Рыцарь - Смирнов Андрей - Страница 53

Легат довольно улыбнулся. Ага, преступник заговорил! Начало положено. Разговорить его – это уже дело техники.

– За преступления перед Богом и людьми, за хулу и поношение Святой Римской Католической Церкви, за мерзкое чародейство, за заключение сделки с дьяволом и за малефециум, – отбарабанил легат Верочелле.

– Что-что? – вполголоса спросил Годфруа де Фраго у тамплиера. – Чего он там говорит? Какой еще малефециум?

– Это латынь, – чуточку погромче, чем следовало, ответил Ги. – А слово это в переводе с латыни означает «причинение вреда».

– Так бы и говорили, – буркнул Годфруа. – А то придумали какие-то малефециумы, венефециумы...

Легат в бешенстве обернулся к рыцарям. Те мгновенно умолкли и уставились в пространство.

– Ты ли отшельник, именуемый Иммануилом? – в третий раз спросил легат у отшельника.

Видимо, чудотворцу вся эта волынка тоже уже порядком надоела, поскольку он, вместо того чтобы промолчать или спросить что-нибудь в ответ, спокойно промолвил:

– Да. Это я.

Легат обернулся к крестьянам.

– Можете ли вы засвидетельствовать, что этот человек действительно отшельник Иммануил, как он сам себя называет?

Крестьяне жались, мычали что-то невразумительное и с видом нашкодивших шавок смотрели на святого.

– Так да или нет?! – повысил голос господин легат. И столько власти было в этом голосе, что не ответить ему было уже никак невозможно.

Самым смелым оказался Сантье.

– Да, монсеньор. Это он самый и есть. Только это... Никакого вреда или там малеициума или еще чего такого он нам не делал. Напротив даже, он завсегда...

Легат резко взмахнул рукой, обрывая излияния Сантье.

– Довольно. Будешь говорить, когда тебя об этом спросят. Итак, со слов свидетелей и также с его собственных слов было установлено, что этот человек действительно является Иммануилом-отшельником...

– Принимать свидетельства от крестьян?.. – сморщился тамплиер. – Ох, ну и странные же порядки у них в Италии...

– Чему тут удивляться... – со скучающей физиономией потянул Годфри. – Это же и-таль-ян-цы!

– Ну да, трусливые итальяшки...

– Франкская сволочь, если ты еще раз... – сквозь зубы начал один из итальянских рыцарей, сопровождавших Пабло.

– То что?.. – быстро спросил Ги.

– Замолчите, вы, оба! – рявкнул Пабло Верочелле.

Ги и итальянец умолкли, но принялись сверлить друг друга свирепыми взглядами.

Между тем допрос Иммануила продолжался.

На вопрос, откуда он родом, отшельник ответил, что у нас у всех только один дом – Царствие Небесное. На вопрос, какую веру он исповедует, отшельник произнес что-то вроде: «У Единого много имен. Хвалите его на всех языках и не будьте с теми, которые раскольничают о его именах».

Говорил Иммануил это с таким видом, как будто бы что-то цитировал.

– Очень хорошо, – сказал легат, – а признаешь ли ты верховный авторитет Папы Римского над всеми прочими епископами и прелатами? Признаешь ли, что нельзя спастись иначе, кроме как уверовав в Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятую Римскую Католическую Церковь и Святых Апостолов? Признаешь ли ты, что римский епископ – подлинный наместник Господа на земле и ему принадлежит власть связывать и развязывать как на земле, так и на небе?

– Нет, – последовал лаконичный ответ.

Ну не мог он соврать, что ли?

По физиономии легата снова расплылась счастливая улыбка. Попался, еретик!

На вопрос, признается ли он в остальных своих преступлениях, Иммануил ответил отрицательно. Но это было уже неважно. Своим первым «нет» Иммануил определил свою судьбу.

В итоге он был извещен о том, что будет подвергнут и духовному и светскому суду как еретик, колдун и малефик.

Отшельник и это сообщение воспринял совершенно спокойно.

– Кому принадлежат эти земли? – спросил Пабло Верочелле у одного из франкских рыцарей, Вильгельма де Сен-Пе. Спросил и скривился: – Роже?

– Нет, монсеньор, – ответил Вильгельм. – Тут не совсем ясно. Роже Безьерский говорит, что это, мол, его владения, а один местный барон, Родриго де Эро, – что его.

– А этот... барон... – продолжал выяснять Пабло, – он добрый католик? Или тоже... из этих?

– Вроде бы католик...

– Католик, католик, – встрял Годфри. – Самый что ни на есть. Не знаю, как у вас в Италии...

Пабло Верочелле вздохнул:

– Годфри, я бы настоятельно попросил вас и вашего друга больше не задирать моих итальянских рыцарей.

– Мы? – деланно изумился Годфри. – Это мы их задираем? Да мы и так ведем себя яко агнцы! Вы слышали, как эта итальянская скотина... ох, простите, монсеньор... как этот Джеронимо-пес-его-знает-кто назвал Ги? Если бы не вы, монсеньор, клянусь...

Легат устало замахал на него руками:

– Все, все, хватит. Я вижу, что разговаривать с вами бесполезно. Ступайте.

В деревне по приказу легата была экспроприирована телега, в которую посадили Иммануила.

– Свяжите его, чтоб не убежал.

Иммануил, услышав это, чуть усмехнулся. Выгадав момент, когда Верочелле отошел, чтобы отдать распоряжения солдатам, я спросил у отшельника:

– Чему радуешься? Еще не дошло, что тебе светит? Тебя сожгут!

Как об стенку горох. Смотрит спокойно и чуть улыбается.

– Ты же какой-то силой обладаешь. Так не кажется ли тебе, что сейчас тот самый случай, когда...

– Не кажется.

Я отошел от этого ненормального. К тому же и легат начал уже подозрительно поглядывать в нашу сторону.

Я отозвал в сторонку Ги де Эльбена:

– Как думаешь, если вашему легату дать денег...

Ги помотал головой:

– Без толку.

– Вот и мне почему-то так кажется... Ты уверен?

– Конечно. Его же епископство где-то в Италии ждет-дожидается. Нет, если, конечно, твоя дорожная сумка забита золотыми бизантами...

– Не забита.

По дороге к замку барона Родриго я гадал: хорошо это или плохо, что Иммануила везут именно туда? Из головы не выходила сцена, случившаяся в монастыре Сен-Жебрак. Рыцарская этика господина барона на людей неблагородного происхождения не распространяется. На то она и рыцарская. Но с другой стороны, Родриго, кажется, хорошо относился к этому святому...

...Вот мы и снова в замке славного барона Родриго де Эро. Во дворе замка нас встречал сам хозяин. Держал стремя лошади легата, помогал тому спешиться. Поцеловал перстень. Легат был доволен.