Отстрел - Словин Леонид Семенович - Страница 30

К Игумнову у них вопросов не было. Он занялся своим делом. В ванной он обратил внимание на скомканные белоснежные салфетки. Они лежали на виду. Может, поэтому никто до него не обратил на них внимания? Сквозь нежнейшие волокна просвечивались следы чернил. Игумнов аккуратно развернул. На верхней округлым крупным почерком было выведено: «Чек на UBS».

Речь могла идти об известном швейцарском банке «Union Bank of Switzerland»…

«Кто это мог написать? Нисан?»

Ясность внесла другая записка. Текст был исполнен той же рукой: «Срочно проверь в сейфе у Нисана».

Написать ее мог только новый руководитель. Нисан к моменту ее написания был мертв. Адресатом скорее всего был ближайший советник — Рыжий…

Не исключалось, что Неерия и Варнава имели в виду один и тот же чек на UBS.

В последующие часы силами Игумнова и бывших комитетчиков квартиру перевернули снова. На этот раз Игумнову повезло меньше, кагэбэшники, напротив были более удачливы.

— У нас кое-какой улов… — Их старший показал нечто, похожее на «жучок» из лондонского магазина «Шпион», помешенное внутрь целлофанового пакета. — У себя мы исследуем это детальнее…

— Устройство штатное? — Импортным оборудованием, как правило, пользовались коммерческие и частные охранные фирмы. Федеральные учреждения предпочитали собственные разработки.

Выглянувший из коридора второй технарь подмигнул. Комитетчики засмеялись. «Жучок» был хорошо им знаком! Сколько они обнаружили подобных! А еще больше внедрили…

—Кто-то постарался…

Вслух они ни за что не решились бы назвать структуру, поставившую подслушку, — Федеральную службу безопасности. Так верующие иудеи избегают произносить вслух имя своего невидимого всесильного Бога. Вскоре они уехали. С ними уехали и другие, занимавшиеся все это время внутридомовыми коммуникациями и наружными стенами. Те тоже возвращались с наваром. Было ясно: обыск квартиры до них проводили люди Неерии и Аркана. Федеральная служба безопасности в первую очередь унесла бы подслушивающие устройства.

«Искали исчезнувший банковский чек на UBS. В Фонде его не оказалось!»

Рэмбо не звонил. Внизу послышался шум подъехавшей машины. Игумнов подошел к окну. Из темноты было все хорошо видно. Машина остановилась у подъезда. Сидевший рядом с шофером открыл дверцу. Отбросил сигарету. Красная точка, описав дугу, исчезла далеко за машиной, под окнами, в крохотном альпинарии. Приехавший вышел на свет. Игумнов узнал Красноглазого.

Обеспечение безопасности в мотеле на Симферопольском шоссе, где происходили поминки, выполнял доселе неизвестный Фонд психологической помощи. Секьюрити были в камуфляжах, несмотря на категорическое запрещение московских властей использовать форму официальных силовых структур в черте города. Подступы к мотелю наглухо закрыли. По приказу, который невозможно было не выполнить, в соответствии с профессионально составленным единым планом дислокации на несколько часов вокруг мотеля был создан плотный кордон. Окружающие аллеи и подъезды блокировали заслоны дорожной техники. Тяжелые фуры дальнобойщиков ближнего зарубежья; трейлеры с фруктами и овощами, перемещенные с мест их традиционной стоянки; туристические автобусы, иномарки…

Был осуществлен максимум возможного с учетом имевшихся в столице мощных властных образований, Федеральной службы безопасности, МВД, ОМОНа и прочих спецслужб. Внутри мотеля у лестниц на этажах появились молодые люди известного типа, в камуфляжах, тяжелых ботинках, беретах. В Москве к ним успели привыкнуть. Ресторан был немедленно закрыт «на спецобслуживание». Остановившиеся в мотеле автотуристы и водители предпочли запереться у себя в номерах у телевизоров.

Война с «Дромитом» уже шла.

Обстоятельства приняли новый оборот.

С Ваганькова Варнава сразу поехал в мотель. Надо было встретиться с Жидом. Авторитеты в Москве знали о последних событиях.

Теперь Варнава был полностью информирован.

