Чужой (СИ) - Антипенко Олег Евгеньевич - Страница 78

Позади мужчины был коридор со стерильно-белыми стенами, в держателях горели газовые лампы. Внешнее помещение было словно из другого измерения, не мрачный каземат, а парадная зала какого-нибудь дворца, и не было там ни сырости, ни холода. Как же ей хотелось согреть ладони… Хотя бы почувствовать ими тепло, но нет, заклинания знают свое дело шибко, ни днем, ни ночью не прекращая мучит Лилиану.

— Скучала без меня? — Спросил ехидно человек. — Извиняй, сегодня утром не моя смена была.

Волшебница старалась не выдать обуревающие ее чувства близкие к панике. Ей хотелось позвать на помощь, чтобы от нее забрали этого человека.

Лилиана провела в заточении неделю, целых семь дней, если считать с момента ее пробуждения. За это время свобода для нее стала ассоциироваться с белым коридором, так близко и так далеко…

— Тебе стоит набираться сил, вдруг тебя скоро решат направить в шахты. — Тюремщик наклонился и поставил на пол посуду, толкнул ногой в сторону девушки, отчего часть содержимого выплеснулась. Лилиана инстинктивно прикрылась рукой, подумав, что ее обед сейчас полетит прямо в лицо.

На светлом фоне можно было разглядеть только контур человека, но вдруг стали отчетливо видны белоснежные зубы. Надзиратель улыбался.

Лилиана же успела изучить своего частого визитера. Волосы воронового крыла, глубоко посаженные глаза, они были едва видны даже при хорошем освещении, прямой нос и острый подбородок. Что касается характера…

— Неужели ты думаешь, я могу причинить вред такому чудесному созданию? Нам стоит узнать друг друга поближе. Между прочим, я сегодня пришел раньше, а все для того, чтобы скрасить тебе одиночество. Неужели я не заслуживаю благодарности?

Тюремщик присел на корточки, Лилиане в глаза ударил яркий свет от фонарей.

— Тебе стоило бы сказать спасибо, девочка, ведь я могу и обидеться. А ты же не хочешь каким-либо образом меня расстраивать, правда? — Он начал вставать в полный рост и повторил угрожающе. — Правда?

— Спасибо. — Поспешно вымолвила Лилиана.

Ее голос дрожал, но это полностью удовлетворило человека, который снова обнажил зубы и произнес нежно:

— Вот и хорошо, а то я уж подумал невесть что…

Тюремщик аккуратно пододвинул миску рукой, вложил в нее выпавшую ложку. Девушке понадобилась вся ее выдержка, чтобы оставаться на месте при приближении надсмотрщика. Он задержался немного около ее ноги.

— А все-таки жаль будет, если тебе поломают косточки при допросе.

Она отдернула ногу, когда тюремщик попытался прикоснуться к лодыжке.

— На мелкие кусочки… Часть из них проткнет кожу и вылезет наружу кровавыми осколками. Ужасное зрелище я тебе скажу, но когда это происходит часто, свыкаешься. Человек ко всему привыкает…

Девушка хранила молчание. Не потому что решила гордо противостоять или не удостаивать вниманием своего мучителя, а потому что боялась сказать слово, которое не понравится надсмотрщику и вызовет его гнев.

«Где же Дирт, где же вы, Ирмис, Молф, Арист?!» — повторяла она про себя в тщетной надежде на их появление. Несмотря на всю свою магическую силу, она всегда равнялась на этих людей, искала у них поддержки, пускай молчаливой, но оттого не менее ценной.

— А знаешь, я тебе даже завидую. Честно. Порой приходиться по ночам такие крики слышать — мороз по коже. Но ты не беспокойся, я не дам тебя в обиду. Кушай.

Надсмотрщик быстро покинул каменную конуру Лилианы и, громко звякнув напоследок ключами, направился к другим заключенным.

Волшебница вздохнула с облегчением — в ближайшие секунды ее никто не побеспокоит, а этот тип придет минут через десять за миской и ложкой.

Лилиана ела, стараясь не стучать о дно посуды, вообще издавать меньше шума. Непослушные пальцы с трудом управлялись, ложку девушка держала за черенок в полный обхват.

Мысленно повторяла реплики тюремщика, вспоминала каждую интонацию, каждый оттенок злорадства и властности в голосе.

