Шелк и сталь (Техасская любовь) - Харт Кэтрин - Страница 12

Спасли положение в какой-то мере дети. Старший мальчик, пятнадцатимесячный карапуз с русой головенкой, был точной копией Джима, а очаровательная дочурка трех месяцев от роду с темными локонами напоминала большую куклу. Сомнения относительно Беки не помешали Лорел искренне любоваться прелестными большеглазыми детьми.

– До чего же милы! – воскликнула она от всей души. – Вы, наверное, очень гордитесь ими!

– Еще бы! – подтвердила Беки и ласково улыбнулась мужу. – Только заикнись – и Джим тебе все уши прожужжит рассказами о них.

После обеда мужчины вышли во двор, а Лорел вызвалась помочь убрать со стола. Желая разрядить обстановку, она снова заговорила о детях.

– С такими малышами, наверное, нелегко справляться, – сказала она.

– Да уж, – откликнулась Беки, – с ними не отдохнешь! Особенно сейчас, когда Тэд начал ходить. По правде говоря, я не собиралась заводить второго ребенка так быстро после рождения Тэда, но природа распорядилась иначе. Хорошо еще, что на этот раз у меня есть молоко, и, по мнению доктора Джеймсона, пока я кормлю Эмилию, мне не грозит опасность нового прибавления семейства.

– Зато дети будут расти вместе, – заметила Лорел. – Мне всегда так хотелось иметь братишку или сестренку, чтобы не играть одной.

– Ну, Хенк, конечно, уже переросток и мало подходит для детских забав, но когда вы с Брендоном поженитесь, он заменит тебе брата, – улыбнулась Беки.

Лорел едва не выронила из рук тарелку, которую вытирала в этот момент. На ее лице, очевидно, отразилось потрясение, вызванное этими словами, потому что Беки поспешила добавить:

– Может, я вмешиваюсь не в свое дело, но Брендону нужна хорошая жена. Он засиделся в холостяках. А человек он отличный – добрый, внимательный, работящий, да и собой недурен. Не влюбись я по уши в Джима, я бы и сама пококетничала с Брендоном. Представляю, как эффектно он будет выглядеть под венцом.

Превознося до небес Брендона, Беки невольно подтвердила подозрения Лорел. Наверное, подумала она, до романа с Джимом Беки какое-то время была увлечена Брендоном. Не долго, но достаточно для того, чтобы он безнадежно в нее влюбился. И прежняя тоска с новой силой охватила Лорел. Она бы и хотела возненавидеть сидящую рядом очаровательную брюнетку, но не могла. Разум подсказывал ей, что Беки была не вольна в своем чувстве, когда предпочла Джима Брендону, а может, и не подозревала о его любви к ней. Не исключено, что Брендон и объясниться-то Беки не успел, как его место в ее душе занял Джим. Как же можно ненавидеть человека за им не содеянное, особенно если этот человек – милая веселая Беки, так гордящаяся своими детьми и мужем?

В последние дни близящегося к закату лета Брендон продолжал усиленно оказывать Лорел знаки внимания, но все в той же странной спорадической манере. Надвигалась ответственная пора осенних работ, от которых зависели результаты летней страды, но Брендон умудрялся выкраивать время для встреч с Лорел, хотя даже при ней не мог полностью отключиться от хозяйственных проблем и расслабиться. Тем не менее при первой же возможности он опять летел к Лорел, несколько раз посылал ей конфеты и цветы, когда не мог приехать сам, и снова и снова предлагал пожениться.

Это неизменно заканчивалось пререканиями между ними. Брендон так упорно твердил, что никогда не питал нежных чувств к Беки, что в конце концов Лорел перестала упоминать ее имя и объясняла свой отказ лишь нежеланием прогневить отца, который никогда не простит ей отступничество.

Ссылки на волю отца вызывали у Брендона не меньшее недовольство, чем ее ревность к Беки.

– Ради Бога, Лорел, – не выдержал он однажды, – ты же взрослая. Когда же, наконец, ты низвергнешь отца с возведенного тобой же пьедестала и поймешь, что он за человек!

Лорел всю передернуло.

– Потрудись объяснить, что ты имеешь в виду? – спросила она ледяным тоном.

Брендон обхватил своими могучими руками плечи Лорел и сильно ее встряхнул.

