За миг до полуночи - Андреева Наталья Вячеславовна - Страница 34

– Когда вы успели все осмотреть?

– Я здесь с одиннадцати часов вечера, как вы говорите, «тусуюсь». Следователь расположился в кабинете хозяина. Я пока шел туда, осмотрелся.

– Значит, Лопухин ушел минут за пятнадцать до полуночи, – задумчиво сказал Алексей.

– Скорее, за двадцать.

– И за эти двадцать минут этот зал покидали все. Или не все?

– Я думаю, Ася никуда не выходила. И Людмила Федоровна. Они все время держались вместе. Мария Казимировна также не покидала зал. Вроде бы. Смешно даже подумать, что она убила Лопухина! Хотя она, конечно, очень привязана к Аде, а та не ладила с мужем. Ада не выходила. То есть, выходила. Она ведь нашла тело.

– А Стас? Имеется в виду, Станислав Лопухин.

– Я понял. Но на него никто не смотрел? Стаса, имеется в виду. Он вообще не принимал участие в дискуссии.

– А что он за человек? На кого похож, на мать или на отца?

– А вы разве не видите? – усмехнулся Сажин. – Серединка наполовинку. Причем, взял от них все самое худшее. Ведь Ада хороша собой, Слава тоже, был… – Дмитрий Сергеевич запнулся. – Внешне он был очень привлекательным мужчиной. А Стас… Он никакой. Ростом гораздо ниже отца, и плечи узкие. А лоб низкий, как у матери.

– Я имею в виду характер Стаса, не его внешность.

– Себе на уме. Капризен, это в отца. Избалован. Это от матери. Вообразил себя гениальным художником.

– А это от кого?

– От дури. Я лично не нахожу в его картинах ничего гениального. Таких портретистов на Арбате – на каждом шагу.

– А он портретист?

– В том числе. Ищет себя.

– Надеюсь, не импрессионист?

– А почему вас это так волнует?

– Их сложнее всего понять. Гениальные они или бездарности.

Сажин рассмеялся.

– А вы, похоже, разбираетесь в искусстве!

Напряжение спало. Алексей воспользовался этим и спросил:

– А на столах разве не было минеральной воды? Людмиле Федоровне нечем было залить начавшуюся истерику?

– Видите ли, у нее проблемы со здоровьем. Вода была, но с газом. Она же пьет только без газа. Спиртного вообще не употребляет. А от апельсинового сока, который был на столах, у нее изжога. Вот Петр и отправился за той водой, которую употребляет его жена. Он вообще очень заботливый муж.

– Однако у Людмилы Федоровны серьезные проблемы со здоровьем, – посочувствовал Алексей.

– Да. Она очень хотела второго ребенка. Но врачи запретили. Сказать, что Люся переживала, значит, не сказать ничего.

– И последний вопрос, Дмитрий Сергеевич, – Алексей глянул на начинающего политика в упор: – Почему вы остались?

– То есть? Я не понял.

– Дали показания, и – пожалуйста! У вас, наверняка есть личный адвокат.

– Есть.

– Доказательств вашей вины нет. Пока вы проходите по делу как свидетель. Я полагаю, что следователь вас отпустил. Как лицо значительное, опросил первого и – с богом! Но, как я вижу, вы уезжать не собираетесь.

– Не собираюсь, – подтвердил Сажин.

– Почему?

– Сказать по правде, мне наплевать, кто убил Славку. Никчемный был человек. Хотя – человек ведь! Но его убийцу я не осуждаю. Лопухин мог кого угодно довести до белого каления. И меня в том числе, чего уж тут скрывать? Но я хочу знать, кто отец этого парня. И потом: пока Ная здесь, я никуда не уеду.

Алексей посмотрел на Сажина с уважением. Если Монти его сын – человеку предстоит сделать непростой выбор. Но он не из тех, кто прячет голову в песок. Сажин к этому готов.

– Спасибо вам за содержательный рассказ, Дмитрий Сергеевич. Я полагаю, вы хотите утешить Наину Львовну?

– Вы думаете, что эта женщина нуждается в утешении?

– Ну, поддержать. Быть рядом.

– Да, конечно. Я всегда хочу быть рядом с ней.

– Так идите!

Сажин так и поступил. Вскоре он уже был подле Наины Львовны. Алексей же встал и вышел в холл, где патологоанатом и судмедэксперт уже закончили свою работу. Тело Лопухина унесли.

– Ну что? – спросил он.

– Отпечатки пальцев на орудии убийства смазаны, – пожал плечами судмедэксперт. – Идентифицировать будет трудно. Чтобы не сказать, невозможно.

