За миг до полуночи - Андреева Наталья Вячеславовна - Страница 45

– Наина Львовна Нечаева – ваша лучшая подруга? – хрипло переспросил он.

– Мы познакомились на приемных экзаменах в институт, – охотно пояснила Людмила Федоровна. – Я, Ада, Ная…

«Нет, это не дежа вю», – подумал Монти. – «Я вспомнил, где ее видел. Фотография в альбоме Новинской. Она – та самая толстушка, что стоит с краю. Ошибки быть не может. Третья подружка. Та, что была на даче вместе с Новинской и Нечаевой. Ну, вот все и сошлось!». Он бросил взгляд на волосы Людмилы Федоровны. Рыжие! Лицо в веснушках. Ася на нее похожа. Очень. Он машинально пригладил свои волосы. Интересно, а какие волосы у отца?

Отца? У него внутри все похолодело. Почему он исключил эту возможность? Решил, что его мать – Ада Новинская. Или же Нечаева. А если… Нет, не может быть! Невозможно! Теоретически Ася может быть его сестрой. Как ей об этом сказать? А ее ребенок? Какие дети рождаются от браков ближайших родственников? А если это какой-нибудь урод? Он почувствовал ужас и судорожно схватил со стола бокал с вином.

– Это не такая уж плохая профессия, – сказала Людмила Федоровна. – Мы за богатством не гонимся, был бы человек хороший. Конечно, мой муж не такого жениха хотел для Аси. – Она вздохнула. – Но раз уж так вышло…

– Мама, я люблю его! – горячо сказала Ася.

– А вы, Матвей? – посмотрела на него Людмила Федоровна. Глаза у нее были добрые. – Вы ведь любите мою дочь?

Он вновь почувствовал ужас.

– Нет!

– Что?!

– Никакой свадьбы не будет, – он встал и швырнул на стол скомканную салфетку. – И вообще. Ася, сделай аборт.

Он вышел из кабинета под ее рыдания. Людмила Федоровна недоумевала. «Не хватало еще, чтобы я женился на собственной сестре!» – думал Монти, садясь в машину. И со злостью хлопнул дверцей. – «А я еще думал: что будет с ма, если я приведу в дом женщину, в два раза старше?! А как вам этот вариант? Жениться на собственной сестре! Ну, Матвей Нестерович! Ну, молодец! Это могло случиться только с тобой! А все Лопухин, сволочь! Во что он меня втянул, спрашивается? Или же это злой рок?»

Лопухин накинулся на него прямо на улице. Словно из-под земли вырос, схватил за рукав и зашипел:

– Ты что, решил надо мной поиздеваться?! Да ты знаешь, с кем связался?! Щенок! Я тебя уничтожу! По стенке размажу!

– Полегче, – Монти попытался отцепиться от юрисконсульта.

– Значит, решил сам попользоваться?! Да никогда ты на ней не женишься! Я все расскажу ее отцу! О том, как деньги тебе пообещал, а ты согласился! Не видать тебе Рябовских миллионов, щенок! Ишь, на что замахнулся!

– Это вы о чем? – холодно посмотрел на него Монти.

– Да брось! А я, дурак, тебе поверил! Прихожу к своему сынку и говорю: «Ты свою девку в Турцию катаешь, а она от другого беременна». Знаешь, что мне ответил Стас?

– Ну? – с интересом посмотрел на него Монти. Лопухин указал на еле заметную припухлость над верхней губой. Густо наложенный тональный крем скрывал синяк.

– Мне пришлось обратиться к своему стоматологу, – прошипел Лопухин. – Кому прикажешь выставить счет? Тебе?

– Мужчинам свойственно идеализировать своих возлюбленных, – пожал плечами Монти. – Разумеется, Стас не поверил.

– Да, но она принесла ему справку от гинеколога!

– Беременность оказалась ложной? – удивился Монти.

– Да она вообще – девственница!

– Кто, Ася? – Он чуть не расхохотался.

– Да при чем здесь Ася! – с раздражением сказал Лопухин. – Ася – дочка Рябова. Я говорю о Наде. О той девке, которую ты должен был в себя влюбить! А ты рассудил по-своему. Зачем, мол, каких-то пять штук, когда можно наложить лапу на миллионные счета в банках! Умно! Только запомни: ты ничего не получишь.

