Мальчик из Брюгге - Синуэ Жильбер - Страница 16

Художник поднял тонкое льняное полотно.

— Вымочив его и хорошо отжав, ты прикладываешь его к доске и тщательно разглаживаешь ладонью, изгоняя наружу пузырьки воздуха. Прилегание должно быть безукоризненным. Необходимо по меньшей мере два дня, чтобы все это идеально высохло. Тебе понятно?

Ян, буквально впитывавший в себя каждое слово, поспешил спросить:

— А можно ли таким же образом покрыть кромку панно?

— Лучше накладывать полотнище пошире, чтобы потом можно было обрезать края.

— А если панно намного шире и его невозможно накрыть одним куском полотна? Что вы делаете в таком случае?

Лицо Ван Эйка просветлело, в глазах зажглись озорные огоньки.

— Ну вот, ты уже думаешь о грандиозной картине? Будь поскромнее! Так и быть, отвечу на твой вопрос. Нужно соединить куски ткани таким образом, чтобы край одной незаметно налегал на край другой. Затем, пока клей не остыл, ты надрезаешь утолщение по всей длине. Потом надо отделить верхнюю и нижнюю ленточки и очень сильно сдвинуть края так, чтобы шов был незаметен.

Он неожиданно умолк. Его лицо вдруг стало серьезным.

— Ян, мне хотелось бы доверить тебе один секрет. Если однажды со мной что-нибудь случится, например, я исчез ну, вспомни о часослове. Ты меня хорошо понял?

Мальчик подтвердил, взволнованный необыкновенной торжественностью голоса мэтра.

— Повтори, пожалуйста.

— Вспомни о часослове.

— Прекрасно. А теперь…

Его фраза повисла в воздухе. Он весь напрягся, услышав, как зазвонили все колокола Брюгге. Комментарии были излишни: этот настойчиво повторяемый бой, узнаваемый всеми, был набатом. Он возвещал худшую из бед, обрушившихся на город: пожар! Дома, мосты, крыши, большей частью деревянные, были идеальной добычей для огня. И тридцать лет спустя вспоминали о пожаре, случившемся на улице Уиль. Он прошел по переплетениям улочек, сожрав более полутора тысяч жилищ.

— Господи, спаси нас, — пробормотал Ван Эйк. — Быстро за мной!

Им встретились Маргарет и Кателина, ринувшиеся из дома к цистерне; недавно магистратура мудро распорядилась установить их около домов под ответственность хозяина дома. Цистерны всегда были доверху заполнены водой. Сейчас вокруг них суетились люди, наполняя ведра, готовя лестницы.

Художник окликнул пробегавшего мимо него мужчину:

— Минхеер! Где горит?

— На улице Сен-Донатьен. Дом Лоренса Костера.

Ван Эйк расслабился. Улица эта находилась в северной части города. На другом конце.

— Уже лучше, — буркнул он. — Нам ничто не угрожает… пока. Эй! — крикнул он женщинам. — Хватит, идите в дом.

— Подождите! — вскричал Ян. — Костер! Эта фамилия вам ничего не говорит?

Мгновение художник колебался.

— Господи! — воскликнул он, ударяя себя по лбу.

— В чем дело? — удивилась Маргарет.

— Костер! Лоренс Костер! Это он приютил Петруса. Лишь бы с ним ничего не случилось. — Не ожидая возражений, он заявил: — Я отправляюсь на улицу Сен-Донатьен.

— Но это же на другом конце города! — попыталась протестовать Маргарет.

— Не имеет значения. Я найду лодку, меня туда доставят.

— Я иду с вами! — решительно бросил Ян.

Прежде чем художник успел возразить, он уже пристроился за ним, и они быстрым шагом двинулись в сторону канала.

Языки пламени с силой вырывались из окон, затем облизывали дымящийся фасад, спорадическим светом освещая темнеющее небо.

Несмотря на множество бочек воды, выплеснутой пожарными, огонь побеждал. С трудом переводя дух, Ван Эйк рьяно взялся за дело, но силы были уже не те. Пару раз он пытался привлечь внимание офицера-распорядителя.

— Где жильцы? Где они?

— Отойдите! — рявкнул офицер.

— Я Ван Эйк! Мой друг жил здесь.

Услышав имя художника, тот немного смягчился:

— Сожалею, меестер. Ничего не могу вам ответить. Мы еще никого не нашли.

— Возможно ли это? Их было по меньшей мере двое.

Офицер нетерпеливо отодвинулся.

