Кредиторы гильотины - Бувье Алексис - Страница 62

Жобер успокаивал его, говоря:

– Несчастный был бы похоронен в холщовом мешке на госпитальном кладбище, а вы похороните его торжественно. Поверьте, нашлось бы много сумасшедших, которые застрелились бы только из-за этого.

– Вы возьмете тело? – спросил сторож.

– Да, мы возьмем его.

– В таком случае, я расскажу вам, что надо делать.

– Когда вы поставите подпись, – предложил Липо, – я возьму на себя все остальное и привезу вам тело.

– Отлично, – согласился Винсент, – а я уйду раньше, чтобы все приготовить, так как покойника нужно отвезти к нам, а не к нему домой, потому что его жена умерла бы с горя.

Когда все наконец-то было окончено, Винсент сел в экипаж рядом с доктором и вздохнул спокойно.

– О, доктор, какое мужество нужно иметь, чтобы так лгать перед трупом!

– Успокойтесь, мой милый, у этого человека нет семьи, и вы делаете доброе дело.

– Слава Богу, все кончено. Если бы мне пришлось все начать сначала, то у меня не хватило бы сил.

Винсент заявил в морге и в мэрии имя и фамилию своего зятя.

Около шести часов вечера того же дня Липо входил к братьям. Они уже ждали его вместе с доктором.

– Ну что? – спросил Винсент, боясь, что какое-нибудь обстоятельство разрушило его планы.

– Господа, я прошу спуститься вниз и принять тело.

Успокоенный этим ответом, Винсент сказал брату и Жоберу:

– Спустимся.

Они сразу же спустились по лестнице.

Фургон был открыт, и из него вынули гроб с телом мнимого Андре Берри. Затем внесли его в квартиру братьев, и поставив на стол, покрыли покровом. Зажгли восковые свечи.

Доктор и братья следовали за покойным с непокрытыми головами.

Когда привезшие тело ушли, Винсент сунул в руку Липо билет в тысячу франков.

Почувствовав прикосновение бумаги, Лесной человек вздрогнул, словно от удара электрической искры.

– Я прошу вас, Липо, сходите за священником, который будет молиться у тела. Не забудьте, что для всех – это Андре Берри, убитый на дуэли.

– Понимаю, – сказал Липо и отправился в соседнюю церковь.

Шарль отправился к сестре.

Узнав о смерти мужа, она едва не помешалась от горя.

Все ее сомнения были рассеяны, неудовольствия забыты, тогда как любовь вернулась еще более сильной. От мысли, что муж убит из-за нее, так как между братьями было условлено, что дуэль произошла в результате спора относительно приговора Корнеля Лебрена, горе молодой женщины еще более усиливалось, и, несмотря на уговоры Шарля остаться дома, она объявила, что в тот же вечер пойдет молиться над телом своего несчастного мужа.

– Итак, она придет? – спросил Винсент.

– Да, она твердо решила.

– Впрочем, – прибавил Винсент, – так будет гораздо лучше. Она действительно поверит своему несчастью. А вас, доктор, я попрошу остаться с нами, чтобы оказать ей помощь в случае необходимости.

– Я к вашим услугам, – отвечал Жобер.

Час спустя священник был около гроба и читал молитвы.

Липо сидел в столовой и писал пригласительные письма на похороны.

Жобер и двое братьев, мрачные, как и положено, ходили туда-сюда по комнате, когда старая Франсуаза услышала звонок и впустила Маргариту, обезумевшую от горя.

– Франсуаза, веди меня к нему, – сказала молодая женщина.

Старая служанка, вся в слезах, подвела ее к гробу.

Увидев черный покров, священника, молящегося при зажженных свечах, вдова громко вскрикнула и упала на колени.

– Я хочу посмотреть на его лицо, обнять его, – говорила она.

Услышав ее голос, братья и доктор сразу же вышли.

– Боже мой, Боже мой, – говорила она раздирающим душу голосом. – Неужели я не увижу тебя, мой Андре! Я так тебя люблю – и я причина твоей смерти! О, Боже мой!

И бросившись на покров, закрывавший гроб, она прижалась к нему лицом, а потом покрыла его поцелуями.

Это было печальное зрелище.

