Любовь и магия-2 (сборник) - Флат Екатерина - Страница 68

Он запустил руку в карман и достал золотой релен – один из тех, что называли «огнекрылами» из-за выбитого на аверсе древнего вымершего чудища – герба линтарии.

– Где. Мне. Искать. Тайдерена? – отчеканил жирдяй. И вы наверняка думаете, что я не сдался и не выдал друга.

Ни хрена подобного. Я сдал его с потрохами.

– У него есть женщина. Они встречаются по ночам на рыбацком мостике ниже по течению, – сказал я, разглядывая свои грязные сапоги. – Ее зовут Семтра, и она из Детей Реки…

– Дети Реки? – почти выплюнул Мисий и поморщился. А потом, поразмыслив, сказал трибунам: – Что ж, пойдемте. Проведаем любовное гнездышко моего писаря. И этого тоже захватите.

Один из трибунов толкнул меня в спину, и я последовал за префектом.

Направляясь на юг, мы миновали грязную, разбитую телегами сельскую улочку и, оставив позади небольшую рощицу, поднялись на холм, с которого в хорошую погоду был виден мостик в излучине реки. Несмотря на туман, его и сейчас можно было разглядеть. А еще было заметно, что он совершенно пуст.

– Что ж, господа, – вздохнул Мисий, поворачивая обратно. – Этого я, честно говоря, и ожидал. Значит, придется немного поплавать.

И пока мы шли назад к крепости и усаживались в лодку, моя тупая голова медленно, но верно подсказала мне, куда нам предстоит отправиться.

Налегая на весла, мы понеслись вниз по течению к острову Детей Реки.

До сих пор я никогда не был там, хотя некоторые наши и плавали к «речникам», как их прозвали, чтобы продать какую-нибудь безделушку. Еще до того, как темный силуэт острова показался в тумане, в нос ударил запах рыбы. Мы принялись лавировать среди множества суденышек, покачивавшихся на волнах у одного из причалов, пока, наконец, и сами не смогли привязать лодку и высадиться на скользкие, покрытые водорослями деревянные мостки. Тяжело пыхтя, Мисий вывалился на причал, как бочка с рыбой, и, отдуваясь, решительно направился к берегу. Трибуны, подгоняя меня, последовали за ним.

Вскоре из белой мглы выступили очертания домов. Хижины Детей Реки чем-то напоминали деревья: узкие внизу, у каменных оснований, на верхних этажах они становились бревенчатыми и расширялись, подпираемые деревянными столбами или старыми шпангоутами. Дома нависали над узкими мощеными улочками, превращая их в темные тоннели, лишенные даже того бледного света, который проникал сквозь туман. Там, где ступени вели с причала на берег, было что-то вроде небольшой площади, на которой громоздились пустые ящики, бочки и перевернутая вверх днищем лодка, обросшая зеленоватой коростой ракушек.

Нигде не было видно ни души.

Но стоило нашему маленькому отряду ступить на влажные мостовые камни, как из множества переулков, примыкавших к площади, начали появляться расплывчатые, неясные тени. И прежде чем первые из них вышли из тумана, я отчего-то решил, что это призраки, слуги темной богини Сэти, и они пришли по мою несчастную душу. Но вскоре туман перестал скрывать их лица, и я убедился в том, что и так знал: я – суеверный дурак.

От людей с берега – так они называли всех чужаков, «люди с берега» – Дети Реки отличались лишь бледной, отливающей синевой кожей и лицами, покрытыми татуированными узорами. Да еще вечно подозрительными, настороженными взглядами.

– Чего вам тут надобно? – с присущим «речникам» акцентом спросил один из них – высокий, широкоплечий, одетый в шубу из волчьего меха. Длинные волосы скрывали половину его лица, но другая половина позволяла понять: он был совсем не дружелюбен.

– Побольше уважения. Вы говорите с префектом Его Высочества линтара… – начал трибун, но человек в волчьей шубе, презрительно махнув рукой, перебил его:

– Земля Вашего Высочества заканчивается там, откуда вы приплыли. Здесь наша земля. Так что я еще раз спрошу – чего приперлись?!

– Земля Его Высочества – там, где пожелает Его Высочество, – пропищал Мисий, и я тогда с удивлением подумал, что храбрости этому писклявому комку жира не занимать. – Но мы прибыли сюда не затевать ссору. Мы прибыли потому, что один из наших солдат сбежал из казармы и укрывается на вашем острове.

Я увидел в толпе людей с мечами и луками и почувствовал, как в горле от страха появился ком.