— Меестер, вы соображаете?! Надо быстрее тушить! Знаете, что произойдет, если мы не справимся с пожаром?

Художник смирился:

— Я понимаю…

Отойдя от офицера, он взял Яна за руку и пошел, всматриваясь в лица зевак, проглядывавшие сквозь завесу дыма. Слышались замечания:

— Огонь быстро распространился. Костер жил в окружении бумаг…

— Свеча была плохо вставлена… или древесный уголь сильно вспыхнул в камине…

— Когда я говорил вам, что бургомистр правильно настаивал на замене деревянных и соломенных крыш черепичными…

— Вот он! — крикнул Ян, заметив Петруса, который неподвижно стоял на углу улицы, устремив взгляд на пылающий дом.

Ван Эйк бросился к нему:

— Петрус!

Молодой человек криво усмехнулся. На его закопченном лице видны были следы ожогов.

— Хвала Господу! Я ожидал худшего. Где Лоренс?

— Я все испробовал, чтобы его спасти. Балкой ему придавило ноги. Нужно было человек десять, чтобы при поднять ее. — Он повторил еле слышно: — Я все испробовал… пытался…

Ван Эйк кивнул:

— Пойдем. Я отведу тебя домой. За тобой нужен уход.

Утром следующего дня, когда оба мужчины обсуждали событие, происшедшее накануне, в дом на улице Нёв-Сен-Жилль пришел офицер-пожарный.

— Мэтр, извините, что не вовремя, но думаю, новость вас обрадует. Мы нашли Лоренса Костера. Он не очень пострадал.

— Да что вы говорите!

Пструс вскочил, уронив табурет, на котором сидел.

— Вы в этом уверены? — не поверил Ван Эйк.

— Да. Настоящее чудо. Нидерландца спасли три моих человека, которым удалось проникнуть в дом.

Ван Эйк обратился к Петрусу:

— Ты слышал? Это же чудесно! — И снова к офицеру: — Полагаю, он в тяжелом состоянии?

— Да. У него рана на голове, а тело обожжено в нескольких местах. Однако городской хирург не теряет надежды. Он выкарабкается.

— Куда вы его перевезли?

— В больницу Сен-Жан. — Офицер задал вопрос Петрусу: — Можете вы рассказать, что там у вас произошло?

— Ничего, увы, не знаю. Почти ничего. Я находился у Лоренса, когда вдруг начался пожар. Накануне мы проговорили допоздна, и я уснул в другой комнате. Проснулся от запаха дыма и через несколько секунд оказался в окружении огня. Я побежал в мастерскую. Лоренс без сознания лежал на полу. Дыма становилось все больше, я задыхался. У меня не было выбора. Я должен был бежать.

— Понятно… Главное — спаслись. Позвольте откланяться.

Мэтр выразил свою признательность офицеру и проводил его до выхода. Вернувшись, он застал Петруса сидящим на табурете, затылком он прислонился к стене, его лицо осунулось, было расстроенным.

— Эй, дружище! Ты что-то плохо воспринял весть о спасении друга.

Молодой человек вымученно улыбнулся:

— Слишком переволновался, наверное…

— Я понимаю. Смерть — не синекура, но умереть в аду… Сегодня вечером ты больше не будешь думать об этом. Я приготовил тебе сюрприз. Полагаю, тебе знакомы имена Рожье Ван дер Вейдена и Робера Кампена?

— Разумеется! Два мастера живописи. Самые великие! — И тут же поправился: — После вас, естественно.

— Хватит льстить… Они сейчас будут здесь. Об их прибытии меня предупредили вчера вечером.

Лицо Петруса просветлело.

— Я часто слышал об обоих. Мой отец был неистощим на похвалы, особенно в отношении Кампена. Но мне ни разу не выдался случай встретить их.

— Пройдет немного времени, и это произойдет. Они не опоздают.

— Рожье все еще исполняет в Брюсселе обязанности городского художника?

— Да. А Кампен является старшиной гильдии Сен-Люка, которая объединяет художников и золотых дел мастеров в Турне.

— Какой добрый ветер занес их в Брюгге? Может, они здесь по случаю ярмарки?

Ван Эйк пожал плечами:

— Этого я не знаю. Я только получил письмо, извещающее об их приезде.

Робер Кампен и Рожье Ван дер Вейден прибыли на улицу Нёв-Сен-Жилль вместе со звоном колокола, отбившего полдень. Дверь им открыл Ян, он же проводил их к Ван Эйку.