Свинья, которая хотела, чтоб ее съели - Баджини Джулиан - Страница 10

Некоторые люди полагали, что им удастся обнаружить изъяны в этих доводах. Последние срабатывают только тогда, когда вы допускаете, что время и пространство представляют собой постоянные целые величины, которые можно бесконечно делить на небольшие фрагменты. Это происходит потому, что данные доводы основаны на представлении о том, что всегда существует промежуток времени, пусть и небольшой, в течение которого черепаха продвинется немного вперед, каким бы коротким ни был период времени, который понадобится Ахиллесу, для того чтобы оказаться там, где находится черепаха. Возможно, это предположение просто неверно. Постепенно вы достигнете точки во времени и пространстве, которую уже нельзя будет делить дальше.

Но само по себе это просто создает другие парадоксы. Проблема такой точки зрения заключается в том, что она утверждает, что самая маленькая единица пространства, по сути, не имеет размеров (длины, высоты и ширины), потому что, если бы она их имела, ее можно было бы разделять и дальше, и мы бы снова столкнулись с парадоксальными проблемами этого забега. Но тогда каким образом пространство, которое определенно имеет размеры, может быть составлено из фрагментов, которые сами по себе не имеют размеров? Та же проблема возникает и со временем. Если малейшая единица времени не имеет продолжительности и поэтому не может быть разделена дальше, то как же время, как нечто целое, может иметь продолжительность?

Итак, мы остаемся с парадоксом из парадоксов: два парадокса, оба из которых кажутся истинными, но при этом если они оба верны, то делают невозможными два единственных варианта. Озадачены? Не беспокойтесь — так и должно быть.

Не существует простого решения этой проблемы. На самом деле для ее решения требуется прибегнуть к довольно сложным математическим расчетам. И это, пожалуй, реальный урок, который можно извлечь из истории об этом забеге: рассуждения на кресле, задействующие простейшую логику, являются ненадежным ориентиром для раскрытия фундаментального характера Вселенной.

Но это само по себе является отрезвляющим уроком, поскольку для выявления несоответствий и изъянов в аргументах мы постоянно прибегаем к элементарной логике. Виновата здесь не сама логика: более сложные решения для парадоксов, подобных этому, зависят от твердого следования законам логики. Трудность состоит в том, чтобы применять логику для их решения.

Смотрите также

6. Колесо фортуны

42. Бери деньги и беги

70. Инспекторская проверка

94. Налог Соритеса

17. Пытать или нет?

Пленники Хейди выглядели непоколебимо, но он был уверен, что ему удастся сломать их, если претворить в жизнь одну угрозу. Главным злодеем был отец, Брэд. Именно он заложил огромную бомбу, которая, как он обещал, унесет жизни сотен, а возможно, и тысяч невинных граждан. Только он знал, где находится бомба, и не говорил об этом.

Его сын, Уэсли, не имел к этому никакого отношения. Но разум Хейди подсказывал ему, что, хотя Брэд и не сломается под пыткой, он почти наверняка сломается, если увидит, как у него на глазах пытают его сына. Он сломается не сразу, но довольно скоро.

Хейди раздирали противоречия. Он всегда выступал против пыток, и, возможно, он вынужден будет покинуть комнату, когда начнутся эти пытки. Невиновность Уэсли была не единственной причиной его сомнений, но она, безусловно, усиливала их. Кроме того, он знал, что это был единственный способ спасти сотни людей от смерти и увечий. Если он не прикажет начать пытки, то не обречет ли он тем самым из-за своей щепетильности и нехватки мужества невинных людей на смерть?

Многие годы истории, подобные этой, считались чисто гипотетическими. Цивилизованные общества не разрешают пытки. Но все это изменилось после начала войны с террором, и особенно после скандала вокруг содержания заключенных в иракской тюрьме Абу Грейб. Споры были не просто по поводу того, имело ли место плохое обращение с заключенными и, если это так, кто санкционировал его, а по поводу того, таким ли уж неправильным было это обращение.

Дилемма Хейди представляет собой упрощенную версию ситуации, в которой, разумеется, могут оказаться и нравственные, порядочные люди. Те, кто отстаивает право на пытки в подобных обстоятельствах, скажут, что, как бы ужасно это ни было, вам ничего не остается, как прибегнуть к пыткам. Например, как можно рисковать возникновением еще одного 11 сентября, отказываясь пытать одного или нескольких людей? Разве такой отказ не есть своего рода моральное потворство? Вы сохраняете свою чистоту, не делая необходимых грязных дел, но за счет жизни невиновных людей. И если вы видите доводы в пользу того, чтобы Хейди отдал приказ о пытке Уэсли, который невиновен, тогда доводы в пользу пыток виновных еще более убедительны.

Эти доводы трудно признать правозащитникам, которые склонны считать все пытки недопустимыми. Чтобы сохранить свою позицию, они могут выбрать одну из двух стратегий. Первая — это утверждать, что все пытки в принципе являются злом. Даже если они спасут тысячи жизней, все равно есть некоторые моральные границы, через которые переступать нельзя. Есть спорные аргументы в защиту этой позиции, однако невозможно опровергнуть обвинения в безразличии к жизни тех, кого в результате такого подхода оставили умирать.

Другая линия поведения состоит в том, чтобы утверждать, что, хотя теоретически пытки иногда могут быть морально приемлемы в отдельных случаях, мы должны наложить на них абсолютный запрет, для того чтобы сохранить моральные границы. На практике же, если иногда пытки и разрешаются, они неизбежно происходят в ситуациях, в которых они не должны происходить. Лучше подчас отказаться от пыток, когда это наиболее приемлемо, чем изредка пытать тогда, когда это неприемлемо.

Однако этот довод может не помочь Хейди. Несмотря на наличие веских причин для применения правила, запрещающего пытки, Хейди столкнулся со специфической ситуацией, в которой преимущества пыток очевидны.

Дилемма, с которой он столкнулся, состоит не в том, чтобы разрешить пытки, а в том, стоит ли ему в этом случае нарушать правила и делать то, что запрещено, для того чтобы спасти невинные жизни. Вы вполне можете подумать, что ему не следует этого делать, но очевидно, что его выбор не из легких.

Смотрите также

18. Требования логики

50. Хорошая взятка

57. Съесть Крохотульку

79. Заводной апельсин

18. Требования логики

София Максимус всегда гордилась своим здравомыслием. Она еще ни разу не поступала вопреки требованиям своего рассудка. Разумеется, София понимает, что некоторые из базовых побуждений к действию нерациональны — например, любовь, вкус, приверженность привычкам. Но быть нелогичным это не то же самое, чтобы быть алогичным. Нельзя сказать, что предпочитать клубнику малине логично или алогично. Но если учитывать данное предпочтение, то алогично покупать малину, когда клубника стоит столько же.

Однако сейчас София оказалась в своего рода тупике. Очень эрудированный друг убедил ее в том, что абсолютно логичным делом был бы взрыв бомбы, которая убьет множество невиновных людей без всяких очевидных выгод, таких, например, как спасение чьих-то жизней. Она уверена, что с доводами ее друга, должно быть, что-то не в порядке. Но, следуя своей логике, она не видит, что именно. Хуже того, эти доводы призывают ее взорвать бомбу как можно скорее, поэтому у нее нет времени на размышления.

В прошлом София всегда считала неправильным отвергать хорошо обоснованные доводы и заменять их догадками или интуицией. Однако если в данном случае она последует рассудку, то не сможет не почувствовать, что совершает чудовищное зло. Должна ли она сознательно выбрать менее логичный путь или ей следует довериться логическим доводам и все-таки взорвать бомбу?