поддельные энкаведешники сидели на земле, кто-то и вовсе – дремал, отвалившись на спину. Но при виде капитана, среди них прошло движение, народ задвигался, поднимаясь. Дремлющих растолкали.

– Ну вот, товарищ Самсонов, всё и разъяснилось. Нет у вас больше необходимости мне помогать! К нам подкрепление подошло, усилили уже оборону. И людей у нас теперь – более чем достаточно. Так что, давайте-ка займитесь своим прямым делом – помогите мне проходящих людей проверять. Кроме вас – кто это лучше сделает?

– Не могу, товарищ капитан, – с сожалением покачал головою тот. – У меня конкретный приказ – усилить оборону.

– А это что? Разве же вы мне, таким образом, не помогаете? Бойцов у моста достаточно, а вот грамотных людей на проверке не хватает. Вот я и вынужден наряды удваивать, чтобы они лучше работали. А значит – с позиций их снимать.

– Не имею права, товарищ капитан. Приказ у меня!

«Так, не понравилось ему изменение обстановки! Пушки он хочет под контроль взять, это уже понятно. А на мосту – какой у них обзор? Правильно – никакого, никого, кроме проходящих людей, они не видят. И зажаты они здесь – никакого маневра. Не станет лейтенант так работать, ничего они таким макаром сделать не смогут».

– Так что же делать-то? – с сомнением почесал затылок Алексей. – Вот что, давайте-ка мы с вами наверх поднимемся, да прикинем, что к чему. Глядишь, что и изобретём… Не хочу я таких хороших солдат терять…

«Ты смотри-ка, а ведь съел лейтенант мою оговорку! Не поправил – мол, бойцов, товарищ капитан! Привычно ему это слово! А где же, интересно знать, он к нему так привык? Ай да лейтенант! Любопытная ты птица, однако!»

Повернувшись спиною к Самсонову, капитан стал подниматься наверх. За собою он услышал сопение – поднималось несколько человек.

«А вот это – уже передерг, любезный ты мой! Я-то только командира с собою звал!»

Стоявший сверху старшина подал руку, помогая капитану подняться. Ступив на край откоса, тот обернулся и сделал то же самое – подал руку Самсонову.

Левую.

Какую руку подаст человек тому, кто помогает ему подняться вверх?

Рабочую, ту, которой он обычно и выполняет все основные действия. В том числе – и стреляет.

Вот и лейтенант, совершенно машинально, протянул Ракутину правую руку.

Рывок – и развернув его спиною к себе, Алексей вскинул выхваченный пистолет.

Не ожидавший такого подвоха энкаведешник упал на землю.

– Фигушки, лейтенант!

Залязгали затворы, и на поднимавшихся снизу людей сверху уставились стволы винтовок.

– А ну – без фокусов! – гаркнул старшина. – Кто только хрюкнет – враз пулю схлопочет! Оружие на землю, быстро!

Под мостом затопали, и почти тотчас же от дороги ударил пулемет. Короткой, злой очередью. Кто-то внизу заорал, видать, пулеметчики не промахнулись.

Замершие на склоне люди не шевелились.

– Лейтенант, у меня терпение не ангельское! – качнул пистолетным стволом у его виска Ракутин. – Три секунды – и всем твоим солдатам конец! Усек?

– Бросить оружие! – разжал губы Самсонов.

Шмякнулся о землю первый автомат…

– Ну? – капитан, разглядывая вещи захваченных диверсантов, на короткое время оторвал свой взгляд от мнимого лейтенанта – Дальше будете в молчанку играть? Не советую. Время нынче военное, отправлять мне вас некуда. Да и незачем, откровенно-то говоря. Секретов своего командования вы не знаете – кто ж их диверсантам сообщать станет? Так что в тылу от вас толку никакого. А вот я вас поставить к стенке – очень даже запросто могу.

– Нет, – разжал пересохшие губы Самсонов. – Не можете… мы пленные…

– Разве? В своей форме и с документами? Ах, в чужой… Тогда и взятки гладки!

Диверсант промолчал.

– Рация у вас есть, стало быть, связь со своими командирами имеется. Так?

– Да.

– И какое задание вы от них получили?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Угу. Ладно. Старшина!

– Я, товарищ командир! – вырос за плечом пленного диверсанта Хромлюк.

– Дом, где эти субчики квартировали, помнишь?

– Помню.

– Отделение бойцов туда! Хозяина арестовать и сюда! Не захочет идти – волоком притащить! Будет кто им мешать, разрешаю применять оружие. Посыльного к Федюнину – пусть пришлет сюда десяток бойцов.

Отдав честь, старшина исчез.

– Вот так, мил друг! Сейчас сюда вашего хозяина приволокут. Думаю, что у него причин ваньку валять, куда как поменьше будет. Раз вы у него дома сидели, он что-то про ваши дальнейшие планы знать должен. Вот и поспрошаем… Только уж не обессудь, опосля того разговора вы все – мне без надобности. Сейчас бойцы подойдут, я им прикажу вон ту воронку углубить – там всю шайку и похороним. Скажи спасибо, что под открытым небом не оставим.

– У вас нет шансов. Никаких. Скоро здесь будут наши танки, и от всего этого сброда останется только кучка окровавленных костей.

– Которую, вы, однако, не увидите.

– Не хотите жить?

– Хочу.