Серебро закамское - Лещенко Василий Юрьевич - Страница 21

Не всегда люди, которые находят клад, сознают его настоящую ценность. В 1959 году в деревне Мало-Аниковской был найден серебряный кувшин с надписями куфическим письмом, изготовленный в XI веке. Находчики разломали кувшин на части и поделили между собой. По счастливому стечению обстоятельств почти все обломки этого кувшина поступили в разное время в Чердынский музей.

При осмотре серебряного блюда со сценой охоты на медведей оказалось, что его поверхность покрыта множеством тонких врезанных в металл линий. Порой они были едва заметны для невооруженного глаза. Чтобы уловить такие линии, приходилось изменять угол наклона блюда, подставляя его под косое солнечное освещение. Постепенно глаза привыкли улавливать среди хаоса пересекающихся линий отдельные из них. Вдруг из этих линий стали складываться какие-то фигуры.

Сначала удалось различить схематичного человечка. Он стоял в фас с расставленными в стороны ногами. В обеих поднятых руках он держал по клинку. Эти клинки не походили на кинжалы или мечи. Скосом рукояти и характерной изогнутостью лезвия они напоминали сабли. На голове человека была трехзубчатая (трехрогая) корона. Кроме этой фигуры, на блюде было нанесено пять аналогичных ей, отличающихся в основном размерами и мелкими деталями в изображении позы и лиц.

Врезанные на поверхности блюда фигуры исполнены в разное время и разными людьми. Для обоснования этого вывода использована макрофотография. Сильно увеличенные фотоснимки, полученные с ее помощью, наглядно убеждали в том, что технические особенности исполнения различных фигур позволяют четко отличить руку одного мастера от другого.

Врезанные рисунки нанесены на блюдо из деревни Больше-Аниковской в пределах IX-X столетий. Наибольший интерес вызывают среди них стилизованные человеческие фигуры. Кого изображали эти загадочные фигуры с зубчатыми коронами на голове и саблями в руках, стоящие в воинственной угрожающей позе?

В первой половине XIX века путешественник А. М. Кастрен побывал в Западной Сибири у хантов и, со слов очевидца, привел любопытное описание одного обряда. По его сведениям, у хантов самый торжественный праздник бывает в период возвращения с летних промыслов. Праздник начинался вечером и продолжался далеко за полночь. Для отправления обрядов все собирались к предназначенной юрте. По словам А. М. Кастрена, когда все были в сборе, «…шаман начал шуметь саблями и железными копьями, принесенными еще прежде в юрту и положенными перед идолом, потом каждому из присутствующих, кроме женщин, стоявших за перегородкою, дал в руки саблю и копье, а сам взял в каждую руку по сабле и стал спиною к столу. Остальные остяки расположились со своим оружием в ряд, одни посередине, другие по сторонам. Почти все они вместе повернулись три раза с протянутым вверх оружием. Шаман забил друг о дружку своими саблями, потом по его знаку все закричали „хай“, причем они кланялись то в одну, то в другую сторону». Танец продолжался около часа, потом оружие сдали шаману, и он сложил его на прежнее место.

В этом описании поза шамана с саблями в руках весьма сходна с позой человеческих фигур на врезанных рисунках. Поэтому человеческие фигурки с саблями, врезанные на блюде, можно отнести к изображениям шаманов. Местные народы Приуралья и Сибири считали их посредниками между людьми и окружающим их вымышленным миром добрых и злых духов. Трехрогие головные уборы на человеческих фигурах изображают шаманские шапки или короны, бывшие одной из главных частей шаманского костюма.

На четырех десятках блюд, найденных в основном в Верхнем Прикамье, пробиты в бортиках небольшие отверстия, с помощью которых эти блюда подвешивались при совершении каких-то обрядов. Разгадку этих обрядов помогают установить работы этнографов XIX — начала XX века. По их сведениям, западносибирские угры использовали серебряную посуду при совершении обрядов, посвященных духу-хозяину по имени Мир сусне хум — «смотрящий за людьми человек».

