Свирепая справедливость - Смит Уилбур - Страница 30

Шла она молча, глубоко засунув руки в большие карманы, не делая попыток уберечь дорогие сапожки от грязи, шипов и сломанных ветвей. Двигалась она грациозной плавной походкой, чуть покачиваясь, ее плечи и голова плыли чуть ниже плеч и головы самого Питера. Он решил, что, не будь она признанным лидером в сфере мировой промышленности и финансов, из нее вышла бы отличная манекенщица. Она обладала способностью придавать одежде элегантность и значимость, в то же время относясь к ней равнодушно.

Питер уважал ее молчание, довольный тем, что идет с ней рядом; они шагали по темному лесу, пропахшему плесенью и холодным дождем, с ветвей капало, стволы дубов заросли мхом, казалось, они о чем-то молят серое небо, высоко воздев скрюченные артритом руки.

Наконец Питер и баронесса вышли на открытое возвышенное место, ни разу не остановившись, хотя тропа была крутая, а почва мягкая.

Баронесса дышала глубоко, но ровно, и раскраснелась лишь чуть-чуть. Он решил, что она в отличной физической форме.

– Вот они. – Питер указал на едва заметную, поросшую травой канаву на вершине холма. – Не очень впечатляют, но я не хотел заранее разочаровывать вас.

Теперь она улыбнулась.

– Я бывала здесь раньше, – сказала она своим интригующим хрипловатым голосом.

– Ну, мы с вами времени не теряем. Обманываем друг друга с первой встречи... – усмехнулся Питер.

– Я прилетела из Парижа, – объяснила баронесса. – Что было совсем не обязательно. Дело можно было обсудить с сэром Стивеном за пять минут по телефону. Но то, о чем я хочу поговорить с вами, можно обсуждать только наедине... – И тут же поправилась: – Простите, лицом к лицу.

Редкая оговорка. Стивен проявил странную настойчивость, приглашая Питера на этот уик-энд в «Тисовое аббатство». Несомненно, он приложил руку к организации этой встречи.

– Мне льстит интерес такой красавицы...

Баронесса мгновенно нахмурилась и досадливым жестом оборвала комплимент.

– Недавно отделение «Нармко» компании «Седдлер Стил» обратилось к вам с просьбой возглавить их торговый отдел, – сказала она, и Питер кивнул. Со времени своей отставки он получил много предложений. – На исключительно щедрых условиях.

– Верно.

– Быть может, вы предпочитаете уединенную жизнь ученого? – спросила она, и хотя выражение лица Питера не изменилось, он опешил. Невозможно, чтобы она знала о предложении одного американского университета занять кафедру новейшей военной истории, о котором он все еще размышляет между делом.

– Есть книги, которые я хотел бы прочесть и написать, – сказал Питер.

– Книги. У вас хорошее собрание, и я читала написанное вами. Вы человек противоречивый, генерал Страйд. Человек действия и в то же время глубоко мыслящий политически и социально.

– Иногда я сам себя не понимаю, – улыбнулся Питер. – Как же вам меня понять?

Она не клюнула на его улыбку.

– Многое из того, что вы пишете, совпадает с моими убеждениями. А что касается ваших действий, то, будь я мужчиной и на вашем месте, я поступила бы так же.

Питер напрягся, отгоняя всякие ассоциации с «ноль семидесятым», и снова баронесса инстинктивно поняла его.

– Я имею в виду всю вашу карьеру, генерал. От Кипра до Йоханнесбурга – включая Ирландию.

Он слегка успокоился.

– Почему вы отвергли предложение «Нармко»? – спросила баронесса.

– Во-первых, за ним скрывалось невысказанное убеждение, что я не смогу отказаться. Во-вторых, условия были столь щедрыми, что от них попахивало. В-третьих, мне показалось, что от меня потребуют оправдать репутацию, которую я приобрел после захвата рейса «ноль семьдесят».

– Какую репутацию? – Она чуть подалась к нему, и Питер ощутил ее особый запах. Запах гладкой, как лепесток, кожи, разогретой ходьбой и подъемом на холм. Легкий запах раздавленных цветков лимона и чистой здоровой зрелой женщины. Он почувствовал физическое возбуждение, почти непреодолимое желание коснуться ее, ощутить тепло и гладкость ее кожи.

