Ничего кроме надежды - Слепухин Юрий Григорьевич - Страница 41

Коммерсантша была дура дурой, все это знали, и обижаться на ее слова было глупо, но Таня, и без того уже взвинченная, обиделась так, что у нее перехватило дыхание.

– Потрудитесь мне не указывать! – крикнула она звенящим голосом. – Я сама знаю, что можно сказать коменданту и чего нельзя! Койки должны быть переставлены сегодня же, мужчины займутся этим после ужина. И прекратить разговоры на эту тему!

Ни на кого не глядя, она ушла к себе за занавеску. Действительно, собачья должность!

За столом продолжался оживленный разговор – одни собирались идти объясняться к коменданту, другие считали это бессмысленным. Они спорили долго, потом кто-то крикнул:

– Таня, можно вас на минуту?

Она встала.

– В чем дело?

– Вы можете сейчас пойти с нами к коменданту?

– Могу, конечно, если он еще не ушел. Но я не советую к нему идти.

– Почему?

– Потому что он не станет с вами разговаривать. Как вы не понимаете?

– Извиняюсь, это уж наша забота, – сказал желчный интеллигент. – От вас требуется одно: исполнить обязанность переводчицы. Надеюсь, вы от этого не отказываетесь?

– Хорошо, идемте, – сказала Таня, пожав плечами. Они спустились на первый этаж. В канцелярии горел свет. Таня постучалась и услышала из-за двери квакающее: «Herein!»[24]

– Господин комендант, люди из комнаты номер семь просят разрешения с вами поговорить, – сказала она, войдя вместе с двумя делегатами.

– Что случилось? Говорите!

Таня обернулась к желчному интеллигенту:

– Господин комендант вас слушает.

– Мы просим перевести ему следующее, – сказал тот въедливым тоном. – В седьмой комнате живут интеллигентные люди с семьями, что было принято во внимание прежним комендантом, когда решался вопрос относительно числа жильцов. Сейчас к нам хотят вселить дополнительно четырнадцать человек, среди которых могут оказаться люди, лишенные культурных навыков, шумные, неопрятные...

– Вы не то говорите, Леонид Викторович, – шепнул второй делегат. – Ну при чем тут «шумные»? Вы ему скажите, что мы просим не переставлять койки...

– Вы, пожалуйста, меня не перебивайте, – огрызнулся интеллигент и продолжал, обращаясь к Тане: – Скажите, что мы, в конце концов, имеем право на какие-то элементарные удобства. Не можем же мы жить так, как живут в других комнатах простые колхозники!

– Чего они хотят? – нетерпеливо спросил комендант. Таня перевела. Как по-немецки «интеллигентные», она не знала и сказала просто «специалисты с высшим образованием». Хакке слушал ее, выпучив глаза.

– Итак, господам требуются удобства, – проквакал он, когда Таня кончила. – Может быть, их не устраивает также отсутствие ванных комнат? Может быть, им нужны номера-люкс?

Он осведомился об этом вполне мирным тоном, словно обсуждая реальную возможность, и вдруг обернулся к желчному интеллигенту, еще больше выкатив глаза и побагровев.

– Невиданная наглость! – заорал он диким голосом. – Я тебе покажу «удобства»!! Я тебе покажу «высшее образование»!! Вон отсюда, старая задница!!!

Делегацию вымело за двери в одно мгновение.

– Хамство какое, – с достоинством сказал интеллигент, поднимаясь по лестнице. – Обычная история, произвол местных властей. Уверен, что наверху об этом ничего не знают.

– Ну разумеется, наверху сидят такие добряки, – сказал второй делегат.

– Дело не в доброте, Павел Сергеевич. Немцы прежде всего подходят к каждому вопросу с точки зрения целесообразности. Какой им смысл, скажите на милость, бесцельно озлоблять людей, которых они привезли к себе для работы? Не могу поверить, чтобы существовала такая установка. Что, собственно, сказал этот истерик? – спросил он, обращаясь к Тане.

– Вы уж не спрашивайте, – ответила та сердито. – Я с удовольствием перевела бы вам, что он сказал, только не хочется повторять.

Она не удержалась и добавила:

– Ну как, побеседовали с новым комендантом?

Они были уже на площадке второго этажа, когда внизу послышался звук отворившей двери.

– Dolmetscherin hierher![25] – раздался на всю лестницу вопль шарфюрера.

Таня вернулась в канцелярию. Хакке стоял посреди комнаты, расставив ноги в начищенных до блеска сапогах, и держал руки за спиной.

– Zu Befehl, Herr Lagerfuhrer[26] , – упавшим голосом сказала Таня, стоя у двери. Она сразу поняла, что дело плохо.

Хакке смерил ее свирепым взглядом.

– Ближе!

Таня несмело приблизилась.

– Так ты что это задумала, красотка? – угрожающе тихим голосом спросил комендант. – Решила организовать коллективный протест?

– Я... я ничего не организовывала, – пролепетала она и отступила на шаг.

– Стоять смирно! – рявкнул Хакке. – Кто тебе разрешил водить сюда делегации? Это ты посоветовала этим дегенератам явиться ко мне с протестом?

– Я не советовала, – сказала Таня совсем тихо, чувствуя, как холодеют щеки. – Они просили меня перевести – это ведь моя обязанность...

– Твоя обязанность состоит в том, чтобы переводить мои распоряжения, а не белиберду всякого болвана, которому они не нравятся! Твоя обязанность состоит в том, чтобы помогать мне управлять трудовым лагерем – а не ставить палки в колеса! Вот в чем состоит твоя единственная обязанность! А что делаешь ты? Ты лезешь ко мне с непрошеными советами! Ты подговариваешь этих идиотов не выполнять мои приказы! О-о, я сразу понял, что ты за штучка. Я видел, как ты тут вертела задом перед старым слюнтяем Фишером! Неудивительно, что он дал тебе слишком много воли! Но только учти, со мной это не пройдет. Я тебя вышколю, красотка, и очень скоро. Ты у меня будешь ходить по струнке! Что?

– Прошу освободить меня от должности переводчицы, господин комендант, – сказала Таня, снимая с левого рукава повязку. – В лагере есть люди, которые достаточно знают немецкий, чтобы переводить ваши распоряжения.

Хакке смотрел теперь на нее с интересом исследователя, наблюдающего новое явление.

– Вот как, – сказал он. – Ну что ж. Дай-ка сюда! Таня подошла и протянула ему повязку. Это была полоска плотной, вроде прорезиненной, белой ткани шириной в ладонь и около сорока сантиметров длиной с отпечатанными по ней черными готическими буквами. Хакке взял ее, скрутил в жгут и наотмашь хлестнул Таню по щеке. Она вскрикнула и отшатнулась, схватившись руками за лицо.

24

Войдите! (нем.).

25

Переводчицу сюда! (нем.).

26

По вашему приказанию, господин комендант (нем.).