Изображение военных действий 1812 года - Барклай-де-Толли Михаил Богданович - Страница 24

Я не могу умолчать, что хотя, по многим причинам и обстоятельствам, при начатии военных действий нужно было оставить пределы нашей земли, однако же не иначе, как с прискорбностью должен был видеть, что сии отступательные движения продолжались до Смоленска. С великим удовольствием слышу я уверения ваши о хорошем состоянии наших войск, о воинственном духе и пылком их желании сражаться.

Не менее доволен также опытами отличной их храбрости во всех бывших доселе битвах и терпеливостью, оказанной ими во всех многотрудных и долгих маршах. Вы развязаны во всех ваших действиях, без всякого препятствия и помешательства, а потому и надеюсь, что вы не пропустите ничего к пресечению намерений неприятельских и к нанесению ему всевозможного вреда; напротив того, возьмите все строгие меры к недопусканию своих людей до грабежа, обид и разорения поселянам и обывателям.

Я с нетерпением ожидаю известий о ваших наступательных движениях, которые, по словам вашим, почитаю теперь уже начатыми. Поручая себя покровительству Божию и твердо уповая на справедливость защищаемого мной дела, на искусство и усердие ваше, на дарования и ревность моих генералов, на мужество и храбрость офицеров и всего воинства, ожидаю в скором времени услышать отступление неприятеля и славу подвигов ваших».

Оставив в Смоленске один полк, для содержания караулов и печения сухарей, и поручив всех остававшихся там воинских чинов генерал-майору Росси, Барклай двинулся со своей армией на рассвете 26 июля. В одно время с ним выступил и Багратион, послав к Красному, для наблюдения Оршанской дороги, генерал-майора Неверовского, с шестью полками пехоты, одним драгунским и тремя казачьими. Это первое наступательное движение наших армий в том походе ободрило всех, начиная от генералов до солдат, и обрадовало, оживило жителей.

Предшествуемые авангардом, под начальством Платова, войска наши пошли тремя колоннами. Правая, Тучкова 1-го, из 2-го, 3-го и 4-го пехотных и 1-го и 2-го кавалерийских корпусов, – следовала через деревню Жуково, к селу Ковалевскому; средняя, Дохтурова, из 5-го и 6-го пехотных корпусов и драгунских полков 3-го кавалерийского, – направлялась, через Шеломец, на Приказ-Выдру; левую, составленную из 2-й армии, вел князь Багратион, на Катань. Авангардом Тучкова командовал генерал-майор Пассек, Дохтурова – граф Пален, Багратиона – Васильчиков.

Особый отряд, под начальством генерал-майора князя Шаховского, шел правее Тучкова, на селение Касилю; еще правее был послан отряд казачьего генерала Краснова, к Холму, для наблюдения Пореченской дороги; левее Дохтурова, для поддержания сообщения между им и Багратионом, находился третий отряд, вверенный генерал-майору барону Розену.

Марш 26 июля совершился благополучно. В ночи 1-я армия пришла в Приказ-Выдру, а 2-я к Катани. С наступлением утра намеревались идти далее к Рудне: Барклай через Инково, Багратион через Надву, как известие, что в Поречье стоит неприятельский отряд, изменило ход дела.

Заключая, что главные силы Наполеона должны находиться между Поречьем и Витебском, и опасаясь быть не только обойденным с правого фланга, но и отрезанным от Смоленска, главнокомандующий отменил свой план идти к Рудне и, остановив начатое уже движение войск, дал приказание: 1-й армии идти вправо, на Поречскую дорогу; 2-й занять ее место у Приказ-Выдры, а Платову не трогаться вперед; но прежде нежели пришло это последнее повеление, атаман, поддержанный графом Паленом, успел разбить беспечно стоявший впереди Рудни, у Молевого Болота, семитысячный отряд генерала Себастиани.

После этого дела Платов пошел также вправо, на Поречскую дорогу, к Холму. Донося Барклаю о своем успехе, Платов, между прочим, писал: «Необыкновенный образ войны, употребляемый французами, приличен одним только варварам. Мало того, что они грабят селения, помещичьи дома, бьют жителей, насильничают жен их и дочерей, с священническим саном поступают немилосердно, истязают и выпытывают от них денег, но и самые православные церкви не избегают неистовства французов; святые сосуды и утварь разграбливаются.