– Например, репутацию человека, способного добиться сговорчивости, – сказал он.

– А что, по-вашему, от вас потребовали бы?

На этот раз он пожал плечами.

– Вероятно, предлагать взятки моим бывшим коллегам по НАТО, чтобы ускорить покупку вооружения, производимого «Нармко».

– Почему вы так думаете?

– В НАТО мне приходилось принимать такие решения.

Она отвернулась от него и посмотрела на своеобразную зелень английского зимнего ландшафта, аккуратные поля и пастбища, темные клинья и геометрические очертания лесов и рощ.

– А вы знаете, что через «Альтман Индастриз» и другие компании я контролирую большую часть акций «Седдлер Стил» и, естественно, «Нармко»?

– Нет, – сознался Питер. – Но нельзя сказать, что я удивлен.

– А что предложение «Нармко» исходило от меня лично, вы знаете?

На этот раз он ничего не ответил.

– Вы правы – конечно, ваши связи с верхними эшелонами НАТО, с военными ведомствами Великобритании и Соединенных Штатов стоят той щедрой суммы, что вам предложили, всей, до последнего сантима. А что касается взяток... – она вдруг улыбнулась, и улыбка совершенно изменила ее лицо: оно стало казаться гораздо моложе, в нем появились теплота и озорство, о которых Питер и не подозревал. – Это капиталистическое общество, генерал. Мы предпочитаем говорить о комиссионных и представительских.

Он обнаружил, что улыбается ей в ответ, не из-за ее слов, а потому что ее улыбка неотразима.

– Однако торжественно обещаю вам, что от вас никогда этого не потребуют. Нет, с тех пор как «Локхид» проявил неосторожность, правила изменились. Ничто незаконное не может быть связано с «Нармко», в особенности с ее руководителями. Прежде всего с вами.

– Вопрос представляет чисто академический интерес, – заметил Питер. – Я уже отказался.

– Я не согласна, генерал Страйд. – Поля шляпы скрывали ее глаза, и смотрела она в землю. – Возможно, узнав, чего я хотела добиться, вы передумаете. Прежде всего, я допустила ошибку, не связавшись с вами непосредственно. Я рассчитывала, что щедрость предложения убедит вас. Обычно я не ошибаюсь в людях так серьезно... – Она подняла взгляд и снова улыбнулась, но на этот раз взяла Питера за руку. Пальцы ее, как и руки, были длинными и тонкими, но заостренными к концу, ногти прекрасной формы покрыты розовым лаком. Держа Питера за руку, она продолжала говорить. – Мой муж был исключительным человеком. Человеком широких взглядов, сильным, способным к сочувствию. Поэтому его пытали и убили, – ее голос перешел в хриплый порывистый шепот, – убили самым подлым образом. – Она смолкла, но не отвернулась, не стыдясь слез, которые навернулись на глаза, но не сорвались с век. Она даже не моргнула, и первым отвел взгляд Питер. Только теперь баронесса выпустила его ладонь, взяла его под руку и встала совсем близко, почти касаясь его бедром. – Скоро пойдет дождь, – сдержанно, ровным голосом сказала она. – Пора спускаться.

Когда они пошли вниз, она продолжала говорить.

– Мясники, сотворившие это с Аароном, остались на свободе, а общество только наблюдало за их действиями – бессильное, упорно лишающее себя возможности защититься от следующего нападения. Америка буквально упразднила свои разведывательные службы; она так связала им руки и выставила напоказ, что они практически безоружны. Вашу страну, как и все прочие европейские страны, тревожат только собственные проблемы. Нет международного подхода к проблеме, общей по своей сути. «Атлас» – отличная идея, но то, что он используется только для возмездия и только в исключительных обстоятельствах, ограничивает его возможности. Однако стоит общественности заподозрить, что подобная организация существует, левые разорвут ее на клочки, как стая голодных гиен. – Баронесса легонько сжала руку Питера и искоса посмотрела на него серьезными раскосыми изумрудными глазами. – Да, генерал, я знаю об «Атласе», но не спрашивайте, откуда.

Питер промолчал. Они вошли в лес, осторожно ступая по скользкой крутой тропе.