Квинт Лициний 2 (СИ) - Королюк Михаил "Oxygen" - Страница 28

- Фёдорыч, тут пацан до тебя, - моя провожатая отодвинула замусоленную шторку, и я буквально втиснулся в небольшое, плотно заставленное помещение. Несмотря на приоткрытое окно, в комнате было жарко; пахло куревом, клеем и, немного, тканями. С высокого потолка самодельной россыпью свисали стоваттки; вниз падал яркий, почти не дающий теней свет, почти как в операционной. За стеклами уже клубился синеватый ноябрьский сумрак, и оттого эта теплая и залитая светом комната казалась, несмотря на загромождение, уютной и обжитой.

- Ну? - рыкнул мастер, вдавливая окурок в стоящую на подоконнике консервную банку.

Я еще раз огляделся. Все, что надо, есть. Хорошо снабжаются наши Дома Быта. Мысленно улыбнулся, узнавая трехполосную заготовку под прессом. Повернулся к уже набычившейся фигуре и, указав на улику, произнес:

- На ком кроссовки Адидас, тому любая девка даст?

Фёдорыч построжел лицом и стремительно двинулся на меня. Я встревоженно напрягся, однако он лишь молча протиснулся мимо и, откинув многострадальную шторку, высунул голову в полутемный пустой проход. Повертел головой, прислушался, затем чуть слышно хмыкнул и уже вальяжно вернулся к станку. Сел, одернув полы темно-синего халата, помолчал, потом резко спросил:

- Что надо? Шузы? - он исподлобья посмотрел на меня и добавил в голос задушевности, - отдам на четвертак дешевле, если скажешь, от кого узнал куда идти.

Я подтянул табуретку и сел, показывая, что разговор будет не быстрым. Покачал головой:

- Да нет, Василий Федорович. Понадобятся - куплю или сам сошью.

Мастер прищурился, усмехаясь. Я согласился:

- Да я понимаю, что не совсем просто. Материалы подобрать, инструменты, станки нужные под рукой иметь... Собственно, я насчет последнего. Посмотрите.

Извлек из сумки и аккуратно разложил на столе собранный за месяц набор "сшей сам": отрез диагоналевого денима, бобину крашеных ниток, заклепки и пуговицы, патч с тиснением и красный флажок с заветным словом из пяти букв, что на "Le" начинается, но не "Lenin".

Дал время все разглядеть, потом продолжил:

- Шить умею, на вот этих станках. Только доступа к ним у меня сейчас нет... Обсудим?

Фёдорыч повернулся к прессу, в котором была зажата заготовка подошвы, и стал его раскручивать. Я сидел и терпеливо ждал ответа.

- Не, - родил он наконец, - не получится у тебя.

- Да я готов платить вам за аренду, - взмахнул я рукой. - Ну... Разумную сумму.

Он искоса посмотрел на меня:

- Не в этом дело, - и поправился, - не только в этом. Ты думаешь, что один такой умник? На учете все. Подрастешь, выучишься официально, сможешь сюда попасть по распределению или... Или еще как - вот тогда валяй, делай на рабочем месте что хочешь... В разумных пределах, конечно. Но сам! А за проходной двор здесь знаешь, что будет? Не знаешь? И слава богу, знать этого тебе и без надобности. Так что, вьюноша, - он усмехнулся, - иди с миром. В этом Доме Быта ничего тебе не обломится. И в других - тоже.

- А может...

- Не может, - твердо прервал он меня.

- У вас же здесь никого чужих не бывает, все свои! - воскликнул я недоуменно.

Он кривовато усмехнулся:

- Молодой ты... Этого и хватит. Зависть - страшная сила. Нет, я свои рамки теперь знаю, - он сжал правую кисть в кулак и показал мне, - видишь?

Мой взгляд прикипел к наколке на первой фаланге среднего пальца. Так, что тут у нас в этом перстне? Квадрат, диагональ, полсолнца светит вниз...

- Слаб я в тюремной геральдике, дядь Фёдорыч.

- Вот и радуйся этому, - проворчал он, - я почему с тобой вообще разговариваю... Дураков не люблю. Ты, вроде, не дурак, вон как все спланировал и подготовился. Теперь ты должен свой ум окоротить и поставить в рамки. Иначе - вот, - и он еще раз сунул мне под нос наколку.

- Да я сильно наглеть и не собирался, - упавшим голосом сказал я, - четыре-пять штанов в месяц и в тину. И честно делиться.

