Чернокнижник - Смирнов Андрей - Страница 81

Уилар кивнул, но граф заметил, что внимание гостя поглощено не плитой, а совершенно другим предметом — мечом, висевшим на кресле хозяина кабинета. Шабрез убрал плиту на место, взял в руки меч и наполовину вынул его из ножен.

— Нравится? — спросил он, любовно разглядывая клинок, по которому, пульсируя, переливался молочно-белый свет. Меч был не совсем обычным для этой части материка: клинок был длинным, слегка искривлённым, гарда — совсем небольшой, а к концу рукояти крепилась нить с хвостиком. Такие мечи делали в Сармене и Йэрмэзе, и они отличались необыкновенной остротой, но здесь, на западе, оружием такого рода почти никто не пользовался — исключая разве что наёмных убийц. Солдаты и рыцари традиционно предпочитали более тяжёлые и мощные клинки — под стать своим железным латам. Но, конечно, клинок, который Уилар видел перед собой, был не совсем обычным.

Не сводя глаз с лезвия, Уилар кивнул.

— Великолепная работа, — сказал он, не делая и попытки прикоснуться к чужому оружию. Затем он задал вопрос, который любому постороннему мог бы показаться более чем странным:

— Он или она?

— Он. — Шабрез нежно погладил ножны. — На тринадцатый день после рождения.

— Я это сделал на четвёртый, — сказал гость.

— Это одно и то же, — заметил хозяин замка.

Уилар снова кивнул.

Напряжённый день и обстановка дали о себе знать: не успела Эльга закрыть глаза, как погрузилась в кошмар. Ей снилось, что она бежит по тёмному лабиринту, по лесу, по каким-то грязным тоннелям — во сне лес, лабиринт и тоннели плавно переходили друг в друга а кто-то, скрывающийся во тьме, преследует её. Она не знала, как выглядит этот «кто-то», чувствовала лишь, что он внимательно следит за ней, как бы она ни пыталась уйти от преследования. Охотник — сгусток силы, намного превосходящий её собственную — настигал её, она, превратившись в обезумевшее животное, мчалась вперёд из последних сил…

Стук в дверь разбудил её, развеяв кошмар. Несколько секунд она лежала неподвижно — её мозг, так и не сумевший отдохнуть за прошедший час, безуспешно пытался начать работать. Стук повторился. Полагая, что это Уилар, Эльга встала и открыла дверь. Открыла — и отшатнулась: на пороге, широко улыбаясь, стоял Канье Шабрез.

— Я могу войти? — поинтересовался он, галантно поклонившись.

Эльга сглотнула. Кошмар продолжался и после пробуждения. Её мозг наконец проснулся и заработал с бешеной скоростью.

— Н-нет!.. — выдавила она, мигом припомнив все полузабытые детские сказки. «Где посох?!» Скосила глаза. Скайлагга лежала там, где она её оставила — на табуретке у кровати.

Канье улыбнулся ещё больше. Похоже. поведение Эльги его попросту забавляло.

— Пока Отец разговаривал с вашим другом, мы приготовили ужин. Позвольте мне проводить вас. — Он предложил руку.

— Я не знаю… — Эльга растерялась. — Уилар…

— Они с Отцом уже там.

— Минутку. — ей наконец удалось взять себя в руки. — Мне нужно привести себя в порядок.

Не дожидаясь ответа, она закрыла дверь перед носом Канье, как можно тише и быстрее задвинула засов и села на кровать. «Скайлагга» — произнесла она мысленно, положив руку на посох. Скайлагга была живым существом — во всяком случае не менее живым, чем любой из Шабрезов, которые хотя и дышали смертным холодом, тем не менее ходили, разговаривали и улыбались. Скайлагга была живой, хотя и несколько в другом роде: Эльге она казалась сгустком черноты, знающим только одно чувство: ненависть. Изливавшееся из посоха зло, как ни странно, подействовало на Эльгу отрезвляюще.

«Надо идти, — подумала она. — Ну не съедят же они меня, в самом деле…»

Все в том же зале, на длинном столе, были разложены готовые блюда, тарелки, салфетки и разные столовые приборы. Йонган, как и полагалось хозяину, занимал место во главе стола, Уилар сидел слева от Найзы, второе место рядом с чернокнижником было свободно и предназначалось, судя по всему, для Эльги. Стараясь держаться независимо и не обращать внимания на скользившего рядом Канье, Эльга направилась к столу. Она подошла как раз в тот момент, когда Найза выясняла гастрономические пристрастия гостя.

