Опасный беглец. Пламя гнева - Выгодская Эмма Иосифовна - Страница 32

Капитан Бедфорд не стал раздумывать.

— Отлично, — сказал капитан. — Веди нас, водонос, получишь серебряную рупию.

Глава двадцать четвертая

ТОЩИЙ САИБ

Весь правый берег реки порос густым лесом, деревья спускались к самой воде. По берегу не было ни дороги, ни тропинки. Лела шла, продираясь сквозь колючие кусты, сбивая босые ноги о твердые корни. Она искала песчаный холм на берегу и одинокий высокий тамаринд, о котором говорил ей Чандра-Синг. Скоро лес несколько отодвинулся от воды, открылся песчаный спуск к реке. Весь берег в этом месте был истоптан копытами; тут, должно быть, сгоняли на водопой коней и верблюдов. Она прошла дальше и услышала неподалеку голоса, четкую английскую речь.

Лела остановилась.

Сквозь деревья она увидела впереди головы коней, сгрудившихся на лесной прогалине, дымок костра и высокие кивера кавалеристов. Люди звонко перекликались, рассыпавшись по прогалине. Лела тотчас нырнула в чащу. Она отошла правее, удаляясь от реки. «Обойду это место лесом, а потом снова выйду к реке», — сказала себе Лела, прошла всего с полсотни шагов и сразу потеряла направление. Густой лес был и справа, и слева, и позади, — сплошная зеленая стена, забитая высоким папоротником. Лела шла еще недолго, продираясь сквозь частый подлесок, сквозь путаницу воздушных корней. Она чувствовала, что удаляется от реки. Девочка села на землю и постаралась успокоиться. Маленькие веселые птицы играли и свистали над нею в зеленой чаще. Когда Лела поднялась и вышла из-под навеса корней, она увидела, что стоит на обочине узкой лесной тропы.

Сквозь густые заросли тропа вывела ее на довольно широкую проезжую дорогу. Лела увидела загородки для скота по краям дороги и пестрые тряпки, которые крестьяне навешивают на колья вокруг помещений для буйволов. Значит, близко деревня. Но почему же тихо за загородками, — не слышно ни блеяния коз, ни мычания буйволов?

Деревня открылась сразу за поворотом дороги. Здесь было тихо, еще тише, чем в лесу. Мертвые пустые дома стояли по сторонам деревенской улицы. Отсюда все ушли, ушли поспешно, точно бежали от чего-то. Опрокинутые ступки, жалкая утварь валялась на порогах домов. В опустевших дворах Лела видела холодные очаги, брошенные жаровни… Куда же девались крестьяне? Лела прошла всю деревню и не встретила ни одного человека. Светлосерая в белых пятнах змея грелась в лучах солнца на глиняной ограде одной из хижин. Пустота, безмолвие… Леле стало страшно. Где же та деревня, о которой говорил ей Чандра-Синг?… Поляна и храм, и горелый лес?… Она заблудилась. Надо вернуться к реке и найти направление. Скоро зайдет солнце: надо торопиться. Пройдя сквозь джунгли, Лела вышла не к реке, а на открытое холмистое место. В свете уже заходящего солнца она увидела большой белый дом поодаль, на холме, с балконами и четырехскатной кровлей.

Это был дом начальника, заминдара, а может быть и здешнего раджи. Лела не раз видела такие дома в родных местах. Испугавшись, она отступила назад. Попасть в руки к радже или его слугам?… Нет, лучше уж вернуться в деревню.

Приближалась ночь, и лесные звери могли напасть на нее, выйдя на ночную охоту. Лела вернулась в деревню и провела ночь в чьей-то пустой оставленной хижине. На утро пошла дальше. Дорога всё дальше заводила ее в лес. Здесь было не так безлюдно, как в деревне. В лесу были люди, — они не показывались, но Лела угадывала их присутствие. Несколько раз она слышала обрывок песни, удалявшейся куда-то в глубину леса. Она подняла с земли кожуру банана, еще совсем свежую, не успевшую потемнеть. Запах дыма один раз отчетливо донесся до нее, приглушенные человеческие голоса. Лела поискала дерево повыше, взобралась на него, огляделась. Нет, никого не было видно. Должно быть, люди спрятались, а костер притушили. Лела пошла дальше и снова услышала обрывок песни, а на земле перед собою, наперерез через песчаную тропу, — следы многих босых человеческих ног.

