Голова в кустах - Смирнова Алена - Страница 17

– Договорились. Если он порекомендует тебе таблетки, само собой, неофициально, расплатишься?

– Варя, я знаю, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И знаю, что врачи из бедности продают больничные запасы. С оплатой не подведу и буду признательна. В Орле-то мне есть куда ткнуться со своими проблемами, а тут…

– Тут тем более.

Все было не оригинально и подло.

Каждый должен заботиться о себе и отвечать за себя сам. И даже веруя в то, что все люди братья, приходится помнить о родстве Каина и Авеля. Я едва скрывала неприязнь к Варваре. И снова она доказала свою зашоренность. Спросила, не болит ли у меня башка, не пожертвовать ли мне вчерашнюю таблетку.

– Завтра я приглашена к сокурснице, столкнулись на улице. Вдруг переберу, перекурю, дурно станет. Сегодня потерплю, а к ней возьму, чтобы не раскиснуть на чужой территории.

– Поля, завтра воскресенье. Хозяйка явится за данью.

– В котором часу?

– Утром.

– Значит, нанесу визит подруге, и как только, так сразу. Поспать бы.

Варвара не возражала, но ворочалась на своем диване долго.

Владелица квартиры оказалась здоровенной энергичной теткой. Не сняв сапог и пальто, она ворвалась в кухню, пересчитала приготовленные деньги, опросила, как меня зовут, наказала нам быть хорошими девочками и испарилась.

Я отметила, что Варвара свою половину вносила стойко и после на расставание с последним грошом не сетовала.

На вопрос о хозяйкиных ключах ответила кратко:

– У нее есть и ключи, и такт ими не пользоваться.

Я прихватила обещанную таблетку и унеслась к Измайлову. Но неуловимый и неотразимый Вик оставил мне записку:

«Буду после двух». Я чертыхнулась, поднялась к себе, засучила рукава и включила компьютер. Полученные у специалистов сведения довольно легко превратились в статью. Я связалась с Варварой Линевой ради концовки. Начало же было готово для визирования. Полковник застал меня донельзя самодовольной и беспечной. Посмотрел с тревогой. «Если спросит, не нюхнула ли я кокаинчику в угоду правдоподобию, устрою скандал», – подумала я. Однако Вик обошелся без пошлятины.

Он был нежен и неутомим. Отдыхая в ванне, я взгрустнула, его распалила моя недосягаемость. Значит, я не ошиблась, близость становилась рутиной, уход из дома и деловые посещения его кабинета поддали чувственности, как пару в бане.

Но сколько сил и нервов пришлось потратить, чтобы уйти неделю назад.

– Противоречивое ты создание, Вик, – поделилась я, кутаясь в полотенце.

Он не был расположен мне перечить, берег добытую физическим трудом умиротворенность. О Варваре, Лене, Сане и прочих тоже посоветовал забыть до понедельника. Я с удовольствием совету последовала. И вновь чутье не подвело полковника. В понедельник прибавилось новостей, но с ними «дохлое дело» стало еще дохлее.

С утра пораньше, выпроводив Варвару на занятия, я досконально обшарила квартиру и не нашла никаких наркотиков. Поехала домой за статьей, Измайлова не застала и отправилась в отдел по борьбе с незаконным оборотом всякой пакости. Там ребята, не глядя, подписались под своими словами и даже интереса ко мне не потеряли, потому что его и не возникало. Зато на выходе я чуть не сшибла… Леню! Вовремя уронила сумку и наклонилась за ней. Он со смешком меня обогнул, кому-то пожал руку, кому-то бросил: «Привет, как живешь-можешь?»

Озадаченная, я решила не сбавлять темпа и завизировать образчик журналистских потуг у дамы из санэпиднадзора и у Вешковой. С первой мы удачно вписались в планы друг друга. А Лилии Петровны на работе не случилось. «Она вечно в бегах, с ней надо предварительно созваниваться», – надоумили меня.

От снимаемой норы до Центра по профилактике и борьбе со СПИДом добираться было удобнее, чем от моего дома. А я упорствовала в потребности обить пороги всех учреждений за один день. Поэтому я потащилась пить кофе «в западню», как по дороге окрестила Варварино обиталище. Ключ в замочную скважину не влезал. «Отличница, елки», – неодобрительно подумала я о Линевой и пнула ни в чем не повинную дверь.

