Я люблю тебя, Зак Роджерс (СИ) - "Anna Milton" - Страница 91

— Хорошо, — кивнула я, притянув к себе руку.

Мои пальцы вновь вцепились в бумажный пакет.

Точно… Печенье!

Будет ли уместно отдать его ей? Что, если она посчитает меня идиоткой?

Вот блин.

Нужно держать себя в руках.

— Это… это вам, — набравшись смелости и отодрав от своей груди пакет, я вручила его Аманде.

— Ух-ты, — любопытство охватило ее, и она тут же заглянула в него. — Печенье! — радость в ее голосе несколько удивила меня. — Ты сама его сделала?

Я кивнула.

— Для меня?

Я вновь кивнула.

— Боже, — прошептала она, прижав к себе пакет. — Это очень мило, дорогая. Я так тронута! Правда. Спасибо, Наоми.

Что это? Первоклассная игра в добрую женщину, или ее истинная натура? Если первое, то Аманда — невероятная актриса. Если же второе, то я просто… не понимаю, как она могла оставить своего сына и мужа. Ведь она… она такая добрая, и ее глаза — лучистые, бирюзовые, восхищенные.

Глаза, не способные на ложь.

Явно довольный увиденным, Зак поспешил поделиться предложением:

— Пройдемся?

***

Мы оказались во внутреннем дворе больницы, представляющем собой живописную зону с богатым наличием растительности. Что-то вроде персонального мини-парка с миниатюрным фонтаном. Помимо нас здесь прогуливались и другие больные. Погода располагала к тому, чтобы развалиться на газоне, подставив свое тело солнцу и ясному небу. Один молодой парень, отложив костыли, так и сделал. Он улыбался и не обращал внимания на то, как удивленно я на него зарюсь.

Это было необыкновенное место. Здесь не пахло больницей, бедами, болью и смертью. Здесь было красиво.

Какое-то время мы молчали. Зак расспрашивал маму о том, как прошли ее утренние процедуры. После этого Аманда переключила свое внимание на мою скромную персону, плетущуюся рядом. Она интересовалась обо мне, моей семье, моих увлечениях. Я убедила себя, что такие ответы, как «Да», «нет», или что-то в этом роде — дать не удастся. Не хотелось показаться грубиянкой и молчаливой букой, поэтому, преодолев внутренний барьер в виде многокилометрового стеснения, я с фальшивой непринужденностью вводила миссис Роджерс в курс того, что представляю собой. Стало намного легче справляться, когда Зак бросал в мою сторону подбадривающие взгляды. С ним я чувствовала себя уютно. Его присутствие придавало мне уверенность.

Казалось бы, напряжение спало, и я вошла во вкус, беседу я с Амандой… пока Зак вдруг не сказал, что ему нужно переговорить с доктором Фулманом, занимающимся лечением его мамы.

И он ушел.

Святые угодники.

Он оставил меня наедине с миссис Роджерс.

Я впала в ступор, прожигая его отдаляющуюся спину хмурым взглядом и представляя, как расквитаюсь с ним за то, что он вздумал смыться в такой волнительный и важный для меня момент.

— Наконец-то, ушел, — вздохнув, проговорила Аманда.

Я с некоторым ужасом перевела на нее испуганные глаза.

Что это значит?

Аманда грустно посмотрела на меня.

— Я могу быть с тобой откровенна, Наоми? — ровным и немного похолодевшим голосом спросила она.

Мне уже начать бить тревогу? Что-то не очень… весело она уточнила это. Какое продолжение последует за этим вопросом?

Я приготовилась к самым худшим вариантам. Типа: «Отвали от моего сына, стерва. Он заслуживает большего»… Конечно, какая-то частичка меня говорила, что я чокнулась, но страх завладел моим умом и телом, поэтому я поддалась парализующему оцепенению и просто кивнула.

— Хорошо, — сказала Аманда. — Спасибо. Я буду предельно честна. Если я раньше видела какой-то смысл во лжи, то сейчас понимаю, что это все равно не приведет меня ни к чему хорошему.

Боже-боже-боже…

— Однажды я совершила самую большую ошибку в своей жизни — оставила Зака и Джеймса, — начала Аманда. Она осторожно покосилась на меня. — Зак рассказывал тебе об этом?

— Рассказывал, — негромко подтвердила я.