Сметана и Серый получили маляву.

Приглашение на разбор пришло из Израиля.

«Времена великих географических открытий прошли… — Братва транслировала прямым текстом. — Мир поделен. Попытка передела границ — путь к кровопролитию. Телодвижения чреваты…»

Вор в законе Чапан обвинил Сметану и Серого в том, что при их участии перекрыт кислород фонду «Дромит» — фирме, находящейся под братской крышей.

«Мы считаем, что это недостойно братвы…»

Воры в законе, не в пример политикам, не собирались разбегаться по национальным квартирам. Существовало прежнее общее пространство — СССР.

Кроме Сметаны и Серого, на разбор вызывались также свидетели. И первыми — Нисан Арабов и его брат Неерия…

Уклонение любой из конфликтующих сторон рассматривалось как признание вины.

Встреча в Израиле ничего доброго не сулила.

«Уроют где-нибудь в Иудейской пустыне…»

Братва сообщала, там уже находили кое-кого… На свалке. Чистеньких. Без признаков членовредительства…

Тут возник линявший в Лондон Варнава.

Сметана и Серый, инструктируя Варнаву, думали просить Жида быть их посредником в Иерусалиме. Положение изменилось, когда возникла надежда спасти от петли в «Лефортове» брата Серого… Посредник запросил за это головы бухарских банкиров и их иерусалимского представителя. Для этого следовало заманить Туманова в Москву. Варнаве это удалось. Жид был в Москве. Гарантии исчезли. Он превратился в заложника, в человека, объявленного вне закона. Каждый член группировки мог и обязан был с ним разобраться. С Варнавы теперь могли получить и та, и другая сторона. И в первую очередь бухарская группировка — за каждый волос, который упадет с головы Жида.

В мотеле Варнава увидел к е н т о в. Эти не были в курсе его дел. Публика была пестрой. Спортсмены, бандиты…

От «Дромита» присутствовали второстепенные фигуры. Несколько членов Совета директоров, главбух. Не было и Неерии — он заехал всего на несколько минут, окруженный десятком охранников. Извинившись, исчез, сославшись на дела.

С Варнавой за столом оказались дальние родственники погибшего и несколько небольших банковских боссов, которым он лично давал крышу. Впереди за столом сидели сестры и племянницы Ковача — с утра на ногах, голодные, они набросились на еду, худые, быстрые, светлые, в одинаковых черных пиджаках. Только вдова убитого оставалась безучастной. Неподвижная бледная кукла, нашпигованная нейролептиками. Опекавшая вдову секьюрити из частного агентства не спускала с нее глаз. Она все видела, замечала.

Варнава заметил, что в зале нет Савона. Не увидел он и никого из первых авторитетов.

Их присутствие всегда было опасным, потому что менты редко упускали возможность явиться непрошеными на воровскую сходку, проходившую под видом юбилея или поминок. Находились люди, которые заблаговременно предупреждали об этом братву. Кто они были и какие должности занимали, это оставалось тайной. О внезапных налетах такого рода решение принимали на самом верху, рядовых участников информировали в последнюю очередь.

—Авторитеты… Они в другом зале… — сказал кто-то.

Миха приехал к сестре поздно ночью, уйдя от слежки на Смоленской площади и помотавшись изрядно по Москве. Улица Поликарпова уже спала. Нигде не было видно ни одного ш т ы м п а . Они проговорили почти до утра. Встали попозже. Сестра позвонила на работу — смена начиналась с восьми. Попросила разрешения прийти к обеду. Из квартиры она вышла первой — осмотрела лестницу, верхнюю часть, до чердака. Все было чисто. Из дома вышли поврозь. Соньку повели сразу от подъезда. Она повернула, чтобы предупредить. Ничего не получилось. Жид увидел, что происходит. Вышел из подъезда. Сеструху оставили в покое. Миха заметил вчерашнюю «вольво», теперь к ней прицепили еще «жигуль». Сопровождавшие старательно отводили глаза. Никто не вытащил пушку. Приказа брать тоже не было. Ждали инструкций. Миха все еще не знал, что произошло накануне. Вышел на Беговую, остановил такси. «Вольво» и «жигуль» немедленно пристроились сзади.