Красный рассвет - Березин Федор Дмитриевич - Страница 85

152

Кабинетные эмпиреи

– Итак, господа, мы засыпались по всем статьям, да? – спросил президент Буш. И для верности перечислил: – Все пять авианосцев, составляющих «линейку», выведены из строя. Понятно, в большей или меньшей степени. Поврежден и, главное, дважды подвергнут ядерному заражению новейший корабль, краса и гордость флота, «Том Клэнси». Когда-то я участвовал в его спуске на воду. Как я тогда ликовал, вы представить не можете. До сей поры горит сорокатысячетонный десантный корабль. Правильно? – Кто-то из присутствующих подобострастно, но скорбно кивнул. – Имеют повреждения несколько других кораблей. Теперь наши пехотинцы ни за какие премиальные не сядут в боевые машины, которые следовали этим рейсом. Будут уверены, что они облучены. Все благодаря стараниям нашей доблестной прессы, которой позарез нужно соревноваться с Западной Европой в срочности подачи материала. Что вы можете сказать положительного?

– Господин президент, – ожил министр обороны. – По предварительным сведениям, лодка, совершившая эту варварскую акцию, потоплена.

– Великая победа! – зло ухмыльнулся Буш Пятый, наверняка мысленно представляя, как наносит министру прямой удар правой. – К тому же «по предварительным сведениям». До конца не выяснено, да? Господи, хорошо еще никто не разболтал о потерях поисковых дирижаблей. Кстати, чья это была идея поставить их на вооружение? Небось тогда уверяли, что мы уже можем перейти в патрулировании океана на медленные, но экономные системы, потому как все небо и космос наши, так? – Все его вопросы тонули в вате молчаливых кивков. – Что отмалчиваетесь? – продолжал Буш. – Что делать-то будем? У кого есть предложения? Давайте действовать по принципу «мозгового штурма», фиксировать все, что придет в голову.

– Нашего противника нужно примерно наказать, – сказал министр ВВС. – Хватит стесняться, играть в поддавки. Требуется провести на НЮАС беспрецедентное ядерное нападение. Раскатать их в асфальтовое поле.

– Авианосцы мы уже потеряли, генерал, – посмотрел на него Буш. – Черт знает, что у них там, в глубине территории. Вы хотите потерять стратегическую авиацию?

– Господин президент, наши самолеты могут спокойно отбомбиться, не входя в зону их поражения. Но если вы совсем не желаете рисковать, можно перенацелить туда оставшиеся в запасе ядерные ракеты. Это было бы даже неплохо, а то эти наши силы сдерживания так и уйдут с арены, ни разу не порезвившись.

– Да, им можно посочувствовать, – кивнул Буш. Возможно, он так шутил, но по голосу этого не чувствовалось. – У кого-нибудь есть другие предложения?

– Если наша стратегическая авиация способна бомбить НЮАС, не заходя в зону ПВО, так почему бы не оставить все как есть? – произнес советник президента по национальной безопасности.

– То есть? – искренне не понял Буш.

– Даже после потерь у нас достаточный запас крылатых ракет. Вооруженные силы уверяли нас, что при необходимости способны непрерывно атаковать Южную Африку приблизительно семьдесят дней. Что же нам мешает продолжать начатое?

– Но мы рассчитывали использовать тактическую авиацию с авианосцев, господин президент, – заявил министр обороны. – Основное количество стратегической авиации мы собирались держать в резерве на случай чрезвычайной обстановки на других, теоретически возможных фронтах. Кроме того, мы потеряли один самолет-транспортник с ракетами и предположительно один корабль.

– Что? – вскипел Буш. – У нас потоплен еще один корабль?

– Он шел вместе с десантным. Теперь сильно поврежден от обычной торпеды, а затем, так же как и остальные, подвергся заражению. То, что он вез, нуждается в специальном тестировании и дезактивации.

– Разве армия не способна сделать такое на месте? – возмутился президент.

– Господин президент, можно, довершу мысль? – снова вклинился советник по национальной безопасности.

– Естественно, Миллард, – кивнул «потомственный» правитель.

