Когда падают листья... (СИ) - Андреева Наталия "Калли Nieh-Ta" - Страница 56

Если бы ее спросил кто, какого лысого дьябола она так открыто симпатизирует абсолютно незнакомому мужчине, да еще и совершенно ей не подходящему на роль собеседника, хотя бы из-за запредельной разности сословий, девушка, наверное, и сама бы не смогла ответить.

А Ждан тихо бесился. Ему с первого взгляда не понравился этот заносчивый княжич-отщепенец, строивший из себя то ли свойского парня, то ли просто надсмехающийся над всеми, кроме, разумеется, Дарена.

"Два сапога — пара" — мрачно подумал парень, а вслух мрачно поинтересовался:

— Из-за чего сбежал? — и юная чаровница впервые уловила в невинном вопросе какую-то подлую подоплеку, но пока не могла понять, какую.

— Раз сбежал, значит, были на то причины.

Больше к нему с расспросами приставать не стали, да и вообще разговор стих, пока шатренец вновь не заговорил:

— А знаете, так даже лучше. Я даже в какой-то степени рад, что все так вышло.

— Но ты же снова владеешь правой рукой? — переспросила девушка невпопад, глядя на огонь.

Яромир лишь криво усмехнулся, поглядев на свои замотанные бинтами руки. Пальцы уже почти не болели, но лишь благодаря юной чаровнице, сидящей рядом.

Небо раскинуло звездную сеть и изредка подмигивало зазевавшимся путникам: мол, уже спать пора, гости дорогие ночи.

— Значит, ты — сын одного из князей Шатры? — задумчиво протянул вдруг Ждан, и Веля тревожно встрепенулась, — тогда какого дьябола ты сидишь около одного костра с таким отребьем, как мы? Не противно?

— Ждан! — шикнула на него девушка.

Дар приподнял брови, ожидая то ли реакции друга, даже не поднявшего взгляд, то ли продолжения реплики белобрысого. К слову, последнего уже понесло.

— Может быть, ты чувствуешь нечто вроде благодарности? Ну или там не знаю, что обычно чувствуют ваши высочества в подобных ситуациях? Так вот знай: нам твоя благодарность нужна, как лучнику — конский навоз в колчане!

На несколько мгновений воцарилось потрясенное молчание. Ждан, красный, как рак, со злостью смотрел на этого великокняжеского зеленоглазого блондина, Веля испуганно вжимала голову в плечи, а Дарен продолжал чистить свой меч, как будто ничего не произошло.

— Все сказал? — спокойно поинтересовался Яромир.

Парень промолчал, продолжая смотреть на шатренца, как на врага всех народов.

— Вот и хорошо. А теперь ты послушаешь меня, — он медленно встал, и, пожалуй, только тих пискнувшей девушке было известно, чего ему стоило сохранить на лице невозмутимость, — так вот: я действительно благодарен вам всем за спасение и, уж извини, не привык в качестве этой благодарности каждому лизать зад. А если тебя что не устраивает — катись на все четыре, и хрена с два будет тебя кто держать.

Наступило молчание.

— Все. Хватит, — девушка, тут же этим воспользовавшись, встала и указала на Ждана, — ты сейчас же прекращаешь глупить; ты, — пальчик переметнулся на шатренца, дрогнул, но истинное смущение девушки только этим и выразилось, — ты перестаешь геройствовать, — теперь настала очередь Яромира мрачнеть: он совсем забыл об одном не совсем приятном факте его быстрой поправки.

— А как же я? — невозмутимо поинтересовался Дар со своего насеста.

Веля вздохнула:

— Ложись спать, Дарен.

— И где бы мы были без твоих советов-приказов? — желчно осведомился Ждан, но, впрочем, так тихо, чтобы девушка ненароком не услышала.

Зато услышал Дар. И тут же в сотый раз подумал о том, что все беды в этом мире все-таки из-за баб.

И уже потом, когда Ждан с Велимирой заснули, разговор между друзьями продолжился. Яр кивнул на спящих:

— Ты им доверяешь?

Дарен пожал плечами:

— Не знаю. Наверное. Мальчишка сбежал из Пограничья, а годом раньше я случайно оказался между ним и теми, кто хотел набить ему морду. Девушка… — он на пылинку запнулся, — я толком не знаю, зачем она с упрямством козы идет за мной. Чаровники — народ темный. Доверие… Знаешь, почему-то я не жду от них ножа в спину. Так, что…

Он замолк.