— Хорошо. Я хочу сказать, что буду сожалеть об этом до последнего вздоха. Ты имеешь полное право считать меня отвратительной матерью и лицемеркой. Но мне, правда, очень жаль. Если бы только появился шанс вернуть все назад и исправить, я бы воспользовалась им, без раздумий. Но Господь не настолько всемилостив, чтобы позволить мне выйти из этой воды сухой, — Аманда поджала искривленные в горькой улыбке губы. — Но я благодарна ему и за то, что Зак не отверг меня, когда я, до чертиков перепуганная осознанием того, что внутри меня расцветает рак, вернулась в Кливленд.

Она на секунду зажмурила глаза, будто собираясь с мыслями, и продолжила.

— У меня было все. Абсолютно все. Верный муж, замечательный, послушный сын, дом, деньги... У меня было счастье. Но что-то все-таки не устраивало, раз я возненавидела свою жизнь, — Аманда невесело усмехнулась. — Одно и то же. Изо дня в день. Как заезженная кассетная пленка. Просыпаясь и засыпая, я видела все те же лица. Мне захотелось веселья. Нет. Будет правильнее — свободы. Именно ее я жаждала. Не семьи, не спокойствия, а возможность делать то, что я хочу.

Ее подбородок слабо задрожал.

— И я делала. Наплюнула на все. Ушла от мужа. Оставила Зака… — голос сорвался на шепот. — Нашла любовника и уехала с ним черт знает куда. Я думала о том, что мой муж и сын страдают без меня. Но чтобы мне тоже не было больно, я всеми силами старалась забыть их.

Подняв исхудалую руку, она прикрыла ладонью верхнюю часть своего лица. Затем медленно опустила ее, проведя по носу, выпирающим скулам, губам.

— Я никогда не задумывалась о деньгах и о том, что могу быть кому-то должна. Все решал Джеймс. Я лишь наслаждалась беспечной жизнью, сидя у него на шее. Но я совершенно забыла о том, что существует долг перед высшими силами. Перед Господом, который наказал меня за мои ошибки. Он дал мне возможность прожить хорошую жизнь с любимыми людьми, которые заботились обо мне, но я пренебрегла этим шансом. Его счастье было неправильным в моем понятии. И потребовалось много лет и злокачественная опухоль, чтобы осознать, что понятие неправильного счастья было как раз таки у меня.

Всхлипнув, миссис Роджерс одарила меня долгим взором.

— Думаешь, еще не поздно получить прощение за то, что я сделала?

Я должна ответить?

Фух.

— Я… не знаю, — я чувствовала толику вины за то, что действительно не могла дать ответ на ее вопрос.

Аманда прерывисто выдохнула.

— Вот и я не знаю, — теперь ее задумчивые глаза изучали ясное небо. — Когда умираешь, невольно начинаешь задумываться о высшем снисхождении. О высшем прощении за совершенные тобою грехи. Начинаешь верить в Бога, потому что он единственный, кто может избавить тебя от этого бремени. Но запомни — оттолкнешь веру сейчас, она непременно сделает это в будущем, когда ты будешь нуждаться в ней больше всего на свете.

Я просто не знала что сказать. Стояла, прислонившись спиной к дереву, и впитывала в себя каждое слово.

— Жизнь предъявила мне счет, и расплаты с ней не избежать. Но… знаешь, что не позволяет мне опустить руки раньше времени?

Я вздрогнула, поняв, что миссис Роджерс обратилась ко мне.

— Что?

— Мой сын, — подняв подбородок, сказала она. Громко. Гордо. — Я продолжаю улыбаться только потому, что он верит в меня. Он нуждается во мне. После того, сколько боли я причинила ему… Я ужасна. Я заслуживаю презрение и ненависть. Но... больнее всего было увидеть глаза Зака, когда я вернулась. Его обида оказалась страшнее и больнее того, если б весь мир отвернулся от меня. Мой мальчик… Я бесконечно виновата перед ним, — Аманда заплакала. — У меня такой чудесный сын. Я очень горжусь им. Мне так жаль, что я пропустила его взросление. Он стал настоящим мужчиной.

Миссис Роджерс растеряно вытерла слезы.

— То, что Зак не оставил меня, придает сил. Поэтому плевать я хотела на милость небес. Главное, что мой сын рядом. Он борется за мою жизнь, а значит, и я буду бороться. Не знаю, где бы оказалась сейчас, если бы не Зак.