– Неужто ты так и не снизойдешь с небес на землю и не поинтересуешься, что происходит прямо под твоим носом? То ли ты в слепоте своей не видишь деяний своего отца, то ли не придаешь им значения. И все, что он говорит, кажется тебе естественным и правильным, даже если вредит другим.

– О чем ты? – только и смогла в замешательстве пролепетать вконец расстроенная Лорел.

Брендон крепко стиснул зубы, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Ладно, Лорел, – пробормотал он угрюмо. – Ступай домой к своему любимому папочке и забудь, что я тебе тут наплел.

Конечно, после того как поселенцы хлынули на Запад и прочертили его земли линиями железных дорог, многое в его жизни изменилось, но осень по-прежнему оставалась трудной, напряженной порой для всех хозяев ранчо. В это время им приходилось как никогда ломать спину на работе: сгонять скот в одно место, отбирать животных на продажу, клеймить тех, что остаются в хозяйстве. Пригоняли стада с летних пастбищ, разыскивали и водворяли на место отбившихся бычков. В завершение осеннего сезона отобранных животных перегоняли в близлежащие городки или накопители вдоль железных дорог, а оттуда на специальных платформах со стойлами переправляли по мере надобности на рынки в более крупные центры.

По мере заселения Запада маршруты перегонов стад сокращались и во времени, и в пространстве, но тем не менее оставались крайне изматывающими, тем более что всегда были сопряжены с жарой и пылью. В любую погоду люди сутками не сходили с седла и дышали не столько воздухом, сколько пылью из-под копыт животных. А сколько хлопот доставлял ветреный нрав подопечных бычков! Их буквально ни на минуту не выпускали из поля зрения и то и дело подгоняли, иначе они разбредались по сторонам и при малейшем поводе обращались в паническое бегство.

Брендон и Лорел так и не успели выяснить свои отношения, как нагрянула осень, и Брендон по уши погряз в трудном деле подготовки к перегону стада. На этот раз он решил объединиться с Джимом Лаусоном и еще одним соседом и таким образом сократить число необходимых ковбоев. Брендон был так занят, что какое-то время ему было не до Лорел. До ломоты в спине он вкалывал с раннего утра до позднего вечера, не имея свободной секунды, чтобы подумать о ней или попытаться разрешить их проблемы. Лишь поздними вечерами, добравшись, наконец, до своего спального мешка и глядя в усыпанное звездами небо, он обращался мыслями к любимой девушке, но натруженное тело требовало отдыха, и глаза невольно смыкались, едва он успевал вспомнить о Лорел и подумать, скучает ли она по нему. И немедленно куда-то выползал и начинал грызть червь сомнения – а знает ли она о поведении Рекса?

Между тем Лорел скучала, и даже очень, даже себе на удивление, ибо никак не предполагала, что успела так привыкнуть к присутствию Брендона. Правда, она понимала, какие трудные дни он переживает, и это смягчало ее тоску. Впрочем, у нее тоже дел было по горло – Бурке, как и все соседи, усиленно готовились перегонять скот. В течение нескольких недель дом напоминал растревоженный пчелиный улей. Но в один прекрасный день все работники ушли со стадами, и в доме воцарилась тишина.

Женщинам, однако, было не до отдыха. Стадо с самого начала сопровождал продовольственный фургон, но запасы еды приходилось через каждые несколько дней пополнять продуктами, доставляемыми с ранчо. Марта и Лорел варили огромные котлы супа, пекли пироги и печенье, закупали хлеб, следили за погрузкой припасов в следующий фургон.

К концу третьей недели погода начала меняться. Сухие жаркие дни с беспрестанно сияющим на безоблачном небе солнцем уступили место сумрачным, повеяло сыростью. Влажные туманы предвещали приближение грозы, а пока высасывали силы из всех живых существ. Раньше Лорел лишало жизнерадостности затянувшееся отсутствие Брендона, теперь же ее сковывал по рукам и ногам неподвижный влажный воздух, словно душивший горячей сыростью. Ощущая, как под прилипшим к телу платьем между лопаток текут струйки пота, Лорел думала о том, насколько тяжело сейчас тем, кто гонкт стадо, день и ночь находится под открытым небом, без тени над головой, без глотка свежего воздуха. Но когда, наконец, гроза с присущей ей безудержной яростью обрушится на людей и животных, не имеющих крыши над головой, им станет еще хуже. Лорел все чаще вспоминала Брендона и молила небо о том, чтобы оно явило ему свою милость.