Записки чекиста - Смирнов Дмитрий Михайлович - Страница 66

Поздоровавшись с «гостями», Экерт быстро оглядел их и изменился в лице. Он увидел и узнал односельчанина. Убийце стало понятно, зачем пришли сюда эти люди.

Что ж, признаться? Нет! Была предпринята последняя, отчаянная попытка к спасению. Произошла ошибка! Вот же и паспорт, и военный билет на имя Николая Ивановича Неведомского. Никакого Экерта он и в глаза никогда не видел!

Но разве обманешь живого свидетеля, который из тысячи людей узнает фашистского палача.

В процессе следствия и на суде Н.А.Экерт признался во всех, совершённых им злодеяниях. Под его руководством и при непосредственном участии было расстреляно более шестидесяти советских граждан, совершено много других преступлений. Лично участвовал этот выродок и в аресте членов Обольской комсомольской подпольной организации «Юные мстители».

Выездная сессия Верховного суда БССР приговорила Н.А.Экерта (он же Н.И.Неведомский) к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение.

Чекистский язык краток: преступник разыскан, разоблачён, привлечён к уголовной ответственности. Но за этой немногословностью скрываются годы напряжённых поисков, кропотливой работы.

Я умышленно так подробно рассказал о розыске закоренелого предателя и кровавого преступника Н.А.Экерта, продолжавшемся почти пятнадцать лет.

Его могли бы найти и раньше, если бы И.Г.Езовитов не посылал в органы государственной безопасности безымянные письма, а сразу сообщил адрес преступника. Если бы при первом опросе в Риге внимательнее отнеслись к рассказам мнимого репатрианта и быстро проверили их. Если бы жена «бисквитчика», Берта Абрамовна, не «забыла» фамилию домашней работницы Аннушки.

Сколько таких досадных «если» встаёт на пути чекиста!

И все-таки предателю Экерту не удалось уйти от возмездия.

Не ушёл и другой, тоже по доброй воле помогавший гитлеровским оккупантам, матёрый преступник, уроженец Западной Белоруссии И.П.Жихаревич. Выходец из семьи разбогатевшего во времена пилсудчины хозяина, он презирал все родное и, не раздумывая, пошёл на службу к фашистам.

Ещё в учительской семинарии Жихаревич выступал с антисоветскими «докладами», истолковывая жизнь советского народа в клеветническом духе. Узнав о намерении одного из своих товарищей уйти в партизанский отряд, он подло выдал его. Фашисты арестовали парня, обвинив в связях с партизанами и большевистской пропаганде. Так и пропал человек, а Жихаревич заработал за это благодарность от своих хозяев.

Задолго до того как стать профессиональным шпионом и убийцей, Игнатий Жихаревич успел стяжать недобрую славу среди жителей многих белорусских и литовских сел. Молодой, самовлюблённый и жестокий, этот подонок проявлял к «службе» особое рвение. Там, где он проходил, неизменно оставался кровавый след. Несчастные жены и дети оплакивали убитых мужей и отцов, а Жихаревич преуспевал.

Оказавшись в конце войны на Западе, этот предатель поступает в разведывательно-диверсионную школу. Основной костяк её составляли бывшие полицейские, каратели, участники различных националистических групп и сотрудники СД. В школе готовили агентов-разведчиков и диверсантов для переброски на территорию Советской Белоруссии. В ней бывал сам «президент» так называемой «Белорусской центральной рады» Родослав Островский. Однажды, от имени «правительства», он даже принял от «слушателей» присягу.

А через некоторое время Жихаревича вместе с другими вражескими лазутчиками, вооружёнными автоматами и гранатами, гитлеровская разведка забросила на освобождённую советскими войсками территорию БССР.

Органам государственной безопасности сразу стало известно об этом. Знали чекисты и о прежних «подвигах» И.П.Жихаревича. О них рассказывали люди, ранее сталкивавшиеся с предателем. Рассказывали и разоблачённые немецкие агенты, обучавшиеся вместе с ним в шпионской школе.

Немаловажные данные, полученные от свидетелей, помогли быстро найти и арестовать преступника. Однако во время конвоирования, воспользовавшись оплошностью охраны, Жихаревич бежал. Вскоре он стал участником, а потом и главарём террористической банды. Бандиты убивали председателей и депутатов сельских Советов, бывших партизан, агентов по заготовкам, сельских активистов, сотрудников милиции и чекистов, уничтожали народное имущество, грабили магазины.

Список преступлений этих негодяев рос с каждым днём. В деревне Лисуново шайка Жихаревича совершила нападение на здание школы, где в это время демонстрировалась кинокартина. Ворвавшись в школу, бандиты открыли стрельбу, разогнали зрителей, испортили движок, сожгли киноленту, а киноаппаратуру разбили.

Однако в ожесточённых стычках с чекистами несли потери и враги советского народа. Их становилось все меньше и наконец наступило время, когда Жихаревич остался один. Он понимал, что его не оставят в покое, не простят совершённые преступления. Бандит чувствовал, что чекистское кольцо сжимается и скоро наступит расплата.

Ускорило наступление этого часа анонимное письмо, полученное комитетом госбезопасности республики. Письмо было пространное, в нем перечислялись многие преступления Жихаревича. Кроме того, автор обращал внимание на поведение родственников преступника и недвусмысленно намекал, что Жихаревич намерен уйти туда, где его поймут и оценят.

Судя по штемпелю на конверте, оно было опущено недалеко от населённого пункта, где жил отец Жихаревича. Создавалось впечатление, что автор письма неплохо знает обстановку. Возможно, даже встречался с кем-то из близких или родственников Жихаревича.

Поведение последних было насторожённым, и это побудило чекистов заинтересоваться людьми, стремящимися познакомиться с работниками расположенного рядом завода и приезжающими на рынок членами семей военнослужащих. Именно от них попытается раздобыть шпион и убийца побольше секретных данных. Но как он это думает сделать?

Едва ли сам Жихаревич рискнёт на столь опасную игру.

Особое внимание было обращено на рынок, куда колхозницы приносили для продажи молоко, яйца и другие продукты.

Однажды на этом рынке появилась новая молочница. В отличие от остальных, она не спешила покидать торговые ряды. Распродав товар, заговаривала то с одним, то с другим человеком. Наибольший интерес новая молочница проявила к молодому, симпатичному старшине, с которым явно хотела познакомиться поближе.

Что ж, заранее подготовленный старшина не стал уклоняться от этого знакомства, покупал молоко только у новенькой. Как водится, торговался, шутил.

И однажды был приглашён в гости.

Ну как не пригласить такого видного парня, если муж у неё пожилой, замкнутый человек? К тому же работает сторожем при сельпо и по ночам не бывает дома… Живётся молочнице одиноко и грустно. Правда, есть у неё приятель – тоже одинокий мужчина, мечтающий завести дружбу с кем-либо из военных. Почему бы им не собраться, не выпить, не поговорить по душам?

В конце концов старшина «уступил» настойчивым приглашениям молочницы и побывал у неё в гостях. Мужа и одинокого приятеля там почему-то не оказалось. Зато хозяйка поставила на стол пол-литра водки, подала огурцы и солёную капусту, а когда старшина «захмелел», завела разговор о трудностях военной службы там, куда, мол, постороннего человека даже и близко не подпускают.

Старшина поблагодарил за угощение и, попрощавшись с гостеприимной хозяйкой, отправился к тому, кто поручил ему завести это знакомство…

Свидания продолжались.

А тем временем шло изучение людей, населяющих небольшую деревеньку, где жила молочница со своим нелюдимым мужем. В доме, куда зачастил старшина, по-прежнему никто из посторонних не появлялся. Лишь однажды наведалась сестра Игнатия Жихаревича.

Жихаревича?.. Это уже интересно! Что у них может быть общего? И возраст разный, и в родстве не состоят. Не здесь ли скрывается её брат?

Сосед молочницы, работавший шофёром, рассказал, что она спрашивала, какие у них машины, много ли их и как они охраняются в ночное время.

Кому и для чего понадобились такие сведения? Не тому ли моложавому племяннику, которого соседи видели у неё примерно с полгода назад?