Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г. - Томан Николай Владимирович - Страница 9

— Понимаю, понимаю вас. Но позвольте мне лично, уже как частному лицу, хоть чем-нибудь помочь вам.

— Не знаю, право, чем могли бы вы?…- Корнелий хорошо разыгрывает раздумье и, будто осененный внезапной мыслью, произносит: — Вот разве чем. Мне представляется возможность через одного иностранного ученого раздобыть за границей необходимую аппаратуру. Но…

— Нужны деньги? — с готовностью отзывается отец Никанор.

Корнелий смущенно молчит, будто не решаясь назвать того, что ему необходимо. Отец Никанор настороженно ждет.

— Нужны иконы, отец Никанор…- произносит он наконец, глядя куда-то в сторону.

— Иконы?

— Да, наши православные иконы, до которых, как вы сами знаете, так охочи иностранцы. А этот ученый — страстный коллекционер. Собирает исключительно русскую иконопись…

— Понимаю, понимаю, Корнелий Иванович,- сосредоточенно морщит лоб отец Никанор.- И постараюсь как-нибудь вам помочь, хотя это и нелегко. У нас тоже, знаете ли, все заинвентаризировано. А личных у меня одна только божья матерь, подарок моей покойной матушки.

— Да нет, зачем же это! Мне не нужны иконы ни из церкви вашей, ни личные. От друга моего Лаврентьева, реставрирующего у вас настенную живопись, известно мне, что есть у вас нечто вроде запасничка…

— Но ведь там иконы, пришедшие почти в полную негодность. На них и ликов-то не разглядеть…

— Но зато старинные?

— Да, есть и такие. Некоторые, пожалуй, даже тех же лет, что и шедевры Андрея Рублева и Дионисия.

— Так ведь на это-то они, иностранцы, как раз и падки!

— Ну, если так, то пожалуйста! Буду рад хоть чем-нибудь помочь вам в вашем великом замысле.

— Огромное вам спасибо, Никанор Никодимович! Вы и представить себе не можете, как меня выручили. Тогда разрешите Михаилу Ильичу Лаврентьеву заглянуть в этот запасничек и выбрать там кое-что по своему усмотрению.

— Да ради бога! Пусть хоть сегодня.

…Свою корпорацию Корнелий собирает вечером в тот же день. Коротко сообщив о результатах обработки отца Никанора, он излагает дальнейший план операции.

— Вы гений, шеф! — не выдержав, восторженно восклицает Колокольчиков.- Давно уже пора кардинально решить вопрос с иконами. Противно ведь иметь дело с разными старушками. И вы очень правильно…

— Не создавайте культа моей личности, Вася,- с показным смущением прерывает Колокольчиков а Корнелий.- Вы же знаете, я этого не люблю. А от старушек мы теперь действительно избавимся. Они жадные и даром ничего не дают, а батюшка проявил бескорыстие. Надеется, что ему зачтется это господом богом на том свете.

Когда все детали дальнейших действий окончательно уточняются, Корнелий отпускает своих коллег, попросив Вадима Маврина задержаться.

— Опять я сделал что-нибудь не так? — робко спрашивает Вадим.

— Это мы сейчас выясним,- таинственно усмехается Корнелий.- Сбегай-ка сначала на кухню за коньяком. Там в шкафчике стоит.

Все еще не понимая, в чем он проштрафился, Вадим уходит на кухню, а когда Корнелий разливает коньяк в рюмки, произносит жалобным голосом:

— Плохо разве я обструкцию на твоей лекции учинил?

— Кто говорит, что плохо? Отлично сработал. Я даже не ожидал от тебя такого.

— Так в чем же дело тогда?

— Давай выпьем сначала.

— А за что?

— За твои успехи, за Варю.

— Это можно,- расплывается в широкой улыбке Вадим.- За это я с удовольствием.

Они чокаются и выпивают.

— Что за чувства у тебя к ней? -лродолжает Корнелий не очень понятный Вадиму допрос.

— Сам видел, какая девушка! Нравится она мне…

— И только? А может быть, любовь?

— Ну, этого я еще не знаю. Этого со мной еще ни

разу не случалось.

— А она как же? Чем тебе отвечает?

— Этого, прямо тебе скажу, тоже не знаю. Вроде нравлюсь я ей…

— Почему решил, что нравишься?

— Я всем девушкам нравлюсь,- самодовольно усмехается Вадим.