В комнате царил полумрак, и в колеблющемся свете восковых свечей группа, состоящая из священника, доктора, братьев и старой Франсуазы, представляла собой мрачную картину.

Любопытно было наблюдать за выражением лиц братьев. Они были хмурыми по обязанности, а не от горя.

Они заставляли страдать несчастную сестру для того, чтобы спасти ее; они совершали зло ради добра, зная, что их сестра будет жить для ребенка, нося уважаемое имя. Но если она узнает, что ее ребенок – сын негодяя, убившего ее отца, то она не переживет этого.

Молодая женщина стояла и глядела на гроб, надеясь, что он раскроется, ее возлюбленный выйдет из него, и она услышит его голос, говорящий: «Поцелуй меня, Маргарита!»

Но все было тихо, и никто не шевелился.

– Так это правда – он умер? – вскричала она. – Умер! Но это невозможно! Разве это справедливо – убивать сыновей, убив отца!.. Андре! Андре! Это ужасно!

Она поднялась, хотела обнять гроб – и упала без чувств. Братья подняли ее, Жобер кинулся приводить ее в чувство.

Маргарита пришла в себя в спальне Винсента и стала оглядываться, ища гроб мужа.

– Я ни на минутку не хочу оставлять его! Я хочу вернуться к нему!

– Марго, – отвечал Винсент, – я останусь около него до последней минуты. Ты должна помнить, что ты мать, ты должна вернуться к Корнелю, к твоему ребенку.

– Да, ты прав, Винсент. Дай мне только последний раз взглянуть на него, и я уйду к моему ребенку.

– Ты обещаешь мне быть мужественной?

– Я не буду плакать. У меня больше нет слез.

Винсент пристально взглянул на сестру, лицо которой было искажено горем, и, увидев по его выражению, что она говорит правду, взял ее за руку и отвел к гробу.

Маргарита, не говоря ни слова, опустилась на колени, и прочитав короткую молитву, встала.

Священник подошел к ней, но она твердым голосом ответила ему:

– Я больше не верую, мне нечего слушать вас, – и, повернувшись, она вышла в сопровождении братьев.

– Шарль, – сказал Винсент, – проводи ее домой и не оставляй ни на одну минуту, так как она способна совершить безумный поступок.

Шарль уехал вместе с сестрой.

На другой день, в назначенный для погребения час, все спускались по лестнице вслед за гробом. Винсент шел под руку с доктором.

Несчастный, лежащий в гробу, раздробил себе череп из-за того, что ему не на что было пообедать.

Когда отпевание было окончено, Винсент вместе с Жобером отправился за гробом на кладбище Пер-Лашез.

Жобер заметил, что Винсент дрожит и кусает себе губы, тогда как глаза его сверкают странным блеском.

– Что с вами?

– Ничего, – ответил молодой человек. – Почему вы спрашиваете меня об этом?

– Потому что у вас такой вид, будто вы действительно провожаете на кладбище своего зятя.

– Хуже, – отозвался Винсент. – Я думаю о том, что похороню рядом со своей матерью этого незнакомца. Я был после смерти отца на кладбище и дал слово прийти туда не раньше, чем когда мы будем переносить труп отца.

– Сегодня вы делаете к этому первый шаг.

Несколько минут прошло в молчании.

Когда нужно было проходить через площадь Ла-Рокетт, Винсент с силой сжал руку своего спутника.

– Здесь был убит наш несчастный мученик, – тихо проговорил он. – И теперь, глядя на все смешное великолепие этих похорон, на эти перья, бархат и серебряные вышивки, я думаю о мрачных похоронах казненного, о фургоне, за которым мы бежали в то холодное утро, о жандарме, который сторожил труп, пока он не был зарыт. Теперь мы проходим через площадь – и мне кажется, что все люди, следующие за нами и знающие нашу историю, стараются прочесть на моем лице все, что творится в моей душе.

– Будьте мужественны, Винсент, – сказал Жобер.

– Поддержите меня, – попросил Винсент, печально улыбаясь. – Я не в состоянии держаться на ногах, но я буду улыбаться. Пусть люди, которые смотрят на меня, скажут: «Он забыл об этом, он презирает своего отца, как тот этого заслуживает».

И несчастный действительно сделал гримасу наподобие улыбки. Жобер поддержал его, так как он шатался, проходя через площадь.