Чужими руками - Смирнов Леонид Эллиевич - Страница 74

Рассольников мучительно искал выход. Ему казалось, что объявленная минута давным-давно миновала, но секундная стрелка висящих на стене часов замерла. Он глянул на своих товарищей по несчастью – и уж лучше бы он этого не делал. Кнутсен и Пустельга понуро глядели в пол. Лишь «Сынок», расположившийся в грузовом трюме, был уверен: мой папа – всех умней и непременно победит.

– Покажи им удава! – от микрочипа к микрочипу передал археолог Серому Лису.

– Я не делаю этого по заказу. И разве тебе не жалко людей?..

Пауза затянулась. Секунды здоровенными градинами долбили макушку. Атмосфера в конференц-зале посольского корабля накалилась. Репортеры ерзали на стульях, снова и снова глядели на мелькание цифр рушащегося рейтинга и мысленно матерились.

– Что же делать?! – с помощью микрочипа спросил у Кнутсена Рассольников.

– Ты знаешь сам…– многозначительно ответил спецагент.

И тогда археолог понял. Он ведь с самого начала предчувствовал, что тем все и кончится, но до последнего момента надеялся перехитрить судьбу. Но вот время пришло, и отступать некуда.

– Сейчас! Сейчас я докажу! – в мертвой тишине воскликнул Платон.

Выдержанная пауза создала должный драматический эффект, что затем признали многие видеокомментаторы. Рейтинг снова подскочил, и из эфира их пока не выкидывали.

С отчаянной решимостью Рассольников протянул руку к Ногтю Мамбуту, взял его со стола и стиснул в кулаке. Ничего не произошло. С невероятным облегчением и ужасом Платон смотрел, что секундная стрелка на стенных часах перевалила число «12» и быстро поскакала по второму кругу, а процесс все не начинался. – Сейчас! – пустив петуха, снова крикнул археолог. Вскинул руку над головой – и вот тут оно случилось. Свет в глазах его померк, а когда мгла рассеялась, сиятельный граф Платон Рассольников обнаружил, что зачем-то стоит на столе. Посмотрел на аудиторию и поразился: у нескольких репортеров отвисли челюсти, остальные зажимали рот руками, давясь от смеха. Он не мог понять, с чего это они.

Пустельга держалась ласторуками за свою вытянутую черную голову, одновременно закрывая ими большие человеческие глаза. Ходячий муравейник Непей-вода, по случаю пресс-конференции принявший человеческий облик и облаченный в парадный посольский мундир, подавал Рассольникову непонятные знаки. Но по его лицу ничего не разберешь. Кнутсен смотрел на Платона, выпучив глаза. При этом он поднял большой палец правой руки. А видеокамеры с эмблемами знаменитых информационных корпораций снимали, снимали… Операторы прилипли к видоискателям – как мухи к липкому стеклу.

Потом археолог опустил глаза и обмер: он стоял на столе голый и с огромной бабочкой, выросшей на причинном месте. Бабочка эта была ярко-василькового цвета и судорожно махала двадцатисантиметровыми крыльями.

Платон был в шоке и даже не мог слезть на пол, да и прикрыться не решался – крылья поломает… Археолог понимал: свершилось то, чего он так боялся – и что было необходимо сделать. Это был первый приступ изменки, которой Рассольников заразился на глазах у миллиардов зрителей. Но почему его поразило именно ТАК? За любовь к женщинам? Страшная месть завистливых небес! И как ему теперь жить дальше?

В конференц-зале вдруг раздался гомерический хохот. Спецагент Кнутсен по кличке Серый Лис ржал на зависть целому эскадрону .скаковых лошадей. Слезы катились у него из глаз. Затем Кнутсен подавился воздухом, закашлялся, схватившись за грудь, побагровел и начал хрипеть…

А в конференц-зале раздались аплодисменты. Оценив эффектность сцены и желая красиво закончить передачу – шли последние секунды прямого эфира – репортеры стали хлопать в ладоп1и, приветствуя черного археолога, который все-таки сумел победить. ТАКОЙ ценой…

Они не верили, что Кнутсен помирает от смеха. За нарастающим громом аплодисментов, свистом и улюлюканьем никто не слышал его предсмертных хрипов. Один только Платон, по-прежнему стоящий над всеми, глянул вдруг на спецагента и закричал, перекрикивая шум и гам:

– «Сынок»! Автомедика сюда! Кораблик услышал бы папу даже во сне.