В селе Инкове, в церкви, на вынесенных святых образах, французские солдаты мыли и развешивали нижнее исподнее платье; не благоугодно ли будет сей истинно описанный образ войны неприятеля нашего поставить на вид и в известие всему Отечеству.

Подобное извещение воздвигнет в сердцах каждого праведное рвение к мщению и ревность к учинению всяких пожертвований, дабы изгнать из пределов Отечества жестокосердого и несправедливого неприятеля». Вследствие донесения Платова, в тот же день по 1-й армии был отдан следующий приказ: «Главнокомандующий извещает армию, что неприятель, вошедший в Смоленскую, древнюю Российскую губернию, опустошает земли, делает все роды насилий жителям, убивает их, и, что еще жесточе, ругается святыми, грабит церкви и делает из них неприличное употребление.

Русские солдаты должны отмстить злодеям, истребляющим Православную веру их, и Бог будет им помощником». В тогдашних обстоятельствах приказ этот вполне достиг цели, а между тем отбитые у Себастиани бумаги и показания пленных, впоследствии хотя и оказавшиеся неосновательными, еще более убеждали Барклая в необходимости остановить наступление.

«Имея против себя неприятеля искусного, хитрого и умеющего пользоваться всеми случаями, – доносил Барклай государю, – я в необходимости наблюдать строжайшие правила осторожности, тем более что главнейший наш предмет есть выиграние нужного времени, в течение которого ополчения и приготовления внутри империи могли бы быть приведены в устройство». Это донесение было писано из Приказ-Выдры.

На другой день, 28 июня, когда 1-я армия, продолжая свое движение вправо, прибыла к деревне Мощинки, Барклай де Толли писал императору Александру: «Из моего нового расположения я могу с превосходными силами напасть на левый неприятельский фланг, открыть коммуникацию с Вышней Двиной и обеспечить левое крыло графа Витгенштейна, и обе армии будут находиться в одном марше одна от другой; дорога в Москву и все пространство между источниками Двины и Днепра ими прикрывается. Такое положение имеет несомненные выгоды и дает полную свободу действовать с успехом по обстоятельствам».

Князь Багратион не соглашался с Барклаем насчет опасности, предстоявшей от Поречья. Он писал ему о необходимости продолжать марш на Рудню, утверждая, что Наполеон будет непременно обходить левый наш фланг, а не правый, и поведет нападение на Красный. Барклай де Толли, настаивая на своем мнении, расположил 1-ю армию на Поречской дороге, а Багратион, по недостатку воды в Приказ-Выдре, и желая воспрепятствовать Наполеону движением от Красного отрезать нам Московскую дорогу, повел свои войска обратно к Смоленску.

Простояв три дня на Поречской дороге и убедившись, что опасения с той стороны были напрасны, главнокомандующий 1-й армией решился, 1 августа, возобновить прежнее свое движение к Рудне и в следующий день поставил армию при Волоковой и Гавриках, по дороге, ведущей из Смоленска в Рудню. Платов стал впереди армии, в Инкове, а князь Багратион, по приглашению Барклая, опять оставил Смоленск и выступил на Катань и Надву.

Находя позицию при Волоковой выгодной для принятия сражения, Барклай желал, чтобы неприятель атаковал его в ней, и даже ожидал этого, полагая, что Наполеон захочет дать битву в день своего рождения, 3 августа, как известия о переправе французов через Днепр, о занятии ими Красного, после боя, славно выдержанного Неверовским, и об опасности, угрожающей Смоленску, снова изменили расположение наших армий.

Опасаясь, как предвидел Багратион, быть обойденным слева, Барклай предложил главнокомандующему 2-й армией поспешать к Смоленску и в тот же день выступил сам, когда вполне убедился, что туда направилась не часть войск, как сначала думал, а вся армия Наполеона.

Стойкость Неверовского и распорядительность, оказанная генерал-лейтенантом Раевским, который, начальствуя корпусом во 2-й армии, имел приказание выступить днем позже Багратиона к Надве, остановили неприятельское движение и дали обеим нашим армиям время прийти к Смоленску прежде Наполеона. Князь Багратион прибыл туда 4 августа, за два часа до полудня, и, увидев, что Раевский атакован уже в самом городе, послал на подкрепление ему 2-ю гренадерскую дивизию, а вечером подоспел и Барклай де Толли.