— …Вяленое мясо? Вырезка? Холодец?

— Лучше всего обычное жаркое, — ответил Уилар, мягко глядя в глаза красавицы. — Какой холодец в такую погоду?

Найзе ответ чем-то не понравился, и она слегка наморщила носик. Впрочем, она тут же переключилась на гостью.

— А вы?

— Мне то же самое, — быстро сказала Эльга — и одновременно Уилар произнёс:

— Она ничего не будет. — Вышла неловкая заминка, и Уилар попытался обратить все в шутку: — Знаете ли, моя дочь такая набожная — соблюдает зимний церковный пост.

Найза заулыбалась, переводя взгляд от «отца» к «дочери». Эльга разозлилась. Какого черта Уилар издевается над ней, да ещё и в таком месте?! Ему прекрасно известно, что никакого поста она не соблюдает — по его же собственной милости.

— Вообще-то я бы не отказалась от кусочка чего-нибудь горячего, — вполголоса заметила она, усаживаясь за стол.

— Вообще-то на твоём месте я бы сначала поинтересовался, чьё мясо сегодня подают, — так же тихо ответил Уилар.

Эльга присмотрелась к выставленным на скатерти блюдам.

— А чьё?.. апт… — Она издала какой-то непонятный звук, подавившись собственным вопросом. Шабрезы вежливо улыбались, а на столе, между кувшином, большой тарелкой с холодцом и бутылкой красного вина (вина ли???), на фарфоровом блюдце лежала отрезанная человеческая кисть, обильно посыпанная солью. Раньше их там лежали две, но одна из них перекочевала в тарелку Гиллиома, и он сосредоточенно кромсал её ножом.

— Как прошла охота, возлюбленные мои Дети? — С отеческой заботой поинтересовался граф Шабрез.

— Мы торопились, Отец, — ответил Канье. — Наверное, нам следует прогуляться по лесу ещё и завтра — найти что-нибудь к празднику Длинной Ночи.

— Хмм, — сказал граф. — Я слышал голоса двоих…

— Так и есть, — сказала Найза. — Но самку по большей части мы уже приготовили. — Она показала глазами на стол. — Все-таки у нас гости, — и мило улыбнулась Уилару.

— А кто второй? — спросил граф.

— Какой-то старик, — развёл руками Канье. — Но, согласитесь, Отец, подавать такое на праздник…

Молодая часть семейства дружно согласилась с ним: подавать на праздник, который бывает раз в году, какого-то старикашку! Немыслимо!

«Меня сейчас стошнит», — подумала Эльга.

— Любезные мои Дети! — ласково сказал граф Йонган. — Сколько уже раз я предупреждал вас, чтобы вы не охотились каждый день… Да, я прекрасно помню, какой завтра день! — повысил он голос, чтобы перекрыть возмущённые возгласы молодёжи. — Точнее какая ночь. Самая лучшая, самая прекрасная, самая длинная ночь в году. Однако вспомните и вы всё то, о чём я предупреждал вас неоднократно! Столь безудержно увлекаясь охотой, вы ставите под угрозу экологический баланс нашего маленького края!

— Отец, — тряхнув кудряшками, прервала тягостное молчание Найза. — Который уже год вы пугаете нас этими же самыми словами. Объясните наконец, что означает выражение, которое вы так любите употреблять, — «экологический баланс»! — потребовала она.

— Сию минуту объясню, моя сахарная, — медовым голосом сказал граф. — Экологический баланс — это когда все хорошо и спокойно, когда наши хомячки тихо сидят в своих домиках, целый день размножаются и знай нагуливают себе жирок. А нарушается он тогда, сладкая моя, когда наши хомячки беспокоятся и разбегаются или жалуются шээлитам, которые сейчас как раз сидят тут, неподалёку. — Сладость пропала, и каждое новое слово Йонгана звучало все резче: — А шээлиты приходят и вставляют в твою упругую белую попку здоровенный осиновый кол. Вот что такое нарушенный экологический баланс, моя рыбонька. — Он с отвращением оглядел четырех Детей. — Разговор окончен. Того, что вы принесли, нам хватит на неделю. Понятно?

— Конечно, Отец, — сквозь зубы произнёс Канье, опустив глаза. — Конечно, Отец, все будет так, как вы скажете.