— Понятно, — шатренец улыбнулся, отчего снова дернуло сильно израненное лицо, — а мне она понравилась.

— Я заметил.

Взгляд Яромира стал каким-то прозрачным и отчужденным.

— Она похожа на… А, впрочем, неважно.

— Еще успеет нагрешить, — ответил Дарен (к слову ничуть не обиженный тем, что друг не закончил своего объяснения), и, поглядев на спящую Велимиру, добавил: — не морочь ей голову, Яр. Маленькая слишком.

— О чем ты? — всерьез изумился друг, — ее же невозможно любить… как женщину. Да и не думал ли ты, что во мне вдруг ожили сказки о любви с первого взгляда?

Честно говоря, Дарен так и подумал, но сейчас на прямой вопрос промолчал. Яромир улыбнулся — солнечно и ясно:

— Она просто теплый огонек свечи, который надо сберечь. И я это сделаю.

Дар фыркнул:

— Смотри, не перетрудись. И с белобрысым в драку не ввязывайся.

— Он, что, так хорош? — с сомнением предположил шатренец, покосившись на Ждана.

— Да нет. Это я в твоих силах не сомневаюсь: прибьешь случайно, что я потом с трупом буду делать?

Яр снова усмехнулся, но лишь для того, чтобы войник ничего не заметил: он, кажется, уже догадался, что его лечение стоит девушке не только бессонных ночей… Но не рассказывать же Дарену о том, что слабый ребенок все это время испытывает его боль и делит ее с ним, и только потому сам Яр сейчас не катается по траве, сцепив зубы? Шатренец чувствовал себя предателем, но рассказать сейчас все — значило еще больше предать девушку, невольно доверившую свой самый страшный секрет незнакомцу, да и Дара подставить.

— А что ты думаешь о том, чтобы рассказать мне, как ты… хм, оказался в такой заднице?

Дар немного помолчал, а потом поинтересовался:

— Тебе так хочется это услышать?

— Было бы неплохо. А то мало ли…

— Боишься связываться? — невесело усмехнулся Дарен.

— Хочу знать, каких твоих "друзей" надо привечать, а каких крошить в капусту, — серьезно ответил Яромир.

Дар помолчал, потом поставил на огонь кружку с земляничными листьями и угрюмо сказал:

— Не осталось у меня друзей, Яр. Ты да Сагин. А остальные… Нет их.

— Все погибли?.. — нахмурился друг.

— Да нет, почему. Просто оказалось, что им есть, чем дорожить, а мне — нет: когда решался вопрос, отправлять меня в ссылку или нет, то никто и слова не сказал.

— Слабовольные предатели!

— Не скажи. У них есть семьи, до которых очень легко добраться. Кому рисковать-то хочется?

— Если бы я был там…

— То что? Одно твое слово ничего не значило бы. Если и кралль, которому я зад прикрыл во время того похода, ты помнишь, какого, если и кралль не заступился, то ты-то что…

— А ты совершил такое тягостное преступление?

— Убил человека.

— Кого?

— Сына старосты в деревне…

— И тебя за это — в Здронн?! — от изумления Яромир даже сел, отчего рану на спине дернуло, и тот болезненно поморщился.

Войник скривился от невеселых воспоминаний.

— Нет, не только за это. Аккуратней, Яр. Ты и так сказочным образом вылечился. Я вообще не понимаю, как этой девчонке удалось сделать то, что она с тобой сделала.

— А это совсем ненормально? — встревожился тот.

— Не знаю, — пожал плечами Дар, — просто я никогда с таким чародейством не сталкивался. Даже та женщина, которая меня по частям собирала в Приграничье, две недели со мной носилась. Возможно, дело в уровне силы?

— Веля ни у кого не обучалась… Да и нет этих уровней, как ты выразился…. Тут что-то другое.

— Может быть, желание? — предположил войник.

— С чего бы ей так сильно желать вылечить незнакомого ей человека?

— А кто их, загадочную бабскую душу, знает? — отшутился Дарен, а потом все-таки добавил, уже серьезно: — сдается мне, она просто что-то увидела.

— Где?

— А вот этого, брат, я даже предположить не могу. И, если честно, знать не желаю.

— Почему? — удивился Яр.