Он внимательно оглядел меня еще раз, подумал.

- Выучишься, отслужишь - приходи, поговорим. А пока - нет. Рано тебе.

Я вслушался в интонации. Увы, это "нет" - твердое. Ну что ж...

- Спасибо за полезный разговор, дядь Фёдорыч. Удачи вам, - и ушел.

Если я слажаю, удача в лихие девяностые ему пригодится. В прошлый раз Фёдорыч поднялся, проскочив на тоненького через прессуху рэкетиров. Без глаза проскочил и одной ноги, несмотря на все знание рамок. Повезло.

"Ладно", - я вышел на Лермонтовский проспект и оглянулся вверх, на сияющую огнями стекляшку Дома Быта. - "Ладно. Перехожу к запасному варианту".

Пятница, 28 октября 1977, день

Московская область, Ленинградское шоссе.

- Все, Саша, стой. Дальше я сам.

Черный Роллс-ройс послушно скользнул к обочине и остановился. Сидящий на переднем сидении сотрудник "девятки" быстро и негромко забормотал что-то в рацию. Тяжелый, предназначенный для тарана неожиданных препятствий "лидер" круто развернулся и встал поперек пустынного Ленинградского шоссе, перегораживая сразу обе полосы. Замыкающий кортеж "скорпион" прикрыл лимузин сзади. Из машин охраны как чертики из коробочки выскочили, занимая свои позиции, телохранители.

- Можно, - кивнул головой руководитель охраны.

- Давай, Юра, пересаживайся тоже вперед, - сказал Брежнев и грузно полез из салона.

Андропов послушно поменялся местами с подчиненным.

- Эх, - Леонид Ильич включил зажигание, - прокачу!

Глаза его горели азартом.

Юрий Владимирович мысленно поежился. Неуемная страсть Первого к быстрой езде была постоянной головной болью "девятки". Дорываясь до руля, Брежнев порой загонял стрелку спидометра за двести, и долетал от Кремля до границы с Калининской областью, в Завидово за пятьдесят минут.

Машина пошла в плавный разгон.

- Леонид Ильич, - взмолился Андропов, - только осторожно!

- Не учи отца детей делать, - хохотнул, довольно блестя глазами, Брежнев, - я сорок лет за рулем, и ни одной аварии. Осторожен ты, Юра. Прямо как Михал Андреич, тоже тот еще "гонщик". Пятьдесят девять километров на спидометре и не больше. Как по Кутузовскому поедет, так всех за собой соберет. А я вот с ветерком люблю. Для меня это - лучший отдых.

Андропов проглотил рвущееся с языка напоминание про Крым. Лучше промолчать. Разговор предстоит важный, пусть Первый в хорошее настроение придет.

Дважды! Дважды уже Брежнев чуть не погиб из-за собственного лихачества за рулем.

Первый раз в Крыму, пять лет назад, когда неожиданно сорвался покатать двух смешливых докторш на Мерседес-Бенце. Под одобрительное повизгивание до чертиков довольных женщин, ну еще бы, сам генеральный секретарь везет, развил на серпантине бешеную скорость и не вписался в один из поворотов. Лишь в самый последний момент, когда смех пассажирок уже перешел в пронзительный визг, он все-таки смог остановить машину, которая, как в дешевом боевике, повисла, раскачиваясь над тридцатиметровым обрывом. Подоспевшая охрана оттащила Мерседес от края и извлекла из него двух взопревших теток и белого, как мел, Брежнева.

А год назад здесь, в Подмосковье, на этом же шоссе под Солнечногорском... Правда, тогда Первый виноват и не был, хоть и опять сам сидел за рулем. Тогда проклятый ЗИЛ выскочил со второстепенной. Лихач из местного колхоза решил проскочить перед мчащимся под сто восемьдесят кортежем. Хорошо, что водитель "лидера" успел среагировать и бросил свою машину под выкатывающийся на перекресток грузовик, а шедший за ним Брежнев виртуозно обошел образовавшуюся кучу железа. Два сотрудника, что сидели в "лидере" справа до сих пор по госпиталям лечатся.

Юрий Владимирович с тревогой посмотрел на стремительно летящий под капот асфальт и решился-таки:

- Как говорится, береженого бог бережет, Леонид Ильич. Достаточно один раз ошибиться, и что со страной будет? Американцам, опять же, радость какую доставим.