Я — не Я - Слаповский Алексей Иванович - Страница 68

Скучаешь по папке? — спросил Неделин. — А? Скучаешь? Тетёшки хочешь? Хочешь тетёшки? — взял его на руки и стал подбрасывать тетёшкая.

Малыш, не приученный к этому и не знающий, что это значит, заревел. Неделин, чтобы его успокоить, стал подбрасывать повыше, тут ему под ногу подвернулось что-то, он упал, и ребёнок, подброшенный им, тоже стал падать — на крыльцо, на острую железку, вбитую здесь для чистки ног от грязи, Неделин ясно видел, как голова ребёнка, в белом пуху, летит прямо на железку, как ударяется и раскалывается на две части, кровь и что-то белое разлетается, обрызгивая всё вокруг, — и чудом каким-то Неделин рванулся, схватил ребёнка, отшвыривая его в броске от железки, упал на крыльцо, вскочил, ощупал малыша — цел и невредим — и дрожащими руками посадил к машине: «Играй, играй…». Ребёнок тут же затих и, сопя носом, сосредоточенно завозил машину вокруг себя…

Хмеля у Неделина — как не было.

Дверь открылась, на пороге стояла Лена с топором, топор тяжело висел в её руке. Неделин посмотрел на неё снизу торопливо и виновато:

Что ты, Лена? Ничего не случилось. Я уже совсем трезвый.

Детям жрать нечего, — сказала Лена. — С поминок не осталось ничего, всё подъели. Курицу за руби, алкоголик.

Ладно.

Лена бросила топор на землю и ушла в дом.

Неделин обошёл надворные постройки, отыскал курятник, открыл дверь, куры, сидевшие на насесте, забеспокоились. Неделин наметил одну побольше, хотел ухватить, но она сорвалась с жерди, а за нею и другие, закудахтали, оглушительно заголосил петух, куры бросились в открытую дверь, Неделин — за ними, а они уже разлетелись, разбежались по всему двору. Но понемногу успокоились и стали собираться у жестяного корыта — ожидая корма.

Неделин присел на чурбан отдохнуть. Вернулся хмель, но уже не радужный, а тягучий, сдавливающий виски.

Ну чего сидишь? — крикнула с крыльца Лена.

Сейчас, — сказал Неделин и стал подходить к курам говоря: «Цып-цып-цып!». Куры доверчиво устремились к нему, и Неделин ухватил самую торопливую за ногу. Курица забилась, захлопала крылья ми, он обхватил её, прижал к животу, курица за тихла, только вертела головой. Неделин сквозь перья ощутил горячее тело курицы, полное крови, мышц и костей, и ему странно стало, что это живое существо скоро будет лежать мёртвым трупом, и тут же все забудут, как она ходила по двору, и тем более не вспомнят о том, как была она жёлтым пушистым цыплёнком, детской неуклюжестью которого умилялись, кормили с ладони пшеном, гладили по жёлтой спинке, бережно брали на руки крохотный комочек, целуя — если дети — в клюв. А теперь отрубят голову, ощиплют, разделают, сварят, и будет это уже неодушевлённое мясо, курятина. Страшно ли сейчас курице? Понимает ли она ужас своего положения?

Тряхнув головой, прогоняя несуразные мысли, Неделин понёс курицу к чурбаку, стал умещать на нём, она трепыхалась, голова её никак не хотела лежать на чурбаке, Неделин несколько раз замахивался топором, но боялся ударить себя же по руке или вместо того, чтобы убить курицу, только ранить её, она тогда будет мучаться. И вдруг голова курицы застыла, она вдруг спокойно и ясно посмотрела на Неделина глазом-бусинкой, Неделин, поднявший руку с топором, испугался невозможной бредовой мысли…