Ничего кроме надежды - Слепухин Юрий Григорьевич - Страница 104

Телефон опять залился, и Аня опять досадливым жестом оборвала звонок, приподняв и снова нацепив трубку на рычаг.

– ...Только сегодня вы ее не застанете, – продолжала она, – они с девчатами с утра в Клеве поехали, кино смотреть. Я ее на неделе видела, говорит, – в воскресенье культпоход у нас, сто лет в кино не была. Сейчас-то с этим проще, «осты» носить не надо, а раньше еще и не всюду пустят... Да чи они там сбесились сегодня, чтоб им повылазило!

Сорвав трубку снова зазвеневшего телефона, она на этот раз приложила ее к уху и стала слушать. Лицо ее приняло недоуменное выражение, она вопросительно покосилась на Болховитинова.

– Ферштей нихьт, вер воллен зи шпрехен? Руссише инженер? – она опять обернулась к нему и прикрыла микрофон ладонью. – Какого-то русского инженера спрашивают – не вас ли?

Болховитинов, пожав недоуменно плечами, взял трубку.

– Да, – сказал он. – Ты, Людвиг? Что случилось?

– Что случилось, что случилось! У вас еще ничего не сообщили? Здесь идет высадка!

– А что должны были сообщить? Какая высадка, о чем ты?

– Высадка с воздуха, вот какая! Десант!!! Над Арнемом все небо в парашютах, в стороне Неймегена та же картина, их не сосчитать – тысячи! Немедленно возвращайся, надо организовать вывод людей, если начнут бомбить – сам представляешь, что тут будет!

– Хорошо, хорошо, я только не знаю, когда поезд...

– Какой поезд, идиот, уже объявлена боевая тревога! Добирайся чем сможешь!

– А чем я смогу – пешком? Или велосипед украсть?

– Погоди, давай подумаем вместе... Это ведь Анна мне ответила?

– Да, она здесь.

– Документы все при тебе?

– Как всегда.

– Хорошо. Значит, так – у Анны там есть знакомый в полиции, немедленно к нему, и покажи бумагу на бланке ОТ, где местным властям предписывается оказывать содействие. Ты понял? Скажи, что тебе надо срочно вернуться к месту службы – военная необходимость и тому подобное. Если шупо начнут ныть, что у них нет транспорта, – а его, скорее всего, действительно нет, они сами ездят на велосипедах, – пусть обратятся к местному партийному руководству, не знаю, кто у них там ортслейтер, но он должен что-то организовать! Пусть реквизирует транспорт у кого угодно, понял?

Болховитинов совершенно растерялся. Нашедшаяся вдруг Татьяна – он все еще не мог поверить в это, не мог до конца осознать – отправилась в какой-то нелепый «культпоход», в Клеве ее не разыскать, там не одно синема, по всем, что ли, бегать? А с другой стороны – если только Ридель не допился до белой горячки и англичане действительно высаживаются в Арнеме – ему надо быть на трассе, помочь организовать эвакуацию, вывести людей в безопасное место...

По дороге в полицию ему снова пришло в голову, что если и в самом деле старому алкоголику прибредилось это «небо в парашютах», то его, Болховитинова, сейчас схватят за распространение панических слухов – в последнее время газеты и радио особенно ретиво призывали население разоблачать паникеров и сеятелей пораженческих настроений. Но опасения не оправдались – шупо уже были в курсе и даже успели вооружиться карабинами и сменить свои нелепые высокие кепи на армейские стальные шлемы; видимо, так им полагалось по боевой тревоге.

Представив Болховитинова толстому вахмистру, Анна убежала, сказав, что не может отлучаться из отеля надолго. Вахмистр долго читал его бумаги, потом подумал и сказал, что транспорта у них, к сожалению, нет – так что он совершенно не представляет себе, чем может помочь господину инженеру.

– Нам рекомендуют в подобных случаях обращаться к местному партийному руководству, – сказал Болховитинов. – Считаю, что это удобнее сделать вам... ну, хотя бы для того, чтобы ваша пассивность не была потом истолкована как-нибудь превратно.

Вахмистр подумал еще и согласился, что да, пожалуй, есть смысл обратиться к партайгеноссе Хуземану.

– Конечно, позвоните ему!

– Нет, нет; господин Хуземан не любит, когда его беспокоят по телефону. Я лучше схожу сам, это рядом...

Он вышел, забрав с собой предписание на бланке ОТ. Болховитинов остался сидеть в помещении полицейского ревира; он не мог не отметить, что странным образом, какую бы страну ни взять, в этих учреждениях всегда держится почти один и тот же одинаковый запах – сургуча, старых бумаг, сапожной ваксы и еще чего-то неопределимого. В то, что Таня где-то здесь, до сих пор не верилось, он запрещал себе думать об этом, потому что невыносимо было сидеть тут вместо того, чтобы ехать сейчас же в Клеве и попытаться разыскать ее там, – или хотя бы в этот Апфельдорн или Апельдорф, чтобы дождаться ее возвращения, – и еще невыносимее было сознание, что все-таки можно было найти время и раньше, чтобы побывать в Калькаре, но кто же мог предполагать, как можно было всерьез допустить такое невероятное, фантастическое совпадение – что все это время, больше месяца, они находились так близко друг от друга! Но и не сидеть здесь, не ждать вахмистра было тоже нельзя, ему действительно необходимо вернуться на работу, Ридель прав, тут исключены какие бы то ни было варианты...

Вахмистр наконец вернулся, запыхавшийся и довольный собой.

– Партайгеноссе все устроил, – объявил он, сняв каску и утирая лоб клетчатым платком. – Он позвонил жене колбасника – тот должен вернуться с минуты на минуту – и сказал, чтобы ее муж доставил вас куда нужно.

– На чем?

– О, у него есть машина и даже, – вахмистр подмигнул, – есть бензин, да-да! Что вы хотите, – он понизил голос, – большой человек по нынешним временам. Вы понимаете, что я хочу сказать; пару кило колбас – тому, пол-окорока – другому, и у вас все в полном порядке, все бумаги оформлены, и к вам не подступиться ни с какими реквизициями. Но, разумеется, подобные отношения предполагают определенную зависимость человека, получающего незаконные льготы, от тех, кто эти льготы предоставляет. Вот почему я не думаю, чтобы колбасник отказался исполнить просьбу партайгеноссе Хуземана. Рюккерт!

– Слушаю, господин вахмистр!

– Сходи узнай, вернулся ли Клауверт. Если нет – пусть пришлют мальчишку, как только вернется. Из округа не звонили?