— Ну, это, милый мой, не довод.

— Другим-то точно знаю, что нравлюсь, а ей, по правде сказать,- не уверен… А ты чего про Варю все у меня выпытываешь?

— Будь с ней, Вадим, поделикатнее,- будто не расслышав его вопроса, необычно серьезно произносит Корнелий.- Постарайся действительно ей понравиться. Она племянница одного крупного ученого и очень может нам пригодиться.

12

В полдень Алексей собирается поехать в редакцию «Мира приключений», но вдруг раздается телефонный звонок.

— Да, слушаю вас,- говорит Алексей в трубку.

— Мистер Русин? — слышит он незнакомый голос с иностранным акцентом.

— Да, я.

— О, простите меня, мистер Русин! Я очень рад, что застал вас. Я корреспондент американский джорнал «Сайантифик Америкэн» Джордж Диббль и очень хотел бы встретиться с вами. А чтобы вы не думал, что я тайный агент наш Центральный разведывательный управлений, я передаю трубка ваш товарищ.

Алексей слышит приглушенный смех Диббля, а затем знакомый ему голос сотрудника комиссии по иностранной литературе Союза писателей.

— Здравствуйте, товарищ Русин! Мистер Диббль очень любит шутить, но встретиться с вами у него действительно есть большое желание.

— Ну что ж, если нужно, я готов,-не очень охотно соглашается Алексей.

— И хорошо бы сегодня.

— Сегодня?… Ну ладно, давайте сегодня.

— Тогда мы минут через двадцать — двадцать пять будем у вас.

Алексей кладет трубку и критически осматривает свою комнату. Надо бы навести в ней порядок. Он всегда делает это сам, а Анна Павловна лишь генеральную уборку. Но в комнате как будто бы и так достаточно чисто.

Джордж Диббль является в половине первого. Один, без сопровождающих.

— О, добрый день, мистер Русин! Рад с вами познакомиться! Много слышал о вас… как это будет по-русски? Похвалебного? Да, да, похвального! Простите, ради бога, что я так плохо по-русски…

— Ну что вы, совсем неплохо для иностранца.

— Да, правда? Я очень рад. Русский — такой трудный язык. Но я немножко полиглот. Знаю французский, немецкий и итальянский, но русский дается труднее всех. А вы знаете английский?

— Очень плохо. Хуже, чем вы русский. Так что мы, пожалуй, лучше поймем друг друга, если будем разговаривать по-русски.

— А знаете, это симболично… Да, правильно, символично! — смеется Диббль.

— Я не имел никакого иного смысла, кроме прямого, мистер Диббль,- уточняет Алексей.

— Не обижайтесь, ради бога, я пошутил. И называйте меня, пожалуйста, просто Джорджем.

— Мне удобнее называть вас мистером Дибблем…

— О да, да, понимаю,- снова смеется веселый американец.- Мы еще недостаточно знакомы, да? Но это ничего — мы разопьем с вами как-нибудь бутылочка виски, и вы еще будете называть меня просто Джо. Да, и не удивляйтесь, пожалуйста, что я приехал к вам один — я отпустил того господина из вашего пэн-клуба, который привез меня сюда. Пожалуйста, сигара.

— Благодарю вас, я не курю.

— Тогда, как это у вас говорится?… Ближе к делу, да?

— Да, правильно, присаживайтесь, пожалуйста. Я к вашим услугам,- сдержанно говорит Алексей, кивая на кресло.

Диббль сразу же садится и забрасывает ногу на ногу, точь-в-точь так, как делают это типичные американцы в типично американских фильмах. Он вообще выглядит (или старается выглядеть) очень простодушным, веселым, разговорчивым парнем. Алексею, однако, кажется почему-то, что русские слова он коверкает нарочно. Иногда говорит вообще без всякого акцента.

— Вы, конейшн, догадываетесь, что интересуете меня главным образом как фантаст,- уже более деловым тоном начинает Диббль.- И еще потому, что пишете не о Марс и Венера, а о наш родной планета. Для фантаст- это необычный объект. А у читатель нашего журнала — большой интерес к эта тема. «Терра инкогнита» — так, кажется, называйт ученые наша планета? И действительно, все одна пазл… Да, правильно — загадка. А в ваш новый роман, как сообщил мне мистер Омегин, раскрывается загадка земного ядра. Это правильно, да?

— В какой-то мере…- уклончиво отвечает Алексей.