– Кто там? – спросили меня.

– Конь в пальто, – представилась я весьма сварливо. – Да Полина же, открывай.

После некоторой заминки изволили открыть. Я решила, что галлюцинации продолжаются. Дала бы деру, если бы в прихожей привиделась не Лилия Петровна Вешкова. После Лени в милиции она была необыкновенно кстати для подтверждения диагноза, который мне давно поставил полковник Измайлов, – непреодолимая склонность к иллюзиям.

– Проходите, Полина, дует, – невозмутимо пригласила меня Вешкова.

– Спасибо, Лилия Петровна. Я только что из Центра, возила вам статью. Собиралась доставать вас по этому самому телефону. Везет мне.

– А мне не очень, – сказала она.

Мы расселись в комнате, отхлебнули горячего кофе, закурили.

– Простите, Лилия Петровна, вам Варвара ключ одолжила?

– Какая Варвара?

На миг я всерьез засомневалась в здравости собственного рассудка. Вспомнила, как в отрочестве поднималась по лестнице, вся в себе от очередных любовных переживаний. Тоже не смогла заставить ключ выполнять его обязанности, забарабанила в дверь и нагнулась к замочной скважине. Испытанное мною непередаваемо. На стук двигалась неведомая растрепанная старуха, а не мама.

Я взглянула на номер и обнаружила, что ломлюсь в квартиру, расположенную «по-нашему», только в другом подъезде. Может, и сейчас меня не туда занесло? Я принялась озираться. Вешкова наблюдала за мной с любопытством.

– Слава богу, мои тапочки! – наконец воскликнула я.

– Поздравляю. Наверное, приятно найти где-то свои вещи, – Где-то, Лилия Петровна, можно найти лишь чужие. Я снимаю эту квартиру вместе со студенткой университета Варварой.

Тут Вешкова оценила ситуацию и рассмеялась:

– Представляю, как я вас удивила.

«Слабо сказано», – огрызнулась я про себя.

– Мария Ивановна Берлина, ваша хозяйка, моя верная подруга.

Подруга была поразительно верной.

И легкомысленной. Лет пять назад семейную жизнь Вешковой потряс кризис, и Берлина, выдворив выгодного жильца, снабдила ее ключами на неограниченный срок. Потом с мужем Лилии Петровны все утряслось, она возвратилась в семью, а ключи отдать забыла. Берлина тоже о них не напомнила, так и валялись до сегодняшнего дня в столе. Сегодня Вешковой было необходимо уединиться.

Телефоны Марии и здешний не отвечали.

Она и приехала в место, подарившее ей некогда убежище, одиночество, покой.

Ей было совершенно наплевать на появление тех, кто платил Бердиной за обретение вышеперечисленного в этих стенах. В своих способностях улаживать любые недоразумения Лилия Петровна не сомневалась. Никто бы не сомневался, имея индульгенцию от самой владелицы квартиры.

Я подсунула Вешковой статью. Она внимательно изучила относящееся к ней, уточнила пару цифр: «Данные о ВИЧ-инфицированных динамичны, эпидемия». Затем прочитала завизированное остальными, расписалась и затеяла игру в критикессы:

– Полина, впечатляюще, но сухо.

Поскольку мыслила женщина правильно, я чуть было не ляпнула о журналистском расследовании, призванном добавить живости. Мерзкое желание поведать ей о том, что у меня есть дом, книги, компьютер, как-то «приподняться» в ее осуждающих глазах обрушилось очень ощутимо. «Ты еще подробности секса с Измайловым выложи, – обратилась я к собственному тщеславию. – Ты ведь не только в журналистике, но и в постели ничего. И мать не худшая, и дочь неплохая, и подруга сказочно терпеливая». Словом, твердь моего пофигизма ко мнению посторонних поколебалась, но не разрушилась. Что-то общее было в презрении к «конюшне» у мадам Трофимовой и госпожи Вешковой, и меня это возмущало. Мама Леши, не стесняясь, обзывала малоимущий молодняк быдлом, а вот Лилия Петровна, не брезгующая наркоманами, могла бы держаться более демократично. «Употребление наркотиков – удел богатых, – твердили мне ребята менты. – Дорогое самоубийство». Помнится, я взвилась и попросила не смешивать классовую ненависть с реальностью. Но если есть те, кто за деньги губит, то есть и те, кто за деньги спасает.