– И что это значит?

– На статуэтке обнаружены волокна ткани. Ниточку я в лупу разглядел. Белая. Прилипла у основания. Предположительно, – подчеркнул судмедэксперт, – статуэтку протерли носовым платком. Мазнули, можно сказать. В спешке.

– Значит, убийца испугался. Ударил сгоряча, в состоянии аффекта. Потом увидел, что натворил, вынул из кармана носовой платок и попытался уничтожить отпечатки пальцев на орудии убийства. Женщина или мужчина?

– На ниточке этого не написано, – рассмеялся судмедэксперт.

– А жаль. Разве что на мизинец намотать? «А», «б», «в»… Жена моя так гадает. Я еще шучу: «Сашка, замуж, что ли собралась? Жениха вычисляешь?». А она в ответ: «Привычка, Леша. Со времен девичества».

– Ха-ха, – проскрипел патологоанатом и, не удержавшись, широко зевнул. – Время, однако, позднее.

– Экие вы, сыщики! – покачал головой судмедэксперт. – Хотите, чтобы убийца оставлял на месте преступления автограф!

– А было бы неплохо.

– А что скажет патологоанатом? – повернулся Алексей к другому собеседнику. – Женщина или мужчина?

Тот развел руками:

– Ты же знаешь, Леша, в жизни случается всякое. Иные женщины, разозлясь, просто звереют. И сил у них гораздо больше, чем кажется нам, мужчинам. Я бы предположил, что удары такой силы нанес мужчина. Но не могу исключить, что это была женщина. Кости свода черепа у потерпевшего проломлены. Вследствие чего множественное повреждение сосудов. Сзади и… снизу.

– То есть били по затылку?

– Туда.

– Значит, преступник был ниже ростом? А Лопухин в это время отвернулся?

– Рядом с телом обнаружена зажигалка и еще сигарета марки «Кэмел», – вмешался судмедэксперт. – На губах еле заметный ожог. Я обратил на это внимание. Видимо, Лопухин решил прикурить, чуть нагнул голову, и когда он поднес к лицу зажигалку…

– Убийца схватил бронзового парня и шарахнул его по затылку, – закончил Алексей. Уловив кивок, закончил мысль: – Значит, они беседовали. Отношения выясняли. «Привет – Привет!» «Как дела?» «Да все в порядке» «Жена, дети здоровы?» «Да, спасибо, все нормально». «Ну, так на тебе! Чтоб жизнь малиной не казалась!». Бац! И еще два раза, нагнувшись над практически бездыханным телом: «и еще, и еще тебе – на!».

– Все шутишь, Леша, – покачал головой патологоанатом.

– Какие уж тут шутки! У меня в зале сидят начинающий политик, миллионер, владелица модного журнала и «гениальный» художник. Любой из них мог разозлиться на Лопухина, отравлявшего людям жизнь. Серость отправилась на тот свет, а я должен найти крайнего. А мне, может, не хочется.

– А это уже никого не касается. Ну, мы свою работу сделали, подробное заключение на днях получишь. Бывай.

И патологоанатом ободряюще похлопал Леонидова по плечу. Судмедэксперт подмигнул: обойдется, мол. Алексей проводил их тоскливым взглядом. Перечислив тех, кто сидел в зале, он умышленно не назвал стриптизера. Потому что именно Монти – крайний. И на него попытаются спихнуть убийство. Монти выходил за кулисы переодеться. Одеться, если быть точнее. Незадолго до того они с Лопухиным горячо выясняли отношения. Многозначительная фраза «Потом договорим». Не исключено, что «договорили». Лопухин на него накинулся, Монти вынужден был защищаться. Причину ссоры сейчас выясняет следователь. Жаль парня. Отчего-то жаль. Как ни крути, он – крайний.

Алексей заметил в холле охранника и подошел к нему. Спросил, разыгрывая смущение:

– Где тут у вас кабинет хозяина? Заблудился.

– У нас так. Можно и заблудиться.

– Катакомбы.

– Чего?

– Я, говорю, на бомбоубежище похоже.

– Это точно! – рассмеялся охранник. – Раньше здесь был подвал. Дом-то старый. Купцы, видать, жили. Эти знали толк.

– В чем?

– В запасах. Но народ ничего. Не жалуется.

– Посетителей много?

– Ну-так!

– Бизнес, значит, процветает.

Охранник смотрел на него ожидающе. Алексей понял, что вводная часть закончилась, пора переходить к сути.