– Что-то я не думаю, что они станут иметь с нами дело… – прошептал я стоящему рядом трибуну, но он лишь усмехнулся.

– Смотри. Плохо ты их знаешь.

Человек в волчьей шубе прищурился и почти прошипел:

– Чужак на нашей земле?

– Именно так, – продолжал пищать Мисий. – У нас есть все основания полагать, что он прячется в доме молодой женщины по имени… как там ее звать, Ханралл?

– Семтра, – выдохнул я, чувствуя, как изнутри, будто рой ос, жалит предательство.

Толпа вдруг развернулась, уставившись на мужчину с седыми волосами и покрасневшим лицом любителя начинать день с чего-то покрепче воды. Человек в волчьей шубе что-то сказал ему. Краснолицый пожал плечами и пробормотал что-то в ответ. «Волчья шуба» сказал еще что-то – громче и со сталью, звенящей в голосе. Красномордый примирительно поднял руки и что-то заблеял.

– Мы немедленно уладим это недоразумение, – сказал человек в шубе волка, повернувшись к Мисию. – Это отец Семтры, и он знал, что она кого-то привела в дом, но не подозревал, что это один из ваших.

– У нас девка, посмевшая без ведома отца притащить мужика в дом, крепко отведала бы отцовского кулака! – подал голос один из трибунов. «Волчья шуба» посмотрел на него, оскалился и ответил:

– Но мы не «у вас». У нас свои порядки. А сейчас прошу идти со мной.

В компании толпы зевак мы двинулись в лабиринт узких улочек, то и дело прерывавшихся скрипящими мостиками, переброшенными через узкие каналы. Остров на самом деле был мозаикой из множества крохотных островков, сплетенных воедино. Наконец, у одной из дверей – рядом с лавкой под названием «Стрелы и сталь Аркера» – человек в волчьей шубе остановился. Отец Семтры открыл дверь, и они вошли внутрь.

Вскоре из дома донеслись звуки какой-то возни и громкие женские крики. А затем из двери вылетел и приземлился лицом прямо в лужу незадачливый беглец.

– А мы уже и не надеялись увидеть вас, Ваше Высочество писарь, – пропищал Мисий, подойдя к Тайдерену и несколько раз пнув его в ребра острыми носками положенных префекту дорогих туфель – так, что бедняга заскулил, как побитый пес; он был голым по пояс, кожу покрывали брызги грязи.

– В кандалы его, – сказал Мисий, отвернувшись и зевнув. – И давайте-ка скорее вернемся – хочу успеть к обеду и не желаю, чтобы моя тога провоняла рыбой.

– Наказать его, господин префект? – подал голос трибун.

– Бросьте его в яму, пусть поторчит там денек-другой, с крысами да змеями. Можете попинать, но только пальцы не ломать и глаза не выбивать – он должен писать и читать, как прежде.

Взгляд Мисия вдруг зацепился за меня, и, будто о чем-то вспомнив, он забрался рукой в карман и бросил мне золотой релен.

– Держи, Ханралл, заслужил. Вот видишь, как золото порой позволяет быстро решить любую проблему.

Когда мы уходили, я поднял голову и увидел девушку. Она выглянула в окно, ветер теребил волосы, то и дело скрывая искаженное гневом и горем лицо. Она что-то кричала нам вслед, пока рядом не показался отец, и не втащил ее внутрь. Тогда я вновь подумал – до чего же она хороша! А еще решил, что вижу ее в последний раз.

И лучше бы так и было.

Из ямы – закрытой решеткой черной дыры в земле, на дне которой вечно стояла грязная дождевая вода – два дня спустя выбрался не Тайдерен. Это была его бледная тень. Вернувшись в казарму, он не говорил ни с кем, а на меня даже не смотрел. Мои попытки заговорить с ним были такими же успешными, как разговоры с соснами в лесу. В первую же ночь он попытался выбраться из крепости, но на этот раз его задержали, и даже деньги, которые он где-то раздобыл, не помогли. Приказ Мисия, говорили стражники. И Тайдерен молча возвращался – опустив голову, тяжело переставляя ноги, будто забыл, как это делается. На вырубках мы продолжали работать вместе, и послания в стекляшке от духов продолжали отправляться и приходить, но теперь в глазах Тайдерена, когда он читал записки, все время блестели слезы. Должно быть, эта история с побегом заставила его осознать, что у них впереди ничего нет. У него – лишь годы и годы службы. У нее – брак с одним из своих. Однажды я все же добился от него нескольких слов.