– О потерях я упомянул сразу, господин президент. Сравнительно с общим запасом разнообразных авиационных и корабельных ракет все перечисленное – мелочи. Ну, пусть вместо семидесяти мы сможем безнаказанно бомбардировать НЮАС ракетами только шестьдесят дней. В чем разница-то? Даже в этом варианте мы гарантированно истребим центры управления, промышленность, энергетику, военные заводы, вообще мало-мальски значимую экономику и инфраструктуру. Это будет наглядным уроком всем остальным. Чего мы и добивались.

– Господи, Миллард, – вздохнул Буш. – Зачем я вас назначил? Эти рецепты очень хороши. Но мы уже перешли в стадию атомной войны, понимаете вы это?

– Понимаю, господин президент, – согласился Миллард Ладлоу. – Но ведь этим мы и покажем всем свою силу. Смотрите, скажем мы всем, мы не только можем в любой день и час перейти к ядерной войне, но еще и способны ее контролировать. То есть не так, как когда-то предсказывали, что эскалация, особенно ядерная, всегда может идти только по нарастающей. Мы продемонстрируем, что способны держать эскалацию за горло и, если надо, приструнивать.

– Господин президент, – вклинился министр обороны, – нельзя забывать, что по нам применено…

– Тем более, – несколько не в рамках своей компетенции оборвал его советник. – Видите, какие мы сильные, покажем мы всему миру. Мы даже можем в условиях применения варварского оружия по нам спокойно обходиться обычными средствами ведения войны. И ни на йоту не сойти с выработанного загодя плана.

– Хм, – сказал президент Буш. – В мысли Милларда Ладлоу есть резон. Вы не находите?

– Извините, это глупость, – произнес министр ВВС. – Запаса крылатых ракет старых и не очень старых образцов у нас приблизительно на указанное число дней войны. Но ведь если теперь произойдет эскалация где-то еще, у нас совершенно ничего не останется. И тогда мы просто будем вынуждены применять атомные бомбы там, где без этого вполне можно было бы обойтись, имея хотя бы пять тысяч высокоточных ракет.

– К тому же, – решил встрять в дискуссию министр иностранных дел. – Дело ведь не только в атомном ударе по нам. Со времени начала конфликта коренным образом изменилась мировая обстановка. Хотя у нас еще нет явных доказательств, – министр зыркнул в сторону представителей разведывательного сообщества, – уже ясно, что атомное нападение – это акция с участием международных террористов. И, кстати, не только атомное нападение, но и происшествие с «Громовержцем» тоже. Наши разведчики надеются в скором времени представить нам настоящие доказательства.

– При чем здесь это? – поинтересовался глава администрации.

– Пространство возможных решений очень сильно расходится в стороны. Если доказательств не представить, так сказать, спустить все на тормозах, то непонятно, как выкрутиться из ситуации с обстрелом столиц? Признать себя виновными и показать свою слабость? Тогда зачем было вообще начинать эту демонстрационную войну? Если же представить факты, подтверждающие международный противоамериканский сговор, тогда опять же нужно иметь силы для возможных конфликтов в других регионах. Разрешите, господин президент, военный аспект пояснит наш министр обороны?

– Мы уже давали ему слово и слышали его мнение, – фыркнул Буш Пятый. – Но ладно, молчу.

– Господин президент, – несколько покраснел Шеррилл Линн.

– Да не обижайтесь вы, Шеррилл, – махнул на него президент Буш, для которого как бывшего боксера словесная трепка практически ничего не значила. Он не понимал, когда кто-то мог обидеться на слова. – Поясните нам, раз коллега просит.

– Так вот, господин президент, – перешел к делу министр обороны. – Использование крылатых ракет в течение семидесяти суток, по нескольку тысяч штук ежедневно, считалось крайним вариантом. Как только основные силы ПВО и ПРО оказались бы подавлены, основные удары начала бы наносить морская авиация. Кроме того, мы не зря транспортировали в район сухопутные силы. Они бы тоже взяли на себя кое-какие функции. Все это в целом привело бы к экономии нашего стратегического запаса высокоточного оружия. Что теперь?