Нет, это были не британцы. Это были свои. Лела приободрилась. Деревня пуста, но в лесу есть люди. Она пошла быстрее. Скоро в лесу открылись болота, за ними — затопленное рисовое поле. Кой-где вода уже была отведена и ростки риса желтели, золотясь под солнцем. Лела смело шла дальше. Где-то здесь близко должна быть и деревня… Но что это? Что здесь произошло?

Лела поднялась на пригорок. Изломанные остатки хижин прилегли к лесной тропе. Обломки тростниковых стен, крыш, искрошенный, как трава, бамбук, огромные вмятины в сыроватой болотистой почве… Дрожа, Лела подошла ближе. Из-под упавших дверей торчали мертвые руки. Потемневшие пятна крови на земле, раздавленная ручка ребенка, втоптанная в верблюжий помет… Большая деревянная ступка, почти в рост человека вышиной, валялась, лопнувшая, как глиняный черепок под чьей-то тяжелой ногой.

«Слоны!…» — Лела поняла. Стадо слонов выпустили на деревню, чтобы растоптать, уничтожить, вмять в землю, с домами и людьми. Кто это сделал? За что? Голова юноши, расколотая, как орех, торчала из-под обломков чьей-то глиняной ограды. Глаза были целы, они вылезали из орбит на почерневшем лице и точно глядели на Лелу в немом удивлении. Дрожь перебрала всё тело девочки, она бросилась бежать. Скорее прочь отсюда!… Лела бежала лесом напрямик, упругие ветки цеплялись за ее ноги, колючки раздирали платье. Ей чудился топот позади, топот огромных слоновых ног, бегущих лесной чащей.

Она бежала сломя голову, позабыв обо всем, не зная, где находится. С полмили пробежала так, напрямик через лес, и неожиданно вышла к реке.

Берег был открыт и пуст. Высокий тамаринд разбросал ветви над песчаным срезом берега.

То самое место, о котором говорил ей Чандра-Синг!…

Лела упала на песок и долго лежала, отдыхая.

Вода безыменной реки струилась под откосом. Девочке мучительно захотелось окунуться в воду, освежить разгоряченное тело. Она зарыла палочку с письмом Чандра-Синга в песок, под корнями тамаринда. Сбежала вниз, скинула платье и бросилась в воду. Вокруг было тихо, пусто, ни один звук не доносился до нее. Омыв лицо и тело, Лела вышла из воды и оделась. Она хотела подняться обратно по песчаному склону, к тому месту, где зарыла свою палочку.

На этом месте стоял человек в одежде саиба.

Человек смотрел на воду, мимо нее. Не отводя взгляда от реки, он сделал знак кому-то позади себя.

— Узнать, что за девушка! — сказал саиб.

Тотчас двое людей в одинаковых куртках со светлыми пуговицами, подбежав с двух сторон, взяли Лелу под руки.

Додвалла, погонщик верблюдов, сгонял своих верблюдов вниз по песчаному склону. Первый верблюд был крив на один глаз, он всё время сворачивал влево.

— О-о, шайтан, сын шайтана! — кричал погонщик.

Саиб неторопливо рассматривал Лелу.

Он стоял, запыленный, высокий, узкоплечий, прислонившись к стволу дерева, и смотрел на нее с холодным вниманием. В руке у него был длинный пучок травы с колючими головками. Пушистыми колючками он, как метелкой, хлестнул себя по сапогу, сбивая пыль.

Он заговорил с нею на ее родном языке. И Лела, никогда прежде не видев этого человека, поняла: «Тощий саиб!»

— Куда ты идешь? — спросил саиб.

— В Джайхар, — сказала Лела. Она назвала первую деревню, какую могла припомнить.

Саиб разглядывал ее: тонкий девический стан, прикрытый традиционным белым сари, розово-смуглые щеки, смелый взгляд блестящих серых глаз… А чернота бровей, ресниц!… Красивая девушка.

— Не торопись! — сказал саиб. — У тебя есть родные в Джайхаре?

— Да, братья, сестры.

Саиб улыбнулся.

— Их уже нет.

— Где же они?

— Растоптаны.

— Растоптаны? — Лела вскрикнула.

Додвалла, погонщик верблюдов, как-то странно поглядел на нее.