Лопухин продолжал сыпать угрозами, Монти же пытался сообразить: что происходит? В чем, собственно, дело? Произошла какая-то чудовищная ошибка. Нелепость. Ах да! Портрет! Монти уставился на Лопухина. Вот до чего довела его осторожность! Неизвестно, по какой причине, Стас снял со стен своей мастерской все портреты Нади и повесил портрет Аси. Монти напрягся и попытался вспомнить. Надя что-то говорила о парне, которого бросила… Неужели он перепутал? Монти наморщил лоб. Вспомнил тот день, когда он ждал невесту Стаса у пединститута. Подошел-то он к ним правильно. А вот девушка, с которой у него теперь роман, и которая от него беременна… Господи! Это же была не та девушка!

27 августа, за полночь

– После этого я и решил с ними со всеми объясниться, – закончил свой рассказ Монти. – До моего двадцатипятилетия оставались считанные дни. Я разослал им всем приглашения. Арендовал на ночь этот клуб. Почему-то я был уверен, что все они придут. И Марию Казимировну пригласил. Как свидетеля.

– А Рябову и Сажину почему послал приглашения? – поинтересовался Алексей. – И почему вдруг «Дорогой папа…»?

– Я нанес еще один визит к Марии Казимировне и узнал подробности. Сказал, что побывал в той деревне, где меня рожали, поговорил с соседкой. Какой смысл ей был что-нибудь скрывать? Я имею в виду, Марию Новинскую. Она повторила, что до сих пор не знает всей правды. Не знает, кто моя мать. Знает только, что тот молодой человек, с которым у Ады случился роман в восемнадцать лет, погиб в автокатастрофе. И что он родной брат Люси. То есть, Людмилы Федоровны Рябовой. Если даже я сын Новинской, мы с Асей все равно родственники. Я боюсь за ребенка. Мария Казимировна и рассказала мне о Сажине и Рябове. О том, что у Нечаевой всю жизнь длится роман с одним-единственным мужчиной, а что касается Людмилы Федоровны… Я думаю, тут и так все понятно. Отсюда «дорогой папа».

– А Лопухина вы звали на день рождения?

– Нет. Он сам пришел. Надрался и пришел. Я думаю, хотел воспользоваться моментом, чтобы чрезвычайно осложнить мне жизнь. К тому времени я уже знал, кто отец Аси. И не сомневался, что он меня по стенке размажет. У меня только одна надежда на спасение. – Монти усмехнулся. – Если я его сын, быть может, он будет ко мне снисходителен?

– Вы, Лаптев, вообще, соображаете, что наделали? – возмущенно спросил следователь.

– Я наделал?! А та женщина, которая от меня отказалась?! Она разве ни при чем?!

– Ладно, – прервал их Алексей. – Я думаю, настало время. Пойдемте в зал.

Их уже ждали понятые. Сидящие вместе гости Монти слегка недоумевали и переглядывались: что сейчас будет? Перед тем, как начать процедуру, Алексей отозвал в сторонку Стаса Лопухина.

– На два слова.

– Что, собственно, вам надо? – надменно спросил молодой человек.

– Скажите, почему вы сюда пришли?

– У меня были причины, – уклончиво сказал Лопухин-младший.

– А именно?

– Мы с этим типом не поделили девушку. С Монти. – Он скрипнул зубами.

– Кого вы имеете в виду? Асю или Надю?

– Разумеется, Надю! Я до сих пор ревную.

– Меж тем, этот тип может оказаться вашим братом.

– Мне-то что? – скривился Лопухин.

– Похоже, вы не рады, что у вас появился родственник?

– Да что вы ко мне пристали! Рад, не рад. Я его ненавижу, если хотите! Все висело на волоске! А чем он лучше? Да ничем! Я рад, что Надя поняла, кто он такой.

– Я хотел кое-что выяснить. Где-то в середине мая Надя сказала вам, что хочет расстаться, так?

– Ну. Сказала, что встретила… Впрочем, неважно. Я ее уже простил.

– И вы сгоряча сняли со стен своей мастерской все ее портреты? Так?

– Да. Сначала я хотел их сжечь. Два даже порвал. Потом опомнился, остальные холсты просто развернул изображением к стене.

– И позвонили Асе, так?

– Откуда вы знаете? – уставился на Алексея Лопухин.

– Вы повесили на стену ее портрет.

– Ну, повесил. Чтобы привыкнуть. Отец всегда хотел, чтобы я на ней женился. Его это устраивало. Меня нет.

– Почему?

– Я хочу стать художником. Настоящим художником. Вот Надя – та в меня верит. А Ася… У нее чуть что: «Папа нам поможет. Ты можешь работать у него на фирме. Спроси у папы». Петр Николаевич у них в семье царь и бог. Да знаю я Рябова! – с раздражением сказал Стас. – Он считает, что я занимаюсь ерундой. А для меня это смысл жизни, поймите!