Хуже всего было осознавать свою беспомощность. Вот смогла бы она записать плетение… Но куда?! Вокруг ничего подходящего нет, из ее одежды вынули все металлические скобы-застежки, ремень с медной бляшкой сняли, из наемничьих сапог содрали подошвы, держащиеся на маленьких гвоздиках. Хорошо еще подвязали образовавшуюся дыру какими-то полотенцами, в ином случае у нее мерзли бы не только руки. О призе за второе место в дуэлях и говорить не приходится.

Лилиана задумчиво уставилась на ложку: деревянная основа, покрытая лаком из прополиса. Ничего примечательного, она сама изготовила много таких приборов из яблони, только в более изящном оформлении. Перевела взгляд на недоеденный сухарь.

Идея оформилась мгновенно.

Вскоре должен придти тюремщик, уже послышался скрежет ключа — это отпирается дверь пятого узника. Надзиратель всегда забирал обеденные принадлежности у Лилианы в последнюю очередь, хотя ей же первой и приносил пищу. Она подозревала, что в таком порядке тот мог дольше оставаться в ее камере, а может, и в других он задерживался не меньше, но волшебнице казалось приближение этого человека очень быстрым и незамедлительным, посещение же ее обители длилось невероятно долго.

Она наступила коленом на углубление в ложке и вялыми рывками начала отламывать ручку. Деревяшка никак не поддавалась: выскальзывала то из рук, то из-под коленной чашечки.

Запирающий механизм четвертого заключенного издал протяжный стон.

«Да поддашься же ты!!!» — с одной стороны, чем крепче материал, тем для ее цели лучше, но как же трудно управлять собственными руками, настолько они заторможены и нечувствительны, что поставленная задача казалась невыполнимой. «А может не стоит рисковать? — закралась предательская мыслишка и тут же уступила напору решимости. — Стоит!». Больше мести тюремщика она боялась остаться здесь навсегда. Шанс спастись стоит и ударов по лицу, а возможно и пыток, которыми вечно грозит надсмотрщик.

Лилиана перевернула предмет выпуклой стороной вверх и придавила обмотанной ступней.

Третья камера открылась. Времени совсем мало…

Треск, возвестивший об успешном завершении первого этапа плана, прозвучал громом в абсолютной тишине, потому что и ветер перестал протяжно свистеть у решетчатого окошка.

Вторая камера отворила свои двери обладателю ключей.

Лилиана напряглась и совершила последнее усилие, лопнули почти все оставшиеся волокна. Пальцы не смогли удержать вставшую вертикально ручку. Девушка, выпустив предмет приложения сил, пошатнулась и потеряла равновесие. Она попыталась выпрямиться и встать прямо, однако, вместо этого словно пружина налетела на стену. Не издала вопль боли она только потому, что удар ее оглушил.

Ключ вошел в замочную скважину ее камеры.

Перед глазами плыли темные круги, в полутьме это все равно, что стать слепым. Она на ощупь нашла маленький черенок, он валялся на прежнем месте, а вот другой части нигде не было. Девушка быстро сгребла миску, выплескав остатки еды, вложила ручку, прикрыла обглоданным хлебцем и поставила у двери.

Она едва успела плюхнуться на тюфяк и заставить свою грудь вздыматься не учащенно, а размеренно и спокойно. Ей отчаянно не хватало кислорода, легкие сопротивлялись неестественному принуждению.

Лилиана искоса наблюдала за реакцией тюремщика, судорожно вспоминая, не положила ли она черенок тем боком, из которого выдернулась щепа, обнажив светлую сердцевину.

Позже волшебница благодарила случай за то, что повернула голову вправо, ведь вся та сторона лба покрылась темно зелеными разводами от плесени, которые остались после того, как она впечаталась в стену и соскользнула по ней до самого пола.

Девушка похолодела. Под ногами валялся земляного цвета комок — это потерявшаяся часть ложки, обернувшаяся в слой мха, который в изобилии рос на голом камне. Из-за нее-то чародейка и потеряла равновесие…

Человек у двери непонимающе смотрел на обманную композицию.

Лилиана ощутила влажное тепло, скатывающееся между бровями на правую сторону носа к верхней губе. Ей повезло с каштановыми волосами, будь они светлее, и надзиратель заметил бы на них багровое пятно.