По сведениям Н. Л. Гондатти, Мир сусне хума призывали ночами, когда он будто бы совершал свой объезд вокруг земли. Для ног коня Мир сусне хума ставили предварительно на землю несколько серебряных или вообще металлических тарелочек и объясняли это тем, что «…божий конь мог стоять не на голой земле или снегу».

Популярность Мир сусне хума отразилась в легендарной генеалогии, по которой он был младшим, седьмым сыном верховного бога Нуми Торума. Его считали покровителем охотников, посылающим людям дичь. На верхней Лозьве о нем говорили, как о «князе запасов черной дичи, красной дичи». Он же являлся вестником воли высших божеств, охранял здоровье и обеспечивал успех.

Причина употребления серебра в обрядах поклонения Мир сусне хуму оставалась долгое время неясна, пока изучение эпических преданий, сказок и песен не указало ученым на связь этого духа-хозяина с культом солнца. В сказках и шаманских песнях его чаще всего представляют в виде всадника на белом коне, который скачет над облаками. Манси на реке Сосьве называли Мир сусне хума сыном «золотого света», «золотой рукой солнца» или «через окно падающим пучком солнечных лучей». В шаманских песнях его называли: «Ты золотая солнечная рука восходящего солнца», «Ты изображенный в виде золотого гуся», «Ты золотоволосое восходящее солнце», «Князь с волосами восходящего солнца».

Применение привозной серебряной посуды в виде блюд в культе Мир сусне хума объясняется отождествлением духа-хозяина с солнцем. Именно диски серебряных блюд должны были олицетворять на земле небесное светило, другими словами — самого Мир сусне хума, в силу своих физических качеств — цвета и блеска благородного металла и круглой формы. Очевидно, существование обрядов поклонения солнцу восходит еще к последним столетиям I тысячелетия новой эры, когда приток серебряной посуды в Прикамье достиг своей высшей точки. Не случайно на нескольких блюдах наряду с объектами охотничьей магии — зверями, птицами, рыбами — врезаны знаки небесных светил — солнца и луны.

Обряды охотничьей магии совершались в определенных местах — святилищах. У некоторых западносибирских народов — хантов, манси, селькупов, — близких по хозяйственно-культурному типу древним коми-пермякам, святилища располагались в самых разных топографических условиях: на холмах, по протокам или урочищам, в лесных рощах, тайге, вблизи от жилищ или далеко от них. Наличие группы сосудов узко культового назначения, к которым относятся блюда с врезанными рисунками, а также отверстиями для подвешивания наряду с особенностями топографии некоторых из находок серебряной посуды в Верхнем Прикамье позволяют указать на существование в нескольких местах древних святилищ.

Кто они — бывшие владельцы экзотических сокровищ в Прикамье? В некоторых случаях они обладали незаурядными по тому месту и времени богатствами. Так, древний владелец Пешнигортского клада спрятал девять серебряных сосудов и семь серебряных шейных гривен. У владельца Редикорского клада было серебряное ведро и тридцать четыре вложенные в него серебряные шейные гривны.

Особый интерес представляют случаи, когда на драгоценных изделиях имеются личные знаки собственности — тамги их владельцев. На серебряном ведре из Турушевского клада врезана вертикальная линия длиной около шести сантиметров, от верхнего конца которой отходит вправо короткая черта. Недалеко от этого знака расположен другой, отличавшийся лишь местом расположения и размерами короткой черты. Врезанные знаки напоминали тамги, обнаруженные на костяных вещах из раскопок городищ предков коми-пермяков. Хотя обе тамги на серебряном ведре были родственными между собой вариантами, они отличались друг от друга. Если одна тамга была едва заметна невооруженным глазом (вероятно, она была стерта в результате длительного употребления ведра), то линии другой были видны совершенно отчетливо. Отсюда вывод: тамги исполнены в разное время и разными людьми. Скорее всего этими людьми могли быть отец и сын, получивший от отца сокровище и поставивший на нем свою тамгу.