Харка — сын вождя (Художник И. Кусков) - Вельскопф-Генрих Лизелотта - Страница 60

— Мы хотели бы за эту зиму узнать города и поселки белых людей, — сказал Матотаупа, не таясь, и посмотрел на художника.

— О, у вас широкие планы… — вмешался Джим, но художник перебил его:

— Этот вопрос Матотаупа решит со мной. Я приглашаю тебя, вождь, — сказал он, обращаясь к дакоте. — На зиму мне все равно придется вернуться в город. Завтра рано утром мы выедем. Нас ничто больше не держит в этой разбойничьей дыре. Мы поедем вниз по реке к Миссури. Там города растут как грибы, и там найдется немало типов, на которых бы я хотел посмотреть. Если, вождь, ты пойдешь со мной, то для меня это было бы большой честью.

— Утром мы будем готовы, — ответил Матотаупа.

— Это совпадает с моими планами, — опять вмешался Джим. — Вы ничего не имеете против, если я провожу вас до Миссури? Один человек — это худо. До города я бы охотно поехал в вашем обществе. Да и вам, как я понимаю, неплохо иметь с собой лишнего человека.

Художник охотно отклонил бы это предложение, но простота Рыжего Джима, казалось, не вызывала сомнений.

— Если вы хотите ехать с нами, я ничего не имею против.

— Дело сделано. Итак, рано утром.

Между двух миров

Поселок на Миссури, который был основан лет восемь тому назад, очень скоро превратился в большой растущий город переселенцев. Все тут возникало без особого плана, точно из-под земли, но все имело свое назначение. Чуть не за ночь вырастали одноэтажные бараки, зернохранилища воздвигались на берегу реки, строился водопровод, гостиницы, кабачки. На реке раздавались гудки пароходов, у причалов поскрипывали баржи, мычал у бойни скот. Улицы кишели людьми. Звали раскрытые двери баров, лавки манили своими товарами. Английская, французская, итальянская и немецкая речь раздавалась на улицах. Слышалось и наречие пограничья — смесь европейских языков с индейскими. В потоке людей на замусоренных улицах попадались и чернокожие, изредка — краснокожие. Торговцы громко зазывали покупателей. Тысячи и тысячи людей, которые ехали сюда, чтобы выкарабкаться из нужды, надеясь стать богачами, трудились на бойнях, мельницах, элеваторах, в гостиницах, в торговых рядах, в лавках, в кабачках, в банках, в меняльных лавках. Им было даже не до того, чтобы присмотреться друг к другу.

Но однажды царящая всюду сутолока и вечная спешка были нарушены. Люди останавливались, вытягивали шеи, дети карабкались на плечи матерей, тянулись на руки. Постояльцы гостиниц, посетители баров и лавок высыпали из дверей, прислушивались. И все поворачивали головы в одном направлении, а посреди улицы, заполненной людьми, образовался проход. Слышались удары барабана. Когда барабан замолкал, разносился пронзительный голос:

— Леди и джентльмены! Крупнейший, всемирно известный цирк прибыл к вам, в город Омаху! Увлекательное зрелище! Сегодня вечером состоится представление! Лучший в Новом Свете цирк! Захватывающее сенсационное зрелище! Львы, тигры, медведи, слоны, носороги, морские львы! Голова женщины в пасти льва! Тигр на лошади! Слон-музыкант! Ковбои и индейцы — скачки со стрельбой! Будет представлено нашумевшее нападение на почтовую карету! Десять долларов получит мужчина, который сумеет усидеть на самом диком в мире осле! Десять долларов! Танцовщица на спине лошади! Акробаты на трапеции! Люди на проволоке! Клоуны, клоуны! Вы лопнете от смеха!

Леди и джентльмены! Вы никогда не видели и никогда больше не увидите ничего подобного! Сегодня цирк здесь, только сегодня! Билеты почти даром! Спешите, спешите! Уже сотни, тысячи людей осаждают кассы! Спешите, спешите!

И снова бил барабан.

Три слона шагали впереди процессии, раздвигая стены людей. На широких шеях слонов сидели мальчики в тюрбанах. За слонами следовали кони с блестящей, словно атласной шкурой. Сбруя на них сверкала, а на спинах стояли девочки в балетных костюмах. Клоуны по двое сидели на ослах и сыпали по сторонам шутками. Вслед за ослами везли клетку с крокодилом, шагали верблюды и пони, ехал экипаж с артистами. Группа ковбоев с серебряными пряжками на поясах и с огромными шпорами, с ружьями в руках замыкала шествие.

А на краю города, там, где разбивался огромный шатер, слышалось рычание львов и тигров. В вагоне-кассе полная с золотыми локонами дама бойко распродавала билеты на три вечерних представления. Успех был, несомненно, обеспечен.

В первом ряду толпы зрителей на главной улице стояла группа, которая, видимо, составляла одну компанию: двое белых и три индейца. Один из белых — в кожаном костюме ковбоя, крупный, ширококостный, с ярко-рыжими волосами — расхохотался, услышав, что одним из номеров цирка будет ограбление почтовой кареты.

— Хотел бы я знать, как это господин директор цирка себе представляет, — пробурчал он под нос и повернулся к высокому мальчику-индейцу, невозмутимо разглядывавшему колонну циркачей. — Ты бы мог проехаться, Харка, на любом, самом диком осле. Тебе нетрудно в первый же вечер заработать десяток долларов. Готов биться об заклад, что тебе это удастся!

— Может быть, сходим на это представление? — спросил второй белый, который был тоже в костюме для верховой езды, но это был дорогой костюм, сшитый из добротного материала. — Может быть, и в самом деле интересно. Ты хотел бы, Харка, посмотреть представление?

— Да, — ответил мальчик.

— Отлично, тогда я сейчас добуду пять билетов, — воскликнул Джим, а это был он. — Я их сейчас добуду. — А когда увидел, что художник полез в карман, добавил: — Мы потом рассчитаемся.

Было около полудня, и пока Джим отправился в кассу цирка. Желтая Борода и Длинное Копье пошли в гостиницу, где они остановились, чтобы отдохнуть. Харка и Матотаупа потихоньку побрели туда, где разбивался огромный шатер. Постройка их заинтересовала. Хорошо натренированные люди быстро расправляли большое полотнище и устанавливали шесты. Несомненно, белые люди умели устанавливать палатки не хуже индейцев, и это было удивительно для дакотов. Не прошло и часа, как огромная палатка была установлена, внутри нее вокруг арены установили ложи, расписанные ярко-красной краской, за ними — ряды скамеек из обыкновенных досок.

Позади палатки расположился зверинец, который можно было осмотреть. Накануне художник дал Матотаупе денег на мелкие расходы, и индеец смог заплатить за вход в зверинец за себя и за Харку. Харку больше интересовали слоны, тигры, крокодил, верблюды и морские львы. Медведи для него не представляли интереса, по его мнению, они гораздо лучше выглядели в лесу и в прериях, чем в этих клетках. Затем он осмотрел конюшни, где находились лошади и ослы. В первой конюшне были только лошади. Они были покрупнее полудиких мустангов индейцев, тонконогие, хорошо вычищенные, выхоленные. Лошади — это было то, что Харку и Матотаупу особенно интересовало. Во второй конюшне были пони, зебры и четыре осла. Харка захотел получше рассмотреть ослов.

Харка кивнул, и Матотаупа ушел.

Мальчик остался около ослов. Ослы спокойно стояли перед яслями с сеном, привязанные к перекладинам веревками, прикрепленными к недоуздкам. Животные были одинакового роста, одинаковой масти. Они казались еще сравнительно молодыми, и с первого взгляда трудно было определить, который из них особенно горяч и упрям.

Харка подошел поближе и стал приглядываться к каждому животному. Один из конюхов заметил мальчика и что-то сказал, но Харка не понял. Ему не понравилось, что он привлек внимание, он ушел от ослов и отправился к отцу. Они посмотрели еще хищников, потом вышли из зверинца и вернулись в гостиницу, где поселились вместе со своими спутниками.

Отель находился в центральном районе города, на большой площади. Комнаты его были обставлены очень просто: кровати, застеленные шерстяными одеялами, умывальник и шкаф. При отеле имелась большая хорошая конюшня. Гостиница служила также и почтовой станцией, от которой отправлялись почтовые кареты дальше на запад. В первом этаже гостиницы и особенно в холле было всегда оживленно.