Хозяева Земли - Уилсон Эдвард Осборн - Страница 68

Более того, представление о групповом отборе как о главной движущей силе эволюции прекрасно объясняет многие из самых типичных — и самых загадочных — особенностей человеческой природы. Оно также находит отклик в столь далеких друг от друга областях науки, как социальная психология, археология и эволюционная биология, независимо свидетельствующих о том, что люди — по природе своей племенные существа. Важнейшая составляющая человеческой природы — то, что люди чувствуют настоятельную потребность влиться в группу, после чего начинают считать ее лучше других.

Многоуровневый отбор (совместное действие группового и индивидуального отбора) также объясняет противоречивость человеческих побуждений. Каждому нормальному человеку знакомы муки совести, сопровождающие выбор между храбростью и трусостью, искренностью и обманом, активной жизненной позицией и безразличием. Нам суждено, постоянно терзаясь, решать большие и малые дилеммы на каждом шагу нашего пути по тревожному, полному опасностей миру, в котором мы родились. Мы все время сомневаемся. Мы не уверены, как было бы правильно поступить. Мы прекрасно знаем, что ни один мудрец не застрахован от фатальной ошибки и что ни одна организация, какой благородной ни была бы ее миссия, не свободна от коррупции. Противоречия и разногласия раздирают нашу жизнь.

Человеческие метания, порожденные многоуровневым естественным отбором, — вотчина гуманитарных и общественных наук. Для людей нет более завораживающего зрелища, чем другие люди, и в этом мы похожи на других приматов. Нам не только интересно, но и приятно наблюдать за родственниками, друзьями и врагами и анализировать их поступки. Посплетничать любят во всех обществах — от племен охотников-собирателей до королевских дворов. Взвешивать намерения тех, с кем рядом живешь, пытаться оценить, насколько им можно доверять, — очень по-человечески и очень полезно с точки зрения приспособленности. Адаптивное значение имеет и оценка последствий поведения других для благополучия группы в целом. Мы гениально угадываем намерения: пока сосед еще только мучается выбором, борясь со своими собственными ангелами и демонами, мы уже знаем, что он сделает. Впрочем, ошибки неизбежны, и гражданское право — средство смягчить ущерб от них.

Эту путаницу только усугубляет тот факт, что человечество живет по большей части в мифическом, населенном призраками мире. Этим мы обязаны нашей предыстории. Когда наши отдаленные предки в полной мере осознали свою личную смертность, а произошло это, вероятно, 100 000-75 000 лет назад, они стали искать объяснение того, кто они, а также смысл мира, который им суждено было вскоре покинуть. Наверное, они задавались вопросом: куда уходят мертвые? В мир духов, полагали многие. А можем мы снова увидеть их? В любое время, и средств было достаточно: сны, наркотики, магия, самоистязание и пытки.

Вначале люди ничего не знали о Земле за пределами своей территории и торговых путей. Они ничего не знали о космосе за пределами «внутренней поверхности» небесной сферы, по которой ходят солнце, луна и звезды. Объяснение загадкам своего существования давала им вера в сверхъестественных существ. Похожие на людей, только высшие, эти существа и сотворить могли больше — не каменные орудия и простые жилища, а целую вселенную. Когда стали появляться вождества и политические государства, люди вообразили, что помимо их земных вождей есть также и небесные правители.

Нашим предкам был необходим рассказ обо всем важном, что происходило с ними, потому что сознающий разум не может существовать без рассказов и объяснений собственного существования. Лучшим, а вернее, единственным способом объяснить собственное существование был миф о сотворении мира. Каждый такой миф утверждал, что придумавшее его племя гораздо лучше прочих. Поэтому каждый верующий в него мог считать себя избранным.

К сожалению, религии и боги, придуманные в неведении реального мира, вошли в плоть и кровь человечества. Сейчас, как и раньше, они повсеместно выражают племенную суть человека, дают возможность самоотождествления и ощущения особой связи со сверхъестественным миром. Религиозные догматы предписывают правила поведения, и верующим остается принять их как данность. Усомниться в священных писаниях означает поставить под вопрос

основы существования тех, кто верует в них. Вот почему люди так не любят скептиков, в том числе тех, кто верит в столь же абсурдные, но другие мифы. В некоторых странах им грозит тюрьма или смерть.

С другой стороны, те же биологические и исторические обстоятельства, которые завели нас в болота невежества, сослужили человечеству хорошую службу. Религиозные обряды направляют человеческую жизнь от рождения до зрелости, от свадьбы до похорон. В религии выражено лучшее из того, что может предложить племя, — искренняя эмоциональная поддержка сплоченного сообщества. Вера, будь то вера в одного или многих богов, придает сакральное значение важнейшим событиям общественной жизни, таким как назначение вождей, отправление закона, объявление войны. Вера в бессмертие и божественную справедливость — источник бесценной поддержки, она укрепляет дух и дарует храбрость в трудные времена. На протяжении тысячелетий большая часть лучшего в искусстве была обязана религии своим появлением.

Так почему же стоит открыто подвергать сомнению мифы и богов? Потому что они отупляют и сеют рознь. Потому что каждый из них — лишь один из множества претендующих на правду взаимоисключающих вариантов. Потому что они потворствуют невежеству, отвлекают людей от реальных проблем и нередко подталкивают их к действиям, которые ведут к катастрофическим последствиям. В соответствии с их биологическим происхождением они страстно проповедуют альтруизм по отношению к единоверцам, а его распространение на иноверцев часто связано с желанием обратить их в свою веру. Приверженность к какой-либо вере по определению влечет за собой религиозную нетерпимость. Протестантский пастор не может посоветовать прихожанам подумать, не лучше ли им обратиться в католичество или ислам. Он просто обязан заявлять, что эти религии хуже протестантизма.

Тем не менее глупо было бы считать, что в обозримое время человечество сможет выкорчевать глубокие корни организованных религий и заменить их рациональным устремлением к высокой морали. Скорее всего, процесс будет идти постепенно, так, как это происходит

сейчас в Европе, под действием нескольких тенденций одновременно. Самая сильная из них — все более подробная научная реконструкция религиозной веры как продукта биологической эволюции. На любой незашоренный взгляд она гораздо убедительнее, чем религиозные мифы и их теологические крайности. Еще одна тенденция, противостоящая межконфессиональным разногласиям, — развитие Интернета, который используют все больше организаций и людей по всему миру. Недавнее исследование показало, что усиление взаимосвязей между жителями разных стран способствует освобождению от предрассудков. Это происходит за счет ослабления значимости этнической принадлежности, района проживания и страны для самоидентификации человека. Этот процесс подстегивает еще одну тенденцию — усреднение человечества по расовым и этническим признакам через смешанные браки. Все это неизбежно приведет к ослаблению веры в мифы и религиозные догматы.

Было бы неплохо в качестве первого шага к освобождению человечества от давления племенных разногласий вежливо отклонить притязания тех влиятельных лиц, которые утверждают, что говорят от имени Бога, являются его особыми представителями или обладают тайным знанием божественной воли. К таким распространителям теологического нарциссизма относятся самозваные пророки, основатели культов, пламенные проповедники, аятоллы, имамы, раввины, талмудисты, далай-лама и папа римский. То же самое относится к диктаторским политическим идеологиям, не важно, правым или левым, особенно к тем, которые основаны на религиозных постулатах. Возможно, в религиях есть интуитивная мудрость, к которой стоит прислушаться. Возможно, их лидеры искренне желают добра. Но человечество претерпело уже достаточно от грубых искажений истории в изложении заблуждающихся пророков.