ЭПИЛОГ

– А на Землю тебе никак нельзя, – по окончании пресс-конференции сказал Непейвода. – Тебя тут же отправят в карантинный лагерь, навсегда отрезав и от прессы, и от адвокатов. Вспомни о судьбе пузанчиков. Им еще повезло, что остались богатые соплеменники на стороне.

– На Земле тысячи больных изменкой, и никто их не трогает.

– До поры до времени – и только тех, кто не мешает властям. А ты вошел с ними в конфликт и тем самым попал в черный список. Изменка же сделала тебя полностью уязвимым… Я отвезу тебя на Чипопо-Рао. Это нейтральная планета. Она не входит в Лигу, там не действует юрисдикция Карантина. И главное: там полно пузанчиков. Они помогут – теперь по гроб жизни тебе обязаны. Предстоит долгая и трудная тяжба, чтобы доказать очевидное: пузанчики не виноваты, люди, зараженные изменкой, не являются переносчиками заразы, и все дело в Ногтях Мамбуту и посылках с Бочасты.

– Ты предлагаешь подать иск в Межзвездный Суд?

– А разве есть другой вариант?.. У меня даже возникла крамольная мысль: Карантин легко мог бы перехватить львиную долю бочайских посылок, но не собирается это делать. А почему? Кому больше всего выгодна изменка? Властям Лиги и самому Карантину – он получил чрезвычайные полномочия и рулит почти половиной галактики.

Затем Непейвода снова созвал репортеров в конференц-зале. Они вовсю отмечали свой успех в гостевых каютах – многие уже были навеселе.

– Еще одна сенсация, господин Посол? – со смехом произнес корреспондент «Си-Би-Эс» Джон Малапуго.

– С меня шампанское и икра, – отозвался Двунадесятый Дом. – Мы летим на Чипопо-Рао.

– Вы шутите? – не поверил ему Харальд Ош.

– Корабль делает второй прыжок.

– Это невозможно! Нам надо назад! У меня прямой эфир! – вскочив на ноги, наперебой орали репортеры.

– Я отправлю вас домой при первой возможности, – заверил Непейвода.

– Это похищение! Вы не имеете права!..

– Имею, – страшным скрипяще-шелестящим голосом вымолвил Двунадесятый Дом. Тысячи «мурашей», составляющих его лицо, на пару секунд перестроились в хищную клювастую морду. – Вы находитесь на суверенной территории ФФФукуараби. Вы пришли сюда по доброй воле и обязаны подчиняться нашим законам. И я не потерплю бунта на борту!

– Нам нужно сообщить начальству, – убавив обороты, потребовал Ош.

– Он прав, – поддержал его Джон Малапуго.

– Только по прибытии на Чипопо-Рао. Иначе по дороге нас атакуют.

Журналисты еще несколько минут продолжали грозить и упрашивать Непейводу, но он был непреклонен.

– Еще вопросы есть?

– А где же тогда шампанское? – разряжая напряжение, спросил Малапуго.

– В банкетном зале накрыты столы.

Пресс-конференция с посольского корабля транслировалась на сотни человеческих и не человеческих миров. На пару дней Платон стал самой популярной фигурой галактики.

По прибытии фффукуарабского корабля к Чипопо-Рао Рассольников попрощался с Непейводой. Они даже обнялись – впервые в жизни. Ходячий муравейник осторожно прижал друга к широкой груди. Археолог испытал странное ощущение, когда его щеки коснулись сотни прочно сцепившихся мурашей. В кои-то веки он был растроган.

– Смотри, не пропадай, – погрозил шевелящимся корявым пальцем Двунадесятый Дом. – Позванивай в Посольство.

– Нас будут слушать сто человек.

– Я дам тебе номер закрытой линии. – И Непейвода назвал Рассольникову двенадцатизначное число. Микрочип запомнит.

Вместе с Пустельгой и Кнутсеном Платон забрался в «Сынка»; маленький кораблик покинул грузовой трюм и направился к поверхности планеты. Вскоре «Сынок» совершил мягкую посадку на столичном космодроме.

Двунадесятый Дом Непейвода получил от археолога сообщение и вместе с репортерами и операторами тотчас отправился на Старую Землю. Он не был наказан Царским Советом планеты ФФФукуараби – тот, кто хоть в чем-то ущучит Лигу Миров, заслуживает награды. Впрочем, награждать Непейводу тоже не стали – уж